Кресли Коул - Поцелуй короля-демона
Когда охранники наткнулись на них ранее, оба захотели узнать, что они делают вне границ равнины, «когда ходят легенды о необычных животных».
Ридстром просто потребовал, чтобы их проводили к тому, кто у них главный. Он был без рубашки, в крови, но внешне если не спокоен, то, по крайней мере, уравновешен.
Теперь, пока ее и Ридстрома вели вниз сквозь толпу, насчитывающую около сотни демонов, Сабина осматривалась по сторонам.
Демоны провожали их взглядами. Женщины перешептывались, глядя на ее одеяние, точнее, на отсутствие оного. Женщины здесь, очевидно, предпочитали чрезмерное обилие одежды — длинные рукава и юбки.
Меньше всего чародейку беспокоил тот факт, что на ней были лишь полоски ткани, микромини, и песок — и ее руки связаны. Сабина оглядывалась вокруг со скучающим видом.
Когда мужчины искоса поглядывали на ее тело, рука Ридстрома сжималась на ее руке, его рога начали выпрямляться.
Оглядев окрестности, Сабина раздраженно вздохнула. Средневековье — и замок, и королевство, и даже люди. И почему она должна быть удивлена, что это место выглядит точь-в-точь как и в эпоху Возрождения?
«Жилища» состояли из палаток-шатров, каждое — с тщательно продуманными узорами и развевающимися на ветру вымпелами. Она узнала некоторые цвета знатных семей. Эти демоны пришли сюда со всего королевства.
Охранники ввели их во внушительных размеров круглый шатер. Внутри находились хорошо одетые мужчины, явно дворяне.
Один из них спросил Ридстрома:
— Что вы делали за пределами границ? Каждый был проинформирован об опасности этого места.
— Мы не являемся частью группы повстанцев. Мы прибыли с другой стороны.
— Ну, у нас здесь больше нет места, — ответил мужчина, — мы едва можем прокормить тех, кто есть.
— Вы предоставите нам место. Я — Ридстром, ваш король.
Мгновенно повисшую тишину нарушал только шепот:
— Ридстром не возвращался в равнину несколько столетий…
— Но шрам?..
— Были слухи, что он захвачен чародейкой.
Сабина не выдержала:
— Всего лишь чародейкой? Попробуйте…
— Я — ваш король, — перебил ее Ридстром, — и меня это утомляет.
— Это правда, — раздался позади женский голос, — он — Ридстром.
Демонесса сделала шаг вперед. Это была красивая девушка, с длинными каштановыми волосами и миниатюрными, сияющими здоровьем рожками. Ах, и ее одежда была пастельных оттенков. Она навсегда умерла для Сабины.
Ридстром прищурился, глядя на женщину:
— Я знаю тебя?
Она выглядела озадаченной:
— Я… да. Вы знаете. Я — Дуринда. Я была фрейлиной одной из ваших сестер в Торнине.
Маленький мальчик — демон, на вид лет шести, выглянул из-за ее очень длинных юбок.
— А это Пак. — Она взлохматила его светлые волосы. — Сын моей лучшей подруги.
Пак показал клыки и уставился на Сабину большими, как у совы, глазами. Что, казалось, обеспокоило Дуринду, потому что она сразу отправила его на улицу.
Сабина стала центром внимания в комнате. Когда пристальные взгляды всех присутствующих сосредоточились на ней, Ридстром произнес:
— Моя пленница, Сабина. Из замка Торнин.
Сабина сжала зубы, когда послышался шепот:
— Сестра Оморта?
— Королева Иллюзий?
— Она убьет всех нас во сне!
Сабина вздернула подбородок, обращаясь к Ридстрому:
— Так, теперь я — всего лишь твоя пленница? Почему ты не представил меня как…
— Тихо. — Сила, с которой он сжал ее руку, заставила ее вздрогнуть. — Держи рот на замке, пока.
Потом Ридстром обратился к дворянам:
— Портал, расположенный вне равнины, откроется здесь?
— Да, милорд, — ответил мужчина, — через четыре дня.
И тут Сабина заметила, что Дуринда явно очарована мускулистой грудью Ридстрома. Было что-то в глазах этой демонессы, что заставило Сабину приблизиться к нему на шаг и опереться на его тело так сильно, что он, нахмурившись, посмотрел на нее сверху вниз.
Сабина могла бы не удерживать своего мужа, но пока Ридстром был ее, она не собиралась делиться.
Дуринда произнесла:
— Уверена, что вы утомились в пути, мой господин. Вы можете отдохнуть в моем шатре, а для… нее мы найдем место.
— Она останется со мной, — приказал он.
Лицо Дуринды побледнело от его жесткого тона:
— К… конечно.
Сабина добавила:
— Мы принимаем ваше гостеприимство.
Как должное.
Плечи демонессы напряглись, но она все же проводила их в просторный шатер. Полог был темно-синего цвета, с серой бахромой. По краям вился замысловатый узор. Все это производило огромный эффект и означало богатство.
Внутри все было выдержано в тех же тонах. Лежак в углу был серым, с пышным стеганным синим одеялом. Бумажные фонари с таким же узором, как на шатре, свисали с подпорок.
Шатер Сабины был бы смелее, темно-красным с золотой бахромой. Из настоящего золота. Поскольку я этого достойна.
Демонесса забрала с собой несколько сумок и заколебалась у откидного полога.
Самым бодрым тоном Сабина произнесла:
— Это все, Дуринда.
Возмущенно, та развернулась и вышла. Как только полог закрылся, Ридстром спросил:
— Тебе обязательно было вести себя так?
Сабина обрушилась на него:
— Да. Обязательно.
Она глазела на моего мужа!
— Она оказала нам любезность, разрешив спать здесь.
— Нет, не оказала. Они полагают, что ты — их король, а это означает, что этот шатер, и вообще все в этом лагере, а также все это кровавое королевство, — принадлежит тебе. А так как я — твоя Королева, — то все это и мое. Почему я должна выказывать благодарность людям за то, что они дают мне то, что и так уже является моим?
Когда он начал зажигать фонарики, она спросила:
— А почему ты не сказал им, что я — твоя пара?
После всего, что она вынесла, он даже не признает ее своей королевой? Она не могла не вспомнить слова Оморта. Как, должно быть, демон разочарован…
Ридстром стыдился признать ее в качестве своей жены?
— Люди все равно узнают. Ты мог бы сказать им, что мы поженились.
— Сабина, мы ранены и истощены, — он схватил ее за руку и потянул на кровать. — Мы поговорим об этом завтра.
Сабина была не в духе во всех смыслах этого слова. Им потребовалось меньше, чем четыре часа, чтобы добраться сюда; и, возможно, из-за них она и могла бы не потерять самообладания. Но нет, она все еще была зла на него за его обращение с ней и за то, что он насильственно удерживал ее.
Черт побери, он стесняется меня?
Она заметила две вещи, когда спала с ним эти две ночи. Когда он обнимал ее, он сжимал ее так крепко, словно она была самым ценным призом. И всякий раз, когда он делал это, она погружалась в глубокий сон.
