Варвар-пришелец - Руби Диксон
Но на рассвете я начал задаваться вопросом, не поступаю ли безрассудно. Моя Лиз даже близко не так сильна, как самая слабая самка са-кхуйи. Она способный охотник, но не знает этот мир так, как я. Он жесток, неумолим и кишит хищниками. Ей тяжело будет идти, тяжело будет переносить эту погоду, к тому же… она вынашивает нашего ребенка. Этим утром, как только она проснулась, ее тошнило, поэтому она не позавтракала, только выпила воды перед уходом. Она клянется, что все в порядке, но у меня есть сомнения.
Возможно, мне следовало оставить ее в пещерах. Возможно, я поступаю эгоистично, забирая ее с собой.
Но Лиз – самый упрямый человек (и среди женщин, и среди мужчин), которого я когда-либо встречал. Попытайся я оставить ее, она бы последовала за мной и проклинала бы всю дорогу. Я бы причинил ей боль, и одна только мысль об этом разрывает меня на части. Поэтому я иду, крепко держа ее за руку. Я знаю, что у меня паршивое настроение. Я привык охотиться в одиночку, и мне трудно «развлекать» напарника. Когда мы были моложе, мы охотились с Векталом, но теперь нам с ним имеет смысл охотиться поодиночке, чтобы добыть больше еды. Обрести компанию – для меня это что-то… новенькое.
Когда два солнца направляются к горизонту, я начинаю осматривать холмы в поисках ближайшей пещеры охотника. За следующим утесом есть одна, но Лиз замедляется, силы покидают ее после целого дня в дороге. Она перекусила вяленым мясом, но съела не так много, как мне бы хотелось. Я должен позаботиться о ней и донести на руках остаток пути, но не уверен, пройдет ли с Лиз этот номер.
Моя пара может быть… настоящей занозой в заднице.
– Давай поиграем в игру, – внезапно говорит Лиз, поднимая на меня глаза.
– Игру?
Она кивает, изучая снег.
– Мы можем поиграть в «Я – шпион». Я буду называть тебе цвет предмета в поле нашего зрения, а ты должен угадать, что это.
Я указываю на заснеженные холмы, скалы и долины.
– Все это белое на белом. Поиграть не получится.
Она издает раздраженный звук.
– Это было всего лишь предложение. Мы можем сыграть во что-нибудь другое, если хочешь.
– Не хочу, – говорю я, указывая на утес вдалеке. – Мы остановимся там на ночь. Я понесу тебя.
– Что, прости? – она вырывает свою руку в варежке из моей и смотрит на меня с вызовом.
Я знал, что она обидится. Я останавливаюсь и изучаю ее румяные щеки, золотые пряди, которые выбились из косы и облепили завитками ее потное, раскрасневшееся лицо. Ее глаза сверкают голубым огнем, и по какой-то причине это заставляет меня улыбнуться. Моя пара так рассержена и свирепа. Мне это нравится.
– Ты устала и идешь медленно. Я должен понести тебя.
Она прищуривается. Кажется, Лиз не сдастся без боя. Я вращаю хвостом и, к своему удивлению, нахожу происходящее очень возбуждающим. Мне нравится ее нрав. Одно из качеств, которое я больше всего ценю в ней – то, что она не сдается… никогда.
– Я позволю тебе нести меня… если мы поиграем в игру.
Я сдерживаю стон раздражения.
– Отлично. Выбери игру, и мы поиграем в нее, пока я буду тебя нести.
– Давай поиграем в… «Назови ребенка», – и она с улыбкой бросается в мои объятия.
Ловлю ее, ворча, потому что Лиз хоть и маленькая, но крепкая.
– Я вижу, ты уже ешь за двоих.
– Сделаю вид, что не слышала этого, – весело говорит она и обнимает меня за шею, прижимая свое лицо к моему. – Унеси меня отсюда, мой ворчливый принц, и давай придумаем имя для нашего ребенка.
Странная игра, но, по крайней мере, она позволяет нести себя.
– Мы не знаем, будет у нас мальчик или девочка.
– Значит, мы придумаем два имени, – Лиз протягивает руку и убирает прядь с моего лица. Ее движение преисполнено нежности, несмотря на наши препирательства, и мое сердце ноет от того, как сильно я нуждаюсь в этой женщине. Я прижимаю ее крепче, ощущая себя защитником.
– Может, начнем с имени для мальчика? – спрашивает она. Когда я киваю, она наклоняет голову, размышляя. – Как тебе имя Брэнджи?
– Что такое Брэнджи? Это твой предок?
– Черт, я бы отдала за это все на свете, – бормочет она. – Это два самых красивых человека на планете Земля, и вместо того, чтобы называть их Брэдом и Анджелиной, все стали называть их Бранджелиной. После чего объединять имена вошло в моду.
В этом мы не так уж сильно отличаемся от людей.
– Са-кхуйи делают нечто подобное. Многие родители придумывают имя ребенка, сочетая имена матери и отца.
– Это мило. Итак, что ты думаешь о «Раахизе» для мальчика? Половина твоего имени, половина моего?
– Я думаю, это ужасно.
Она смеется, и у меня сжимается сердце. Мне требуется вся сила воли, чтобы не зарыться лицом в ее гриву и не прижать ее крепко, как влюбленный дурак. Это глупая игра, но я рад, что Лиз здесь. Очень рад.
– Ладно, значит, не Раахиз. Может Лош? Риззош? – она морщит нос. – Такое впечатление, будто имя нашему ребенку выбирает Снуп Догг.
– Еще один предок? – спрашиваю я, поддразнивая.
Она хихикает.
– Раззош? Риццо? Раахозо? Мое полное имя Элизабет, но это только осложнит ситуацию. Лиззара звучит как злодейка из мультфильма восьмидесятых.
Я не понимаю, о чем она говорит, но рад слышать ее голос и нести ее, пока она перебирает имя за именем. Обозвав все имена ужасными и так ничего и не выбрав, Лиз устает от игры к тому моменту, как мы входим в пещеру охотников. Возможно, ей надоест путешествовать со мной, и утром она потребует вернуться.
От этой мысли у меня замирает сердце.
Лиз
Раахош все еще в угрюмом настроении, когда мы добираемся до пещеры, и ни одно из миллиона неудачных сочетаний наших имен не вызывает у него улыбку. Ну, да ладно. Мне нравятся задачи со звездочкой. Я сумею вернуть ему хорошее настроение. У меня еще остались козыри в рукаве, и я знаю, как окутать его своими чарами.
Однако в пещере холодно, поэтому, как только Раахош убедился, что внутри кроме нас никого нет, мы приступаем к разведению костра и приготовлению горячего питья. Расстелив постель, я из любопытства шарю
