Непутевая, или Подарок для принца - Ирина Колка
Меня отвлекла Диали, которая в ужасе повисла у меня на руке. Ее трясло так, словно этих воинов прислали, чтобы схватить ее и немедленно казнить.
— Лайэль…
Психовать при девушке было глупо. У нее, бедняжки, и так ни кровинки на лице. Хотел же сделать все по-тихому! А сейчас что получается? Всемирный праздник или грандиозный скандал?
Экипажи остановились. Из второго тут же вылетел Ваффель: в помпезном парадном камзоле, на деревянных каблуках и в напомаженной прическе. Спотыкаясь от волнения, подбежал к первому экипажу, распахивая дверцу.
— Его Величество король Антуанэль Лаури Лапидус дила монд Алайя и Ее Величество королева Адриана Силиция! — запыхавшись, представил он и поклонился мне.
Ну ладно. Этого выскочку я уже простил. Тем более, что Диали за него сама вступилась. Ваффель лез из кожи вон, стараясь мне понравиться, потел, утирал лоб платочком и готов был расшибиться в своем стремлении всем угодить.
Отец вальяжно вышел из кареты, поправляя повязку на больном плече, и подал руку матери. Та, сощурившись на солнце, подмигнула мне и, поддерживая юбку, спрыгнула прямо на траву. Народ охнул и попадал ниц. Такого тут никто не ожидал. Даже жрецы обалдели и не сразу сообразили, что они хозяева часовни, а значит, им и предстоит встречать гостей.
Король важно поприветствовал публику и подошел к нам с Диали. Та, бледнея, вцепилась в мою руку. Могу ее понять, я и сам не знал, чего сейчас нам ожидать. По сути, отец имеет право арестовать даже меня по обвинению в измене государству.
Я сдержанно молчал, соображая, как себя вести, одновременно прикидывая, хватит ли мне сил справиться с охраной. Тем временем дверцы экипажей отворились. Из одного вырулила парочка важных шишек из Совета, а из другой, споря и ругаясь на ходу — госпожа Барбарель и баба Шуша.
Одного взгляда на двух последних мне хватило, чтобы успокоиться. Вряд ли они так разнарядились бы на мой арест. Госпожа Барбарель красовалась в длинном атласном черном платье в алую розу, на голове прическа в виде двух гугулек, украшенных такими же розами и мушка над губой. Хоть сейчас на сцену! Баба Шуша не отставала: яркая — вырви глаз — юбка и шляпа, которая полами застряла в проеме кареты. Именно она и стала причиной их ссоры, ибо чуть не испортила прическу госпожи Барбарель.
Позади меня послышалась возня и возмущенное сопенье:
— Охраняй фланги, Ларри, и вон того длинного с хвостом держи на мушке! Это главный громозуб, хитрый и опасный, он в прошлый раз похитил Диалику!
Ваффель испуганно забегал глазами и обреченно полез за платочком.
— Руки прочь от принца! — раздался возмущенный детский голосок. — Лайэль, ты не волнуйся, мы тебя спасем и никому не отдадим!
В толпе охнула Греттель.
— Этьелен, Ларри! Святые эллины! — она выбралась из кучи народа и теперь бегала вокруг нас, пытаясь поймать сорванцов. — Иди сюда… отдай эту железку! Ваше Величество, простите!
Вмешательство пацанов разрядило обстановку. Отец белозубо улыбнулся.
— Я с миром! — он шутливо вскинул руки в примирительном жесте. — Завидная охрана у тебя, Лайэль!
Пришлось прийти на помощь Греттель:
— Отряд! Занять позиции у часовни! — рявкнул строго, и пацаны резво бросились исполнять, а я повернулся к родителям. — Здравствуй, отец. Мама… — я кивнул головой, приветствуя Силицию.
Диали едва смогла что-то сказать в знак приветствия, все норовя спрятать лицо за моим плечом. Я крепко сжал ее пальцы.
— Отец, если ты приехал сказать, что передумал, то я все равно…
— Я знаю, — перебил он, улыбаясь. — Я слишком хорошо тебя знаю, сынок, чтобы не догадаться, что ты все равно поступишь по-своему…
— Но ты не подписал мое отречение! — я сжал запястья Диали, продемонстрировав их королю.
Отец невозмутимо развел руками.
— Я счел, что ты тоже должен присутствовать при столь значимом для Алайи событии. Поэтому… Ваффель!
Распорядитель тут же возник по правую руку от короля, вместе с пажом, который заботливо держал в руках деревянную подставку и перо.
— Не будем задерживать уважаемых жрецов, — отец поднял голову в небо, с наслаждением вдохнув ароматы леса, пощурился на солнышке и махнул рукой Ваффелю: — Прошу вас, приступайте!
Ваффель вытянулся в струнку и развернул позолоченный свиток.
— «Сим удостоверяю свое добровольное отречение от престола королевства Алайя в пользу своего сына принца Флориана Лайэля, которого после подписания сия документа приказываю именовать королем!» — громогласно провозгласил он и важно добавил: — Согласно законам Алайи последний приказ правителя пересмотру и отмене не подлежит.
Пока я вместе с оглушенной публикой ловил ртом воздух от изумления, не в состоянии вымолвить ни слова, Ваффель расстелил указ на подставке пажа, и король подмахнул его пером.
— Для вступления закона в силу нужен свидетель, который заверит документ. Некое высокопоставленное лицо, обладающее высоким титулом или независимой магией. Кто может? — обратился к массам Ваффель.
— Я могу!
Тьярри только сейчас показался на публику. Завидев его, Ваффель побледнел, потом покраснел и вытянулся в струнку.
— Король Кавьердера и Меридора Тьяурус кьер Дикас! — представил его важно, но заикаясь от волнения, и отвесил низкий поклон.
Народ замер, потом загомонил, раздались восхищенные вопли. Такого количества королей за раз в Медовой балке отродясь не видели. Боюсь, теперь об этом дне тут будут слагать легенды, а эта часовня станет местом особого поклонения.
Тьярри приветствовали так, что мне даже завидно стало. Он и освободитель, и благодетель, и вообще по всем статьям красавец! Ох, доберусь я до этого благодетеля, возможно, прямо сегодня! Чтобы неповадно было вертеть интриги у меня за спиной!
Под моим уничтожающим взглядом Ворон вальяжно подошел к Ваффелю и взял перо.
— Его Величество король Флориан Лайэль Лапидус дила монд Алайя! — помпезно представил Тьярри, подмахивая документ, и хищно улыбнулся, глядя на меня.
Паж поднес указ членам Совета. Те шлепнули на нее печать, которая тут же засияла голубым.
— Зачем, отец? — только и смог вымолвить я, все еще до конца не осознавая того, что произошло.
Он положил руку мне на плечо.
— Лайэль, мне пора на покой. Настало время уступить место молодым. Куда мне тягаться вот с ним, например? — он дружелюбно кивнул на Тьярри. — А тебе он по зубам. Я видел вас с ним в деле, далеко пойдете. Вас ждут великие дела. А меня отпусти. Дай хоть немного пожить для себя. Развести сизоуток, спокойно поохотиться в лесах…
Я с удивлением вздернул бровь:
— Не знал, что у тебя такие увлечения.
Отец засмеялся:
— А ты думал, откуда у тебя твое пристрастие к рыбалке? Я хочу просто тихо посидеть на берегу с удочкой… Выпить с любимой бокал вина на закате, ни о чем не волнуясь и зная, что королевство в надежных руках…
Мать обняла его, прижавшись к боку.
— Не спорь, Лайэль, все равно уже поздно, — мягко улыбнулась она. — Мы с отцом приняли это решение еще тогда, увидев тебя у постели Диали. А уж когда появился Тьяурус, наши сомнения рассеялись и вовсе.
— Это пример истинной дружбы на доверии, — поддержал ее отец. — Короли веками добивались этого. Мы с Кьергором и Скарольдом всю жизнь пытались и не смогли. А вам с молодым кьер Дикасом понадобилась лишь минута… Это ли не показатель того, что вы достойны?
Мы с Вороном переглянулись. Вроде и хвалят, а почему-то хочется сбежать. Тот тоже постоянно поглядывал на небо, и я решил закончить этот неудобный разговор.
— Спасибо за доверие, отец.
Я поклонился родителям и повернулся в сторону часовни. Под моим взглядом все, даже жрецы, склонились. Диали смотрела на меня как на привидение и теперь боялась прикоснуться. Я взял ее за руки.
— Не знаю, насколько для тебя принципиально, Ди, — улыбнулся ей. — Но вынужден внести поправку в свое предложение. Ты выйдешь замуж за… короля?
Она замерла, вцепившись в мои пальцы. По-моему, даже говорить не может, только глаза на мокром месте, отсюда слышу, как ухает ее сердечко. Только и смогла, что утвердительно кивнуть и сразу разрыдалась.
Толпа облегченно выдохнула. Раздался гул, восторженные вопли, кто-то, наоборот, рыдал от переизбытка эмоций. Греттель утирала уголки глаз платочком, сдерживаясь, чтобы не зареветь.
Диали вскрикнула, пытаясь вырвать руки, но я удержал. Знаю, милая, просто потерпи. Лиловые наручи вспыхнули огнем, обжигая кожу, а потом плавно испарились. Ди застыла, глядя на меня огромными испуганными глазами и, казалось, не дышала.
— Все, моя родная, а теперь за дело, — я кивнул жрецам.
Всю церемонию я не сводил с нее глаз. Просто не мог поверить, что все позади, и она теперь
