Маша без медведя-2 - Ольга Войлошникова
Я пошла осматривать комнаты более внимательно. Царство милоты, не иначе. Была бы эта квартира моей, я бы тут всё поменяла по своему вкусу, но, раз уж съёмная — пусть будет. Идею накинуть на всё хотя бы цветовую иллюзию я тоже откинула. Слишком очевидно будет присутствие магички для любого сильного мага. Так что — только тайник.
В конце концов я решила, что определю для этой цели комод, стоящий у кровати — весь целиком. Всё равно тайник будет магический — так и смысл огород городить? По максимуму обработала его маскировкой, навела тени на каждый ящик, добавила пелены безразличия, установила защитную «сигнализацию», плюс поверх всей этой красоты — плотный кокон из «магии внутрь». Тут на мане экономить не будем.
Что мне нравилось в этом уравнении на равновесие потенциалов — его устойчивость и надёжность. Раз в полгода подновлять — никто и никогда не унюхает, что здесь кто-то магичил.
В верхний ящик комодика я уложила свои денежки, оставив себе четыре пятисотенных бумажки. В остальные отделы распихала записки по магии, рисунки с Баграром и прочее особо ценное. Гертнийское летнее платье повесила в шкаф, туфли сунула туда же. Нет, всё-таки надо купить что-то из одежды, чтобы не засвечиваться на м о роке или трансформации, одел и пошёл, никто и не догадается, что я магичка. Но не сегодня. Спать хочу, просто умираю.
Я накинула тень, вышла на балкон, оценив замечательную защёлку балконной двери, которая давала возможность открывать-закрывать замочек и изнутри, и снаружи, устало села на леталку. А ведь сегодня ещё молебен, люди ждут.
Раздам браслетики и спрячусь в изоляторе, как хотите. Я ж тоже не железная. И поела зря, теперь вообще рубит на ходу, лишь бы в полёте не рухнуть…
24. КАЖЕТСЯ, ПРИБЛИЖАЕТСЯ…
ГДЕ-ТО. ИМПЕРСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
— Зря вы, всё же, отец Сергий, больницу покинули.
— Как сказала моя ночная посетительница: угрозы жизни больше нет. Так что оставим это.
Отец Сергий не хотел признаться сам себе, что в первую очередь принял решение отказаться от госпитализации из-за поселившегося внутри страха. Открыть глаза и снова увидеть её, странное и непонятное создание, сумевшее каким-то образом преодолеть его блокирующий выпад. Да и с островами вопрос повис — что за острова старец Макарий в виду имел? Это был основной повод срочно отправиться в пустыньку. Глядишь, старец и прольёт свет на природу неизвестной магички.
Он аккуратно уместил ноющее тело в кресле:
— К слову, похоже, она была удивлена, что не каждый наш маг способен на исцеляющее воздействие. Даже как-то, знаете ли, неловко стало. А в больницу не вернусь, не уговаривайте.
— Настаивать не буду. Прошу лишь ознакомиться с копией представленного доклада.
Отец Сергий взял бумаги, пробежал глазами, вернулся к строчкам: «По утверждениям г. Скворцова, указанная особа (далее — „девушка“) с лёгкостью могла принимать разнообразные образы, как мужеского, так и женского пола, а также животных и мифологических персонажей, приобретая каждый раз полную естественность вида».
В это он мог поверить. Полная естественность. Даже глаз путался, какая из внешностей — исходная или наведённая — истинная. И, к вопросу о сущности магической природы этой девицы, один из указанных в отчёте образов — лиса. Вернее, лис, да ещё обряженный в одежды, и не упоминается множественность хвостов, если сравнивать с индонезийскими докладами — но столь ли это существенно?
Филипп Афанасьевич, по своей привычке расхаживающий по кабинету, осторожно спросил:
— Что думаете о порталах?
— О порталах?
— На второй странице.
Отец Сергий сердито (сам на себя) поджал губы. Эта болезненная слабость и связанная с ней невнимательность раздражали. Нет, решительно нужно в пустыньку к Макарию, там всё и заживает быстрее.
На второй странице была описана процедура изгнания духа, одержанием которого страдал младший Скворцов. Видно, что ювелир не очень-то хотел оглашать подробности, но кое-что читалось и между строк. Глаза уткнулись во фразу: «Опрашиваемый настаивает, что девушка не просто изгнала дух африканского мага, но заключила его в камень с дыркой, размером приблизительно с тот же магический камень, который он добровольно передал в пользование Управления».
— А ведь отец Макарий не смог изгнать беса, — негромко сказал внимательно наблюдающий за Сергием Филипп Афанасьевич.
— Нет, — он покачал головой, — не «не смог». Сказал, что не будет. И мне не разрешил, ничего не объясняя. Да и не бес это был, если верить утверждениям этой… барышни.
— А вы склонные ей верить?
— Оценочным суждениям — пожалуй. Она показалась мне весьма… — и тут отец Сергий понял, что за противоречие его смущало. Если опираться на версию про азиатскую лису, у этой дамы должен быть совсем другой менталитет, другие привычки, манеры, способ изъясняться. Нет, эта девушка принадлежала к очень похожей культурной традиции. И была, несомненно, образованна… — … весьма рассудительной, — пробормотал он и вернулся к чтению.
«От перевода духа в камень указанный камень пошёл чёрными разводами и приобрёл некоторую способность к перемещениям. Далее этот камень был опущен в ёмкость со святой водою (стакан), а девушка столь обессилела, что проспала несколько часов. Затем она покинула дом Скворцовых, велев старшему беспрерывно читать евангелия. Вернувшись спустя около часа, девушка переместила камень вместе со стаканом и верхней частью стола посредством кратковременного портала в некую область, полную кипящей лавы, где всё указанное, предположительно, и сгорело. Девушка утверждала, что место сие находится на иной планете, целиком покрытой огненными океанами. Где пребывала девушка в период между изгнанием духа и его окончательным перемещением, г. Скворцов не знает. Обрезки ножек стола и скатерти, его покрывавшей, характеризуются идеально ровными срезами, не имеющими следов инструментальной обработки».
— Не думаете ли вы, что она могла открыть портал… в ад? — Филипп Афанасьевич смотрел напряжённо.
Отец Сергий помолчал.
— Я не знаю, — он покачал головой. — Затрудняюсь ответить. Филипп Афанасьевич, организуйте мне машину, к отцу Макарию поеду. Слишком много вопросов.
АНДРЮША
На подлёте к гимназии я поняла, что молебен во дворе уже идёт. Тут меня как шилом пронзило — а я??? Подъём когда себе был, а
