Единственная для принца. Книга 3 (СИ) - Агатова Анна

- Не раньше завтрашнего дня - нужно подготовить защиту.

Ещё один величественный кивок и:

- Галиний! - И когда секретарь заглянул в двери: - Подготовь всё, что нужно молодым людям!

Дамиан ушёл от матери вслед за четой Марун, размышляя о том, что Акадмия и так испытывает недостаток преподавателей после того, как её разделили, а матушка с такой лёгкостью разбрасывается направо и налево столь ценными кадрами...

***

На первое открытие дверцы Дамиан не пришёл - не предполагалось ничего интересного, и он решил не тратить время. Да и время дня было выбрано довольно ранее - перед рассветом.

Всё прошло по плану - Рада открыла дверку, самую маленькую, чтобы только свиток мог пройти, и тут же закрыла.

План состоял в том, что королю Юзеппи выдвигалось предложение забыть прежние обиды и установить дипломатические отношения. Это если кратко.

А если более подробно, то королева Ильдария жаловалась на свою огромную потерю - единственного нерожденного внука, выражала соболезнование о безвременной кончине старшего сына соседнего королевства, совсем не тонко намекая, что потери равнозначны, но она готова забыть о прошлом и искать пути для налаживания отношений.

И для этого предлагалось через два дня увидеться через окошко, которое откроется в королевском дворце Оландезии в тронном зале, у потайной двери.

Королева, узнав о дате, устроила скандал. Тихий, мирный, но от этого не менее ужасный – дата её категорически не устраивала. Почему-то она решила, что переговоры начнутся после свадьбы принца Дамиана, а тут, в разгар подготовки, вдруг нужно откладывать все планы и заниматься переговорами.

Но Зиад Марун, не моргнув и глазом ответил, что, если её величество что-то не устраивает, они с Радой могут уехать в Удабнос уже сейчас.

Поэтому согласие было получено, хоть и сопровождалось мощным давлением на княжеского наследника. Но он остался непоколебим, как скала, и второе открытие дверки, в тронный зал Оландезии состоялось ровно в намеченный миг - через три дня, в полдень.

Присутствовала масса заинтересованных и ещё больше просто любопытных. Правда, последних разместили, что называется, в последних рядах, за гардами, и обеспечили защитой.

И предусмотрительность оказалась ненапрасной.

Рада обрисовала контур небольшой дверцы, в которую можно было бы увидеть человека от головы до колен, и едва открыла, как по её плечу скользнула стрела. Зиад только успел отдёрнуть жену назад, пряча за дверцу.

Такого никто не ждал, но гарды всё же среагировали быстро и захлопнули дверцу, ещё до того, как в неё попытался ввалиться громила, на бегу оравший что-то нечленораздельное.

Все разом зашумели, к Раде бросились дворцовый лекарь и королевский маг. Но она осталась невредимой, пожалуй, её испуг был самым сильным повреждением. Её трясло, рыдания сотрясали тело, и пришлось успокаивать не отварами, а магией.

А на стреле, что так неожиданно влетала в дверку, болталось письмо.

***

- И всё-таки я найду слова, которые убедят его, - спокойно проговорила королева, глядя в это письмо.

- Матушка, это будет убийство!

- Не переживайте, сын мой, я найду достойный выход!

И губы сжала в предвкушающей какой-то улыбке. Несносный Мальчишка, что выглянул из-за её плеча, покачал головой - никто и не сомневался, что выход она найдёт, вот только кто будет отдуваться за него?

Много раз прочитанное, письмо было совсем затёрто. Но Дамиан помнил его текст почти наизусть. Там говорилось, что подлецам не место на этом свете, что смерть наследника могут искупить только другие смерти, что король Юзеппи всё так же требует принцессу-преступницу в отчий дом для примерного наказания.

Но матушка осталась верна себе, и второе письмо, не залежавшись в долгом ящике, отправилось под покровом ночи и мощнейшей охраной драгоценной открывательницы маленьких дверок во дворец короля Юзеппи. 

Глава 14

 Валери нервничала так, что стучали зубы, а Дамиана крупно потряхивало. Казалось, только Оч'Ивар был счастлив и спокоен.

Слова ритуала лились из его улыбающихся губ празднично и ярко, будто и не были привычным речитативом, который без всяких интонаций, на одной ноте обычно звучит под этими сводами.

Позади обручаемых и соединяемых навеки стояли довольная королева и взволнованный принц-консорт, сбоку и немного позади - старший принц Лев со взглядом, устремлённым, как всегда, куда-то в радостную даль. Чуть дальше - три дочери Валери.

Натали в слишком пышном платье, больше похожем на платье невесты, всем своим видом излучающая презрение и недовольство; на королеву она демонстративно не смотрела, хотя никто этой демонстративности и не замечал. Лейта в изящном наряде смотрелась мило и немного по-детски. Хотя это впечатление могло сложиться больше оттого, что глаза её были широко открыты от изумления и восторга юного исследователя - она рассматривала убранство королевской сантурии. При этом она пыталась удержать младшую, которая хоть и несильно, но настойчиво высвобождала свою руку, чтобы улизнуть от сестры и оказаться рядом с матерью.

Ещё дальше, почти у самых дверей, стояли Нюся и Люся, принаряженные и взволнованные не меньше, чем их любимая Валечка, тихо всхлипывали и утирали слёзы. В какой-то момент Нюся двинулась вслед за Вирель - малышка всё же вырвалась и подбежала к матери. Но поскольку ребёнок молча вцепилась в пышную юбку мари и замер, старушка тоже не двинулась дальше, боясь нарушить ритуал.

Она глянула на прямую спину королевы с опаской - не будет ли гнева, возмущений или ещё чего, и не заметив признаков недовольства, отступила.

 Девочка так и простояла всю церемонию, молча держась за юбку новобрачной. Она не по-детски внимательно смотрела на старичка-священника, будто взвешивала каждое слово - не таится ли там подвох или обман.

 А будущий король и его жена стояли в луче света и ничего не замечали. От такого освещения они казались парящими на светлом облаке, и это наполняло души присутствующих благоговением.

А сильные маги королевства, особенно те, кто был в это время в столице, ощущали тонкое изменение магического фона - едва заметное, но в каждым часом по капле набиравшее силу и выравнивающееся. Не все это заметили сразу, некоторое - на следующий день или ещё позже, а некоторые и вовсе лишь со слов коллег - слишком привыкли к тому, что он давно уже перекошен и напряжен. Не очень скоро, через месяцы или даже через год это почувствуют обычные жители королевства, а пока даже такая малость радовала самых чувствительных.

Когда Дамиан уже выводил свою жену из дворцовой сантурии, вспомнил, как выходил отсюда вот так же несколько месяцев назад. Только мысли его были затуманены воспоминаниями сна, в котором он целовал её, свою единственную, именно эту женщину, что вёл сейчас под руку — Валери, но о которой ещё не знал, но уже чувствовал, как она может наполнить его силой.

И сейчас, глянув в ясное голубое небо, ощутил внутри клубок радости, вдохновенья, редкой мощи и всесилия. Перевёл взгляд на жену. Она стояла близко, крепко ухватив его под локоть, смотрела вперёд задумчиво и, кажется, улыбалась. А по щеке её сбегала одинокая слеза.

Сойдя с невысокого крыльца, молодожёны и все присутствовавшие на церемонии, остановились в ожидании королевы.

Её величие вышла на ступени и остановилась. Она излучала такое довольство, что для многих это было в диковинку. Никто и никогда ещё не видел королеву хоть сколько-нибудь эмоциональной, а уж тем более счастливой.

Принц-консорт, на руку которого она опиралась, тоже улыбался. Только в его взгляде было больше радости за сына, чем у королевы.

Её величие выдержала паузу, обводя всех торжествующим взглядом, а затем обратилась к принцу:

- Сегодня важный праздник в нашей семье и во всём королевстве - сегодня реджи взял в жёны самую прекрасную женщину, которую так долго искал, - свою единственную! А значит, наша Бенестария будет процветать! Надежда нашей Короны — Валери, замечательная женщина, которая, я уверена, будет счастлива с моим сыном.