Мой Снежный Лорд - Ольга Князева
Я стойко молчу, за что меня довольно больно ударили локтем, но я лишь спрятала лицо в густом мехе полушубка. Ишь чего удумал, буду я тут с ним откровенничать. Главное зачем ему моя кровь он рассказывать не хочет, хотя кровь-то моя, а вот историю почему я не такая, как все деревенские, ему, видишь ли, подавай. Обойдется.
– Слушай, это ведь возможно твой последний шанс хоть с кем-то поделиться, я ведь уверен, что никто об этом не знает.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– А я не отстану, пока ты не поймешь. – Лорд вновь больно ударил меня локтем прямо под ребрышки. Вот же неугомонный!
– Да что рассказывать? Обычная история времен ведения войны со снежными урода… с вами. Моя матушка принадлежала к одному из древних аристократических семей королевства. Ее родовое поместье, вместе с ближайшим городом, разрушили движущиеся к столице войска, всех убили, а она, так как в то время была на обучении в какой-то там Академии, единственная из своего рода кто выжил. Академию быстро закрыли, всех учениц буквально за час на улицу вышвырнули, не дав время на сборы, и матушка вернулась в… руины. Обратиться за помощью было не к кому, почти все друзья семьи погибли, а остальным было не до нее. Письма королю и дальним родственникам остались без ответа. С несколькими выжившими горожанами она смогла добраться до не опустошенных войной земель, повстречала моего отца, влюбилась в него, ведь он обещал обустроить ее и вырвать из той нищеты, в которой она оказалась. По-моему, он был сыном ростовщика, но и его город был разрушен войной, а семья убита. Они переехали в самую отдаленную часть королевства, подальше от войн, где мой непутевый отец пытался изловчиться и основать собственное дело. Он возил из соседних южных деревень сено для здешнего скота, пытался овладеть гончарным искусством и даже мебель мастерил, но все у него не ладилось. К слову сказать, на матушке моей он так и не женился, и с каждой своей неудачей обращался с ней все хуже и хуже. Особенно его жутко сильно злило, что она образованнее его была, писать и читать умела лучше и меня потихоньку учила. Стоило войне закончиться, как он забрал все ценное, что у нас с матушкой было и покинул нас. Вот и вся история, не думаю, что вам, лорд, будет интересно слушать, как пытались выжить молоденькая девушка и ее маленький ребенок.
Лорд молча меня выслушал и немного подумав, произнес:
– После войны, мой отец организовал помощь пострадавшим, все титулы и владения можно было вернуть. Почему твоя мать не воспользовалась этим?
– Знаете, ваш отец очень хорошо придумал, рассматривать просьбы о помощи о восстановлении имущества только с подтверждающим твою родословную документом и тремя рекомендательными письмами от аристократии, с которой ты знаком. Как думаете, в руинах сожженного и разграбленного замка моя матушка нашла хоть что-то? И кому ей было писать? А как много осталось в живых ее друзей? Некоторые, конечно, спаслись, успели вовремя сбежать из королевства, другие же из страха перед новой властью, не зная, как себя вести и как уберечь свое имущество, просто не отвечали на ее письма.
– А она не пыталась…
– Что она только не делала! Но ее высмеивали, принимали за ободранку, которая хочет воспользоваться удачной возможностью завладеть чужим состоянием. Знаете сколько девушек подали прошение на имя императора, выдавая себя за леди Гарстильс?
– Да, я помню, в то время было много самозванцев.
– К тому же я сомневаюсь, что вашему отцу было выгодно восстанавливать былую аристократию. Зачем возвращать чужие земли и деньги, если они так хорошо прижились в собственной казне?
Я зло выдохнула и чувствуя, как горят от жара щеки, снова спряталась от пристального взгляда снежного в полушубке, скрывшись под ним с лицом. Все это было слишком давно. Матушка всего раз рассказывала мне эту историю и ей было невыносимо больно от вновь пережитых воспоминаний. После всего случившегося, она больше не считала себя леди, не осталось никого, кто мог бы ей помочь, ну а я… Рожденная в затерянной в лесах деревушке, толком не знавшая своего отца, который мог быть и просто нищим, выдававшим себя за другого, в то время это было в порядке вещей, воспитанная в бедности и принижениях, да у меня и мысли никогда не было назваться леди или хотя бы подумать, что в моих жила течет кровь некогда аристократического рода. Все это такая чепуха! Главное не кровь, а деньги. Если бы у матушки было хоть немного денег, она может и смогла бы добиться справедливости или хотя бы не вцепилась бы в моего горе-отца как в своего спасителя.
Снова тягостное молчание и я уже сожалею о том, что рассказала лорду горькую часть жизни мой бедной матушки. Ему то какое дело до чужих бед. У него вон поди одна алмазная пуговка равна годовому доходу всех жителей моей деревни. Его-то семье война только одни выгоды принесла, груды золота и километры новых земель.
Злость поостыла, а точнее совсем сдалась, не выдержав напора холода. Если один лорд с серебристыми волосами и льдисто-голубыми глазами, а еще забавным острым носом сейчас не придет меня спасать, то… то все, через пол часа или час его здесь будет ждать сосулька. Хотя о чем это ты Рина, если он сюда явится, то есть очень большая вероятность, что Морок его съест. Разве ты этого хочешь? Хочешь что бы он пожертвовал собой?
В памяти мелькнул дорогой образ, заставив сердце болезненно сжаться от желания оказаться с ним рядом, вдохнуть его запах и почувствовать защиту его сильных рук. Мои я уже почти не чувствую.
Поднеся дрожащие ладони ко рту, я выдохнула на них, но желаемого согревающего результата не последовало. Похоже уже даже мое дыхание замерзло. Сколько я еще протяну? Судя по стремительному вращению в голове и слабости, мое время на исходе.
– Лорд Самаг-ран-Вьергсу, а что случилось с возлюбленной Сергса? Как она погибла? – не поднимая головы, прошептала я дрожащими от холода губами, с трудом шевеля ими.
– Это был несчастный случай, – нехотя произнес лорд.
– Что за несчастный случай?
– К своему несчастью Алия перешла дорогу моей сестре, посягнув на то, что принадлежит ей, – как-то слишком зловеще ответили мне.
С трудом шевеля замерзшими пальцами, я так быстро, как только позволяли мои непослушные от холода руки, спрятала окровавленный платок под ближайший камень, надеясь,
