Последний проблеск света - Клэр Кент
Я знаю, что так лучше. Это означает, что они нас не увидят.
Но меня тошнит от беспокойства, и в какой-то момент я реально боюсь, что меня вырвет.
Но этого не происходит.
Я продолжаю ехать.
Я осознаю Трэвиса, идущего рядом с моей машиной. Я вижу лишь его силуэт, но мне лучше от его присутствия.
Время от времени мои колеса переезжают ветку, и треск заставляет меня ахнуть от страха.
Но это не настораживает охранников по периметру. Я бы удивилась, если бы они что-то расслышали сквозь рев такой музыки.
Кажется, будто на это уходит целая вечность, но на деле, наверное, прошло минут двадцать. Мы уже поднимаемся на другую сторону, когда я вижу впереди проблеск света.
Свет.
Там не должно быть света.
Свет может означать лишь опасность.
Впереди нас движется луч света, и я понимаю, что это фонарик.
Он близко. Слишком близко. Кто бы это ни был, он нас точно увидит.
Трэвис уже реагирует. Он движется бесшумно, как хищник, и я слышу шорох. Тихое кряхтенье. Затем что-то падает на землю. Что-то большое. Возможно, тело. Луч свет гаснет.
Я остановилась, но снова трогаю с места, когда Трэвис вновь появляется у машины и показывает мне ехать.
Кто бы ни был там впереди, Трэвис об этом позаботился.
Мы почти в безопасности.
Мы почти справились.
Я задерживаю дыхание, когда мы взбираемся на вершину холма и начинаем спускаться по другому его склону. Теперь мы уже вне пределов видимости лагеря. Мы это сделали.
Пикап все еще едет следом.
И шумные головорезы в долине понятия не имели, что мы тут были.
Трэвис забирается на пассажирское сиденье рядом со мной.
— Теперь можешь поехать побыстрее, — бормочет он. — Но пока не включай фары.
— Ладно. Но если я въеду прямиком в озеро или скалу, я не виновата. Я ничего не вижу.
— Знаю. Просто постарайся.
Я прибавляю скорость примерно до 30 км/ч, посчитав, что это достаточно медленно, чтобы нечаянное столкновение не нанесло большого урона. Когда мы съезжаем с холма, Трэвис говорит мне остановиться. Мак уже за рулем пикапа, и он останавливается рядом.
Он включает фонарик, чтобы мы видели друг друга.
— Через два-три километра отсюда будет старая церковь, — говорит Мак. — Мы иногда используем ее как убежище. Я подумал, что если караван добрался туда, то там они и будут. Если нет, мы можем провести ночь там и попробуем найти их завтра.
— Звучит здорово, — отзывается Трэвис. — Показывай дорогу.
— Ты можешь теперь сесть за руль? — спрашиваю я у Трэвиса.
— Конечно.
Мы перелезаем друг через друга, чтобы поменяться местами, и я нечаянно наступаю псу на лапу, отчего он тихонько и обиженно тявкает. Я плюхаюсь на сиденье, которое уже кажется моим привычным местом. Если у меня и есть дом, то он на этом сиденье, в этом джипе. С Трэвисом и псом.
— Ты очень хорошо справилась, Лейн.
— Спасибо. Правда, теперь могу немножко расклеиться.
— Вперед и с песней.
На самом деле, я не расклеиваюсь, но могу дышать посвободнее. Мак не включает фары, но оставляет фонарик. Анна, наверное, держит его на переднем сиденье. Это слегка освещает им дорогу, а Трэвис может следовать за точкой света.
Мы добираемся за церкви меньше чем за полчаса.
Она расположена в конце длинного съезда от маленькой сельской дороги. Прежде, чем мы минуем половину пути, нас останавливают охранники. Подъездную дорожку перегородили три грузовика, выстроенные бок о бок.
Мак кричит им, и как минимум один узнает его и с энтузиазмом приветствует.
Они отгоняют один грузовик, чтобы пропустить нас, но прежде проверяют оба автомобиля, убеждаясь, что Мак не соврал.
Мы едем к церкви.
Первый, кого я вижу стоящим у входа с пистолетом и светильником на батарейках — это Бобби Фрейзер.
Он жил через улицу от меня. Он был нашим окружным прокурором. Одним из тех мужчин, что всегда надевают костюм в церковь.
Мы нашли выживших из Мидоуза.
Мак выбирается первым, объясняет, кто мы и зачем мы здесь. Затем остальные выходят из машин, берут вещи и необходимые припасы.
Когда мы подходим к двери, Бобби смотрит на меня через треснувшие стекла очков.
— Лейн? Это малышка Лейн Паттерсон?
— Да, — отвечаю я с улыбкой. — Это я.
— Господь мой, девочка. Я уж думал, что никогда тебя не увижу, — он опускает винтовку и обнимает меня. Затем глядит через плечо и вздрагивает. — Трэвис? И ты тоже тут? Сукин ты сын.
Трэвиса он тоже обнимает.
Вход ведет в огромный общий зал. Он освещен свечами и светильниками, так что трепещущий свет не слишком яркий. Но я вижу людей, собравшихся в просторном помещении.
Может, человек триста.
Беглым взглядом я не узнаю никого, кроме Бобби.
Он громко кричит:
— Шэрил! Шэрил! Иди сюда! Ты не поверишь!
Мое нутро сжимается. Трэвис делает шаг вперед. Прочь от меня.
Я слышу восторженный визг.
Затем вижу бегущую женщину.
Она бросается в объятия Трэвиса.
Он крепко ее стискивает.
Он был женат на ней. У них был общий ребенок. Он был с ней еще в старших классах и во все последующие годы.
Развод мало что значит, когда мир вот так развалился на куски.
Конечно, он до сих пор любит ее.
Он принадлежит ей куда сильнее, чем когда-либо будет принадлежать мне.
Мое горло болит, но я стараюсь улыбнуться, когда Трэвис опускает руки, и Шэрил делает шаг назад.
Она красивая. Я знала, что так и будет. Она высокая и длинноногая, со светлыми волосами.
— Поверить не могу, что ты нас нашел, — говорит она ему, и ее голос надламывается от эмоций. — Ты преодолел все это расстояние в одиночку?
— Не в одиночку, — Трэвис поворачивает и подзывает меня жестом. — Я был с Лейн. Ты с ней знакома?
Я подхожу ближе, поскольку у меня толком нет выбора. Такое чувство, будто я лезу во что-то личное, но я улыбаюсь Шэрил и говорю, что рада познакомиться.
Шэрил окидывает меня долгим взглядом.
— О да, — говорит она с улыбкой. — Я помню, что видела тебя. Я знала твоих бабушку и дедушку. Так ты все это время была с Трэвисом?
Вопрос абсолютно дружелюбный, но ударяет по мне как обвинение. Я откашливаюсь.
— Мы наткнулись друг на друга. Оба направлялись в Форт-Нокс. Вместе было безопаснее. По крайней мере для меня.
Шэрил кивает,
