Его Луна, или Переговоры с последствиями - Янина Наперсток
— А ядовитые растения тут встречаются?
— Сейчас уже нет. Первые поселенцы застали пару хищных видов. Заметьте, именно хищных, а не ядовитых! Но их вытравили задолго даже до моего рождения. Сейчас наибольшую опасность на Интегре представляют песчаные бури и соляно-кислотные «оазисы». Ну и океан до сих пор совершенно не изучен, хотя около десяти лет назад мы и поставили несколько нефтяных платформ.
Рейвен услышала странную гордость в голосе канцлера. Как будто он говорил не о нефтяных платформах, а, скажем, об успехах своего сына-студента. Как будто вся Интегра, включая не только природный мир, но и построенную инфраструктуру, была для него живым существом. Наблюдательности канцлеру Ходжесу было не занимать, он заметил это промелькнувшее на лице девушки непонимание.
— Вам, наверное, сейчас кажется, что я сентиментальный старый дурак, — раскатисто засмеялся он. — Но это вы не видели планету моего детства, чтобы сравнить с тем, какая она сейчас. Мне очень жаль, что мои родители не дожили до этого момента. Отец задохнулся газом в шахте, пока я защищал другие миры. Сердце мамы не перенесло стольких утрат и она вскоре последовала за ним.
— Столько утрат? — переспросила Рейвен, тут же внутренне выругав себя за бестактность.
— Да, я уехал из дома в учебку, и, кажется, ни одна живая душа не надеялась, что я когда-нибудь вернусь. Мой младший брат подхватил местную болезнь, на сегодняшний день ее даже к опасным не отнесешь. Но тогда планете отчаянно не хватало медицинских препаратов, и он скончался от банальной температуры. Несчастный случай с отцом произошел через три года.
Рейвен внутренне содрогнулась. Каким кошмаром для канцлера, наверное, стало известие о смерти близких, наверняка дошедшее до него со значительным опозданием. Девушка вообще не понимала, что двигало молодым парнем, заставляя сюда вернуться.
Канцлер и Рейвен шли вдвоем по широкой тропинке, вероятно, специально проложенной для гуляющих в этих зарослях. Охрана держалась и спереди, и сзади на почтительном расстоянии. На самом Ходжесе была кобура с бластером. Чтобы как-то сменить грустную тему разговора, девушка поинтересовалась:
— Сэр канцлер, вы с оружием — это просто привычка или тут может быть небезопасно?
— Уверяю, я ни за что не повез бы вас туда, где небезопасно! Просто… мне так комфортнее, что ли. И, Рейвен, вы не поверите, но это у меня первый выходной за несколько лет. Я так счастлив от нашего неформального общения, что совсем бы не хотел вспоминать, что я канцлер. Зовите меня Грег или мистер Ходжес, на худой конец.
Рейвен смутилась и кивнула. Она хотела вести себя холодно и отчужденно и даже оделась в максимально непривлекательную, на ее взгляд, одежду. Но придерживаться этой схемы поведения, когда канцлер возле нее был так искренен и дружелюбен, просто физически не получалось.
— Вы когда-нибудь видели шуршалок? — спросил канцлер, доставая из кармана горсть орехов.
— Нет, я, признаться, недолюбливаю грызунов. Они портят сады и насаждения.
— Ну вот, — Ходжес опечалился, — а я хотел вам продемонстрировать нескольких. Они следуют за нами от самой стоянки. Здесь они питаются насекомыми и мелкими пресмыкающимися, но знают, что люди привозят всякие вкусности. Еще ни разу не видел, чтобы шуршалки отказались от орехов или кусочков фруктов.
— Ну давайте тогда их умаслим, — улыбнулась Рейвен. — Мне как-то совестно обмануть их ожидания.
Ходжес кивнул, наполнил ладони гостинцами и подошел ближе к деревьям. Не прошло и секунды как из-за листвы высунулись четыре мордочки, и зверьки принялись уплетать угощение, прямо не сходя с места. Внешне они больше всего напоминали котят, с длинными, как у лемуров, хвостами. Шуршалки держались ими за стволы, пока лапки хватали добычу.
— Ой, какие милые! — искренне восхитилась девушка, — я думала они, скорее, на мышей или хомяков похожи!
— Нравятся? — обрадованно проговорил Ходжес. — Можете смело их погладить: пока они едят, их ничего другое не отвлечет и не заинтересует.
Рейвен радостно провела по шерстке ближайшего к ней зверька. Мех был очень плотный и мягкий. Шуршалка даже ухом не повела, продолжив с глубоким грудным урчанием поглощать орехи.
— Их чудом удалось спасти в живой природе. Мяса у них, конечно, кот наплакал, как бы парадоксально это ни звучало. Но голод — штука такая, людям особенно выбирать не приходилось…
— Грег, у вас было, похоже, очень тяжелое детство, — тихо и осторожно констатировала Рейвен, глянув в сторону охраны.
— За них не волнуйтесь, — сразу отреагировал Ходжес. — Ребята — моя личная гвардия и все они слепоглухонемые, — увидев, как в ужасе расширяются глаза девушки, быстро добавил. — В фигуральном смысле, конечно. А детство… Обычное, как и у всех тут. Было. У сегодняшней ребятни, надеюсь, оно намного лучше. Если хотите, мы можем одну или пару шуршалок забрать с собой. Они, правда, невероятно проказливые, придется держать в клетке.
Рейвен вздрогнула всем телом, как будто ее кто-то изо всех сил ударил под коленки:
— Нет, что вы, пусть живут тут. Я не хочу, чтобы они мучились и были несчастны, — взволнованным голосом, чуть громче обычного, торопливо проговорила она.
«Бедная девочка! — мелькнуло у Ходжеса в голове. — Она сама в клетке и даже отчетливо осознает это. Неужели, будь я отцом, стал бы так подавлять своего ребенка? Превращать его в безвольную куклу?»
— А что вам, Рейвен, нужно для счастья?
От такого откровенного вопроса Рейвен растерялась.
— Наверное, то же, что и всем, — с трудом выговорила она неопределенно, глядя куда-то в листву, в которой скрылись последние зверьки.
Они снова пошли по тропинке.
— Всем нужно разное. Кто-то жаждет денег и славы. Кто-то умиротворения и тишины…
— Я, наверное, просто бы хотела обычной жизни. Не быть наследницей корпорации «МГТ», а просто Рейвен. Гулять, где я захочу и когда захочу. Выбирать круг общения по своему желанию…
— Настоящей любви… — продолжил за нее Ходжес.
Рейвен сперва совсем стушевалась и покраснела, потом неожиданно резко развернулась к Ходжесу и посмотрела ему прямо в глаза:
—
