Над словами (СИ) - Иолич Ася

– Мне кажется... Я уверена. – она прикусила губу. – Он ждёт моего ответа. Он сказал, ему неважно.

Ирселе пришёл позже и стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу.

– Кира...

– Заходи. Ирселе, ты же камьер? – спросила Аяна, переводя взгляд с Луси, румяной и смущённой, на него. – Ты знаешь, как подаются документы? Может быть, ты оформишь сам? Чтобы не ждать эти лишние дни...

– Мне нужны будут документы.

– Я дам тебе весь конверт... Могу написать доверенность.

– Доверенность не обязательна. Спасибо! – Он встал и вежливо кивнул. – Я успею сегодня.

Он уехал с документами, и Луси сидела, схватив себя за раскрасневшиеся щёки, с ярко блестящими глазами.

– У тебя будто лихорадка, – сказала Вараделта, глядя на неё. – Он довольно сдержан...

– Он приличный человек. Он нравится мне, и это совсем по-другому, – прошептала Луси, краснея ещё больше. – Кира... Аяна. Я так благодарна! Без тебя бы...

– Думаю, завтра мы отпразднуем это, – уверенно сказал Аяна. – Давайте готовить. А ещё мне надо наконец съездить к сестре.

53. Булочки с изюмом

Тёплое утро постепенно становилось жарким. Макушка нагревалась и нагревалась, горячая шерсть Ташты тоже ощутимо грела ноги, и Аяна с прискорбием смотрела на тускло-красные штаны, постепенно приводимые в непотребный вид едким конским потом. Краситель оказался на диво стойким, и теперь она гадала, сколько же стирок довелось пережить платью, из которого были сшиты эти её штаны, перед тем, как оно изменило форму и пол.

Она заехала в лавку Аплайи и попросила прислать девушку в дом Нелит, а потом свернула обратно к порту и проехала мимо кораблей, разглядывая их носовые фигуры над сияющей в солнечном свете водой. "Фидиндо" тут не было, да и какое ей дело теперь до него? Конда вернётся, а потом получит свободу. Он теперь не связан с этим именем.

Улочки ремесленного района встречали Ташту булыжной мостовой, плотно подогнанной, но, конечно, не такой ровной, как брусчатка берега кирио. Она узнала у одного из мальчишек, где находится улица Анемостре, и петляла в указанную сторону мимо лавок жестянщиков, резчиков, и даже проехала большую конюшню, где под навесом кузнец с ковалем обсуждали копыта какой-то лошади, весело перебрасываясь бранными словечками.

Домик был небольшим, светлым снаружи, с выкрашенной в тускло-синий цвет дверью. На стук ей открыл невысокий мужчина с лысиной, с порога предложив снять комнату. Он быстро потерял интерес, услышав цель визита, и Аяна весело прошагала под аркой, а потом поднялась на третий этаж по хлипкой скрипучей лестнице.

– Кто? – отозвалась Лойка из-за двери.

– Аяна.

Лойка открыла дверь, неистово краснея. Аяна шагнула внутрь, в запах менты, купресы и сухого дерева, неплохого ачте, ветчины и свежего хлеба, сена из матрасов, и с удивлением огляделась. Чисто выскобленный пол был так же чисто выметен, на полках в углу лежали аккуратной стопкой свежие рубашки и два неярких платья, и несколько чистых кружек примостились донышками вверх на полочке рядом с окном.

– Он в порту, – сказала Лойка, теребя подол платья. – Айи...

– Луси выходит замуж. Она согласилась на предложение Ирселе. Я приехала пригласить вас немного отпраздновать, – улыбнулась Аяна. – Вижу, вы всё же поделили флейту.

– Мы играем по очереди. – Серо-зелёные глаза под светлым облачком волос блестели чистой водой в лесном роднике. – Айи, прости. Я не понимала, что происходит.

– Я тоже, – призналась Аяна. – Думала, ты идёшь убивать его.

– Он раздражал меня. Я побила его, ударила ножом, а потом поцеловала. Только тогда он начал сопротивляться. – Она залилась румянцем и отвела взгляд. – Не знаю, что я творила. Он признался и спросил. А я попросила прощения.

– Я вижу, – сказала Аяна, почёсывая фальшивую бороду. – А за избиение той штуковиной?

Лойка рассмеялась, потом встала и показала на кружки.

– Будешь?

– Дождись Верделла и приходите, – помотала головой Аяна. – Мне нужно закончить готовку. Тесто ждёт. Будет пирог и булочки с изюмом.

– С изюмом? – скривила лицо Лойка. – Отличная месть за то, что я вытворяла. Спасибо. Верделл болтал что-то про искупление, вот, видать, оно и есть.

– Это мне. Будет пирог с рыбой, как в долине. Почти как дома, – с укором улыбнулась Аяна. – Ладно. Поеду.

Она прошла мимо окошка с лестницы, приоткрытого для проветривания, и улыбнулась, представляя, как Лойка день за днём лазит через него, возмущённо пыхтя, за флейтой. Ох, Лойка...

Ташта бежал, мягко ставя отполированные копыта на мостовую, сверкая гладкими сытыми гнедыми боками, по шумным улицам, между грохочущих телег, и мягкая истёртая верёвка корде притягивала взгляд Аяны. Надо бы заменить... Красавец! Ну и что, что "стать не та", по словам Лойки. Да, он не похож на лошадей Таох, но он умный, преданный, а самое главное – не пугливый и послушный... Ну, если не считать редких попыток проверить, кто тут главный.

Мохнатые уши ловили шёпот ветра с залива. Кипарисы располосовали дорогу на светлые и тёмные участки, сменявшие друг друга, как дни её жизни, и Аяна похлопала Ташту по шее, спрыгивая.

– Как ты так ловко запрыгиваешь на него? – спросил с любопытством Весейме. – Я попробовал, только лошадь напугал.

– Я лёгкий и с самого детства тренировался, – улыбнулась Аяна. – Видел бы ты мою лошадку, Пачу... Сейчас я на него, наверное, уже и не запрыгну так. – Она вложила в руку Весейме два серебряных. – Мне нужен будет новый мягкий корде. Сможешь найти? Это ковалю и тебе. Спасибо тебе.

– Найду... Коваля-то он не жрёт, – почесал в затылке довольный Весейме. – А вот кирио его побаиваются.

– А ты?

– А что я... у меня руки теперь всегда чистые, – хмыкнул Весейме.

Булочки с изюмом, круглые, румяные, горкой лежали на блюде, а в печи зрел рыбный пирог. Бархатные персики, будто обёрнутые в мягкое закатное небо, притягивали Кимата, и он схватил один, выбежал в сад и бродил между не очень ровно подстриженными кустами, обливаясь розоватым мутным липким соком.

Ирселе пришёл с лёгким смущением, Луси тоже розовела, опуская глаза, и Лойка, напоминавшая розовый персик, окончательно смутила Аяну.

– Это то самое искупление с изюмом? – спросил Верделл с подозрением.

– Ладно. Ладно! – передразнила его Аяна, хватая блюдо с булками. – Отнесу к себе!

Смущённые взгляды скользили над столом, и даже Вараделта слишком часто поправляла причёску.

– Слушайте, так нельзя, – умоляюще сказала Аяна наконец. – Ну правда... я сама сейчас покраснею.

Уши действительно уже слегка пекло. Удивляясь заразности стеснения, Аяна сбегала в погреб и вернулась на кухню.

– Вот, – сказала она. – Эликсир раскрепощения. Прозрачный, как чистые слова признания.

54. Светлое будущее

Желтоватое прохладное вино с винодельни Бинот в слегка запотевших стаканах, терпковатое, но сладкое, было как глоток лета, как кусочек неба над берегом залива, где стрекотали кузнечики и шелестело разнотравье, слегка подсушенное полуденным солнцем. Смех над столом больше не был неловким, и даже Тарделл протянул опустевший стакан, любуясь на Луси, которая всё же решительно подняла руку и коснулась рукава Ирселе.

– Поздравляем вас, – сказала Аяна. – Счастья вам.

– Поздравляем!

Ишке испуганно повёл ушами и спрыгнул на тумбу под окном, вцепился в потрошёную рыбью тушку и выпрыгнул в сад. "Ум-ум-ум", – рыча, вгрызался он в добычу, и Ирселе рассмеялся.

– Ты явно питаешь к этому коту более нежные чувства, чем он заслуживает своим поведением, – сказал он. – Есть хоть что-то, что ты не могла бы ему простить?

– Было разок, когда он запятнал репутацию моих по, сожрав при этом начинку, – подмигнула Аяна Луси, и та хихикнула, вспоминая угольные отпечатки лап на тесте. – Но нет, такого нет. Я могу орать на него, но я взяла на себя ответственность, прикормив его, а самое главное, я действительно питаю к нему нежные чувства. Знал бы ты, как последний переезд с ним подорвал душевные силы Арчелла!