Развод со зверем - Анна Григорьевна Владимирова
— Где взял?
— У Азизова. Он мне ее в ассистенты нанял.
— Надо же…
Я понимал, что Вера меня отвлекал, но перспектива поговорить с кем-то обо всем неожиданно понравилась, обещая хоть какое-то облегчение. Мне же было не с кем. Кроме Лары. Но с ней не все можно обсудить. Потому что напряжение последних суток не шло мне на пользу. Я принял решение остаться с ней, но это не значит, что все само собой решится. Что делать со своими чувствами к погибшей жене, я по прежнему не знал. С одной стороны, я хотел жить. С другой — Лиза не заслуживала смерти хотя бы в моем сердце… Как примирить прошлое и будущее внутри себя, не наломав дров? Лара слишком умная и проницательная, она видит меня насквозь, и что-то утаить будет сложно, но и говорить обо всем разве вариант? Как сказать ей, что мое человеческое сердце еще дрожит от чувств к Лизе, в то время как к ней самой тяготеет прежде всего мой зверь?
Никак.
Она сбежит.
И будет права.
Мы разные. Только я делаю все, чтобы она эту разницу не заметила…
— Я слышал, что Азизов с Суржевым творили прямо скажем шокирующие общественность дела. Видимо, чувствовали себя вполне защищенными, раз не гнушались нарушать столь фундаментальные принципы. Пересаживать органы оборотней ведьмакам… Черт… — Послышался звон инструмента, скрежет металла по металлу, а у меня все сжалось внутри. Все, что осталось от Алана, теперь потрошат на наличие улик его убийства. — …Не всем предлагали, а согласились бы многие.
— Может. Они оба нашли себя — Лев и Алан, — неприязненно поморщился я. — И оправдания всему, чем занимались, — тоже.
— Осуждаешь?
— Я не знаю, Вера, — вздохнул я, пытаясь отвлечься от всего, что чувствовал. — Просто не хочу ничего оценивать. Я ведь тоже в этом участвовал.
— Но тебя загнали в угол. Любой бы пошел на все ради жизни любимой… — Вера замялся. — Прости, Ярослав, за напоминание. Я одичал, наверное.
— Все нормально, — обернулся я.
Вера смотрел на меня поверх защитных очков, а по помещению медленно расползался запах крови.
— Странно, что он не перекинулся, — вдруг заметил Вера. — При сердечной недостаточности, если она внезапная, не редкость.
— Я не вижу в этом странности, — пожал я напряженными плечами и поморщился. — Он очень быстро умер. Буквально за минуту.
— Жаль, не успел рассказать о симптомах, — вздохнул Вера. — Потому что, судя по состоянию сердца, это был первый и последний отказ. Ты видел заключение?
— Нет, — напряженно выдохнул я, поднялся и направился к столу.
— Не, не подходи, — отрицательно покачал он головой. — Тут смотреть нечего, а мне остается только вынюхивать и собирать материал. Будешь мешать запахами.
В молчании прошло бесконечное количество времени. Вера добрался до всех органов кроветворной и выделительной систем, погружаясь в процесс полностью. Я уже видел это прежде — как стекленеет его взгляд, сужаются по-звериному зрачки… Он был невероятно одарен. И словно наказан за эту свою способность видеть и чувствовать то, что не могут другие.
Однажды он пропал на несколько лет, и только когда вернулся, я узнал, почему его не было…
— Яр, а Азизов или Суржев знали, что у тебя есть такой друг, как я?
Вопрос прозвучал очень неожиданно.
— Нет, Вер, — насторожился я, — с тобой мы познакомились гораздо позже, я тогда уже почти не общался ни с кем из них.
— Это хорошо, — задумчиво протянул он. — Потому что его отравили. И мне просто интересно, насколько хотели запрятать концы…
— Отравили? — хрипло выдохнул я, поднимаясь.
— Да, — кивнул Вера, усмехаясь под маской. — Ну, ты же меня звал за этим.
77
Он опустил взгляд на вскрытую полость.
— Характерный оттенок эпителия, запах некоторых составных яда довольно четкий и время их высвобождения соответствует параметрам. Я бы даже сказал, что отравили его примерно за сутки до гибели. Сходится?
— Быть может, — хмурился я.
— Такие яды вводятся перорально, — продолжал он увлеченно. — Их разрушает только высокая температура, поэтому введение производится через охлажденные жидкости или продукты…
— А алкоголь?
— Как правило. Со льдом. С алкоголем проще всего, потому что быстро всасывается и распространяется по телу. Круг составов в данной ситуации довольно узкий, если опираться на причину смерти и результаты предыдущего вскрытия. Через несколько часов я разложу его весь по веществам и приложу ткани органов в качестве доказательств. Все нужные реагенты у меня есть. Это, скорее всего, примитив…
А вот это похоже на почерк Льва, учитывая, как он отвечает за безопасность на операциях. Лучше слова и не подобрать. Примитив.
В глотке пересохло.
— Вер, я сообщу Давиду, — машинально потянулся я за мобильником, но тут же поймал на себе его пристальный взгляд:
— Яр, это Суржев, да?
— Я не могу знать, — глухо отозвался я.
— Ладно, — Верес отвернулся к телу и продолжил работу.
— А почему ты решил, что он?
— По твоему выражению лица предположил. Ты, судя по всему, шокирован услышанным, и мысль, что сам Суржев избавился от Азизова, лучше всего соответствует твоим эмоциям.
— Были такие мысли, — с трудом признался я и перевел взгляд на тело Алана. — Знаешь, Алан когда-то выбрал Льва, как наиболее амбициозного друга…
— Время все расставляет по местам, — заметил Вера.
— Это точно.
— Яр, если говорить о доказательствах, — Верес потряс пробиркой на уровне глаз. — Я смогу доказать причастность Суржева, если он даст собрать с себя материал. То, что он мылся, шлялся где-то, курил или сжег одежду, ему не поможет. Если это тот состав, о котором я думаю — то это довольно летучий порошок. Его частицы всегда остаются на слизистой носа и глаз. Да даже если оборачивался — не имеет значения.
— Я тебя понял, — кивнул я. — Доложу Горькому, пусть решает. — И я уже направился к двери, когда меня огрело мыслью. Я обернулся, встречаясь с внимательным взглядом Вереса. Язык по ощущениям примерз к небу, но я все же выдавил: — А возможно ли теоретически вызвать дисфункцию донорского сердца подобным ядом?
Вера перевел взгляд на тело, потер лоб, вероятно, сводя факты
