Граница тьмы - Марго Айсли
— Ну и как? — спросил мой спутник, едва мы отошли на безопасное расстояние подальше от первой очереди.
— Её помощница явно проследила, с кем я пришла и передала гадалке. Она сказала, что ты мой парень, я от тебя забеременею, а ты меня бросишь и убежишь к тёмной колдунье.
Винсент расхохотался и попросил меня описать подробнее.
— Нда, — хмыкнул он после моего рассказа, — как же. Ковен из топей.
— А что с ним? Такой существует?
— Ну, когда-то был. Наверное, и сейчас есть. Только ведьмы — они скрытные, и знания свои рьяно оберегают. За подобное поведение они бы её нашли и осудили. Да и работают они по-другому. В общем ладно, мы уже подходим к следующей очереди. Будет лучше, если никакие помощники меня не увидят, а то насочинять им слишком легко, я останусь тут, а ты иди и придумай что-то ещё. Про песика любимого там, вазу разбитую, не знаю. Главное, максимально далёкое от правды.
К концу второй очереди у меня заболели от стояния ноги. Второй шатер был не такой мрачный. Основная фиолетовая ткань отливала золотом, а вход украшало множество висюлек, звенящих даже на лёгком ветерке. Из складок ткани просачивался свет. Из палатки вышла женщина, промакивая глаза платочком, и я задумалась, каких гадостей ей тут наговорили, но мои размышления прервали, пригласив внутрь.
Посередине шатра стоял стол, за которым сидела женщина в фиолетовой мантии с золотой прострочкой и бархатном тюрбане со звёздами. На столике располагался большой хрустальный шар, а по бокам горели толстые ароматические свечи с легким запахом можжевельника. Гадалка была моложавая на лицо, но морщинки выдавали возраст много старше моего.
— Не часто ко мне заходят ученики Белой Башни, — почти пропела она, как только я вошла, — проходи и садись передо мной. С какого ты факультета?
— Эээ, я травник. Ну, будущий, — ляпнула я, усаживаясь на низкую колченогую табуретку.
— Прекрасная профессия, прекрасная! И очень полезная. Я сама закончила магическую школу в Мирне. Но это было лишь начало пути, в своих странствиях мне повстречался отшельник, готовый взять меня в ученики. Я настолько преисполнилась знаниями, открытыми мне самими Богами, что теперь обязана делиться ими с миром, ибо это моя миссия. Скажи, зачем же ты посетила меня? Не из-за профессии же?
Я ухватилась за брошенную соломинку.
— Да, вы правы. Я не хочу и никогда не хотела быть травницей, но бабушка велела. Мы живём в небольшой деревне, где как раз умерла старая травница, а замены не нашлось, а бабушка моя целитель, они вдвоём сработались хорошо, вот она и заставила меня пойти на это направление против моей воли.
— Что ж, понятно. Хотела бы ты узнать свое будущее? Узнать, права ли бабушка или тебе уготован другой путь?
— Конечно, — активно закивала я, — очень хочу.
— Тогда положи руки на стол в стороны свечей и внимательно смотри сквозь шар на меня, а я загляну в твоё будущее.
Но в этот раз мы сидели не в тишине, магичка начала что-то напевать себе под нос и трясти какой-то инструмент, похожий на две палки под углом, обмотанные цепочками и мелкими бусинами, звенящими при тряске. Женщина неотрывно буравила меня взглядом сквозь толстый шар. Мне уже успело это наскучить, хотелось подпереть лицо ладонью, но надо было держать руки на столе. Наконец она насмотрелась и поведала мне:
— Я увидела юношу в вашей деревне: красивого, светленького, высокого и работящего.
— Сын старосты? — подыграла я.
Гадалка аж просияла:
— Да, да! Это определённо сын старосты. Ты обучишься, вернёшься, и он женится на тебе. Ты не будешь травницей, будешь заправлять деревней и растить троих детишек вместе с мужем, — она глубоко вздохнула, а потом покачала головой, делая скорбное лицо, — но вижу я и опасность. На деревню вашу нападут вампиры, и тебе будет грозить смерть. Я вижу, что ты попытаешься спрятаться в погребе, но тебя найдут.
Женщина положила руку на грудь и закрыла глаза, продолжая напевать какой-то заунывный мотив. Я же не могла дождаться, когда это кончится, хотя упоминание вампиров меня насторожило.
— Смогу я помочь тебе, — протянула женщина, — попробовать могу узнать, когда это произойдёт, и вы сможете спастись, но это дело долгое и сложное, предстоит много работы, а потому тебе нужно прийти ко мне ещё, и ходить, пока я не смогу открыть правду. Ибо я единственная, кто видит истину.
Моя вера в гадалок снизилась ещё на треть. Я поблагодарила женщину и обещала поискать денег и прийти как можно скорее, и поспешно сбежала на улицу. Винсент перехватил меня по пути. От бурлящего во мне возмущения я не сразу смогла пересказать случившееся.
— Что ты так радуешься? — возмутилась я, видя, как развеселил мой рассказ мага, — людям за деньги голову морочат, при том за большие деньги. Сколько бы ещё я так ходила, пока из меня бы не выжали всё до единой монетки? Ещё и вампирами пугает, нашла удобную тему! Почему их не запретят?
— Вампиров?
— Гадалок! Они же людей дурят!
— Умерь свой праведный гнев, — похлопал он меня по плечу, — люди сами хотят обманываться, иначе не ходили бы. Ты видела все эти очереди? Сегодня ещё холодно, обычно людей вообще тьма.
— Но они порочат нас! — не унималась я, от злости сжав руки в кулаки, — как они смеют? Король должен это запретить, не понимаю, почему ещё не сделал этого.
Порыв ветра разметал мои волосы, и прядь попала в рот как раз в тот момент, когда я открыла рот для очередного возмущения. Пришлось остановиться и привести себя в порядок.
— Твоя вера в хорошее меня бесконечно радует, — хмыкнул Винс и убрал с моего лба прядку волос, его взгляд посерьёзнел, — но не обманывайся. Люди просто хотят, чтобы их проблемы за них решил кто-то другой. А правда это или нет — им всё равно.
— Но ведь мы существуем, — не соглашалась я с ним, — мы можем видеть, а из-за этих шарлатанов люди будут принимать прорицателей за ярмарочных гадалок, которые за враньё берут деньги. Первая мне вообще предложила тебя бросить, а если бы она разбила семью?
— Не разбила бы. Если любовь истинная, да и голова на плечах есть, то ничто её не разобьет, вы просто преодолеете всё вместе, а если ты готова бросить парня из-за слов незнакомого человека, то какая же это любовь?
— А если незнакомый человек — истинный прорицатель? Если он увидит опасность и предупредит, а ему не поверят? — не унималась я,
