Разорванная связь - Джей Бри

О, блядь, нет. Абсолютно нет. — Я не…

— Мисс Фоллоуз, вы действительно должны поторопиться. Советник Дрейвен не сможет поговорить с вами в течение некоторого времени, а у нас так много дел.

Я уже собираюсь повернуться и с криками бежать пешком обратно в кампус, но Гейб кладет руку мне на спину и легонько подталкивает меня в сторону персонала дома, поощряя этому ночному фарсу.

Меня ведут через лабиринт дома в спальню где-то на втором этаже, и тут же женщины «работают» надо мной, раздевают меня и стараются сделать из меня красивую, послушную и безголосую Связную, которую Норт хочет на этот вечер.

Я понимаю, что это не вина женщины, затягивающей меня в потрясающее платье от Dior, и не вина робкой девушки, хлопочущей над лавандовыми оттенками моих волос, поэтому я закрываю рот и позволяю им делать свою работу. Я могу убить претенциозную задницу Норта, когда он выползет из скалы, под которой прячется.

Персонал слишком хорошо знает, как меня обхитрить, поэтому вместо того, чтобы вести меня вниз, где бы ни был Норт, они спускают меня прямо в гараж на лифте, о существовании которого я не знала, и сажают прямо в один из Роллс-Ройсов, запирая двери, чтобы я не могла сбежать.

Мне приходится использовать различные техники медитации, которым я научилась за многие годы, чтобы успокоиться, потому что я вот-вот кого-нибудь зарежу. Не помогает и то, что у меня должны начаться месячные, и все эти дополнительные гормоны вызывают во мне такую безумную жажду крови, что мой дар умоляет меня выпустить его поиграть.

К тому времени, когда Норт, наконец, приходит, я надежно закована в ледяное спокойствие, он скользит на сиденье рядом со мной без приветствия или извинений и я полностью игнорирую его.

Я уничтожу его во время этого ужина.

Поездка в город проходит в молчании и так же неуютно, как в аду.

Я изо всех сил стараюсь не возиться со своим платьем, но я еще никогда в жизни не надевала ничего такого модного. Какая-то часть меня беспокоится, что я выгляжу как идиотка, как ребенок, играющий в переодевания в шкафу своей матери, и полное пренебрежение Норта ко мне ничуть не помогает. Он даже не держит свой телефон в руке в качестве оправдания, он просто смотрит в окно, как будто мы — старая супружеская пара, которая наслаждается только молчанием.

Только когда мы остановились на красный свет перед рестораном, он наконец заговаривает со мной. — Этот ужин касается не только тебя. Если ты действительно заботишься о сообществе Одаренных так сильно, как ты говоришь, то ты будешь вести себя наилучшим образом, на что бы это ни было похоже.

Я ненавижу его.

Я ненавижу его и все его манипуляции. Каждая часть этого опыта произошла от того, что он наблюдал за мной и узнавал обо мне без моего ведома, только для того, чтобы использовать все это против меня, чтобы получить именно то, что он хочет.

Я презираю его.

Водитель останавливается в зоне парковки, и Норт ждет, пока он откроет дверь для нас обоих, поправляя часы Rolex на запястье и откидывая плечи назад, словно готовясь к войне.

Я беру себя в руки и готовлюсь сделать то, что нужно, я могу подождать до конца ночи, прежде чем выцарапаю ему глаза за то, что он самый худший человек, которого я когда-либо встречала, и я включаю в эту оценку того подонка, которого он называет братом.

Норт помогает мне выйти из машины, а затем направляет меня в ресторан и к столику, крепко держа руку на моей спине. Кожа под его ладонью кажется теплой и покалывает, и мне приходится сказать своим узам, чтобы они успокоились, потому что мы его ненавидим. Ему наплевать на меня, он не привел меня сюда как своего любимую Связную, я всего лишь пешка в его шахматной игре.

Все остальные члены совета встают со своих мест, когда видят, что мы приближаемся. Мои колени начинают дрожать, потому что это чертовски большое давление на меня без всякого предупреждения или инструктажа. Он просто ожидает, что я буду знать, что, блядь, здесь делать, и, честно говоря, я, вероятно, все испорчу, сама того не желая.

На мероприятии присутствует не менее двадцати человек, и все они знают мое имя, приветствуют меня, как приветствуют Норта, а я чувствую себя идиоткой, стоя там с ним нарядной, накрашенной, на каблуках и с лавандовыми волосами!

Они все рассматривают меня с ног до головы, оценивая каждый сантиметр, и я чувствую себя как ценная свиноматка на сельской ярмарке. Каждый из них хочет рассмотреть все мои достоинства: длину ног, голубой оттенок глаз, насколько прямо я стою, и поставить мне соответствующую оценку. Я могу сказать, кто из них находит меня привлекательной, и во мне вновь вспыхивает ярость.

Норт выдвигает для меня стул, и я бормочу тихое «спасибо», осторожно садясь, разглаживая платье по бедрам, пытаясь успокоиться.

Я едва не выпрыгиваю из собственной кожи, когда Норт наклоняется, чтобы поцеловать меня в макушку, как будто я для него какой-то дорогой человек, и мне приходится прикусить язык. Это все притворство, демонстрация единства и контроля, чтобы не оставалось никаких сомнений в его силе и честности.

Я точно знаю, сколько пыток я могу выдержать, и нет никого в этой комнате, кто мог бы выбить из меня эту правду: Норт на самом деле чертовски хороший член совета.

Каждый клочок сплетен о его политике и планировании, которые я слышала с тех пор, как меня притащили в кампус Дрейвена, — это то, с чем я согласна, например, что сообщество одаренных должно больше помогать неодаренным или найти лучшие решения для осиротевших детей одаренных, раз уж Сопротивление похищает и убивает так много одаренных. Он не хочет сидеть сложа руки и смотреть, как люди страдают, он активно заботится о безопасности и выравнивании разрыва в благосостоянии между семьями из высших слоев общества и одаренными, живущими в районах с более низкими доходами.

У меня нет выбора, кроме как играть в послушную Связную.

Я наклеиваю на