Подарок для Императора. Меж двух огней - Мара Черная
Распахнулась дверь в покои. На пол упал поднос и тарелки, что шумно разлетелись в стороны. На пороге застыла Лея, прикрыв рот рукой.
— Прочь! — зло гаркнул Калантиэль.
Содрогнулась от его резко изменившегося голоса и оттолкнула от себя.
Девушка испарилась.
Сердце замерло, а затем бешено забилось, нагоняя пропущенные удары. Что это сейчас было⁈
— Прости, Мира. Кажется, я натворил лишнего — тихо простонал Император. — Нам двоим необходим отдых, но я не позволю тебе в таком состоянии бродить по дворцу. Оставайся. Я сегодня лягу на полу, дабы не смущать тебя.
Я бы, может, и хотела уйти к себе, но даже попытка самостоятельно подняться не увенчалась успехом.
Мужчина на удивление крепко встал на ноги, на скорую руку поправил постель, а затем помог мне подняться и доковылять до предоставленного для ночлега места. Себе взял всего одну из многочисленных подушек и просто кинул на ковёр у подножия кровати.
Тяжёлые веки сомкнулись сами собой, как только голова коснулась подушки. Сквозь гулкие удары сердца в ушах слышалась спешная возня, звон посуды и её осколков, торопливые шаги. А потом всё стихло, комнату наполнил обожаемый мной аромат задутых свечей, свет перестал ломиться в закрытые глаза. Сознание заполонило неверие. Всё это не по-настоящему, всё это просто глупый жестокий сон. Завтра я проснусь на своей кровати, в очередной раз услышу, что нет новостей, и пойду расстреливать мишени. А потом он вернётся… Вернётся…
* * *
Утро встретило меня жуткой головной болью. Глаза никак не хотели открываться. Еле разлепив правый глаз, я стала искать кувшин с водой. К счастью, его заботливо оставили на тумбочке прямо у кровати. Но я не успела до него доползти. В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, вошёл Император.
Кошачьей походкой он приблизился к тумбочке, налил воды в стакан, добавил несколько капель зеленоватой жидкости из пузырька, что стоял рядом, и протянул мне, не проронив ни слова. Мне оставалось только принять помощь. Прохладная вода с лёгким привкусом летних трав остудила раздражённое горло. Глоток за глотком в каждую частичку измученного тела возвращалась жизнь. Остановиться было невозможно.
Калантиэль тем временем стал ко мне спиной, подставляя лицо лучам утреннего солнца, проникавшим в комнату из высокого окна. Яркий свет пробивался сквозь медные локоны мужчины, будто пламя застыло вокруг его головы. Его руки были сомкнуты за спиной, что, вместе с агрессивной эстетикой одеяния, придавало мужчине особенно строгий вид.
— Прости меня за вчера, — как-то глухо произнёс Калантиэль.
Непривычно было видеть его таким. Голос совершенно не был похож на голос обычного властного Императора. Пара мгновений, и он продолжил:
— Я был пьян и, вместе с тем, очень расстроен. Не понимал, что творю. Я очень виноват перед тобой.
Осознание, что известие о смерти Хельвдана и весь вчерашний день — не сон, болезненно ворвалось в голову. Удушающий ком перекрыл доступ к воздуху. Тело забила мелкая дрожь. Глаза налились слезами.
— Эй-эй-эй! — встревоженный Калантиэль в мгновение ока оказался рядом и мягко прижал к себе. — Я не хотел! Мне так жаль.
— Это правда? Он умер? — выдавила сквозь всхлипы.
— Мира… Я бы тоже не хотел, чтобы это было правдой. Но его больше нет с нами, — мужчина отпустил меня и потупил взгляд. — Нам придётся это принять.
— Принять… — повторила бездумно.
Принять. Как? Если я до сих пор не могла даже до конца поверить. Если сердце упрямо продолжало ждать, что вот-вот он появится, обнимет и больше никуда не денется. Принять. Убить в себе веру в любовь, уничтожить последние капли надежды, вырвать и растоптать часть души. Да. Его Величество был прав. Чем выше мы взбираемся, окрылённые любовью, тем смертельнее травмы от падения. Кого любовь сделала счастливым? Сальвию? Нет. Сколько за ней бегало парней, и никто так и не остался. А она наивно ждёт и ждёт, когда к ней явится хоть кто-то, кто не сбежит через неделю искать новую юбку для развлечения. Может, тётя Анна? Я всё ещё помнила её горестный взгляд при упоминании дяди Хатвора. Оставил её, уехал к другой, ничего не сказав. Я? Угу, я, которая умудрилась впервые влюбиться в занятого мужчину, пережила с ним целую гору трудностей, а потом узнала, что он умер. Умер! Знаю ли я хоть одного счастливого любящего человека? На задворках памяти такого не нашлось. Ни одной действительно счастливой пары за время моих путешествий я не встретила. Судьба всем подставляла подножки.
С каждой такой мыслью сердце покрывалось новой коркой льда, пока не обросло совсем, пока не стало холодной глыбой, запечатавшей внутри все горевания. Слёзы на глазах иссохли. Сидеть затворницей и плакать больше не хотелось, но очень хотелось заглушить чувство неопределённости. Я вскочила с кровати, и, как есть, в мятом платье, рванула на выход. Мне жизненно необходимо было поговорить с Парисой. Только её мудрость могла мне сейчас помочь найти нужный путь и понять, что делать дальше. Что будет правильным. Что, наконец, прервёт череду моих неудачных попыток выбраться из тьмы.
— Ты куда? — поднялся вслед за мной Калантиэль.
— Принимать реальность, — отчеканила твёрдо и развернулась к выходу.
— Постой! — остановил Император. — Прежде, чем уйдёшь, я обязан сказать, — он запнулся, неуверенно мазнув взглядом по комнате. — Мирана Фарр, я прошу твоей руки.
— Что? Руки? — застыла в недоумении.
— Де-Мирта больше нет, мы уже ничего не сделаем с этим. Я не буду требовать и ждать твоей любви. Это по-прежнему деловое предложение лишь с той разницей, что в этот раз я могу предложить свои чувства, если они будут тебе угодны. Я не буду торопить тебя, настаивать, принуждать. Лишь покорно буду ждать твоего решения, — он изучающе вглядывался в моё лицо. — Тебе не нужны богатства и роскошь, но при власти у тебя будет возможность отомстить за всех, кто был тебе дорог, вернуть свой дом, изменить мир к лучшему, в конце концов. После Хельвдана, ты — второй человек, которому я готов позволить всё.
— А Вам это зачем, если знаете, что сердцем я всё равно принадлежу другому?
Калантиэль досадливо поморщился.
— Ты — наследница Эллесана. А кроме того, весьма не глупа. Сейчас — самое время укреплять Иллеману, и наш брак — великолепный шанс. Я смогу отдать тебе часть правления, а сам всецело займусь вопросами обороны империи. Мы можем даже почти не видеться, если ты так пожелаешь. Но Иллемане нужна
