Меня зовут Алика, и я – Темная Ведьма (СИ) - Александра Дроздова
Мое зрение несколько отличалось от привычного, и, оглядев с ног до головы своего мужчину, покрытого черным плетением колдовства, я разгадала, что за чары покрывали тела присутствующих светлых.
Почти точно такое же, какое Ворон кинул в меня в моем доме, прежде чем перебросить в другой мир, в чертоги темной башни. Ворон времени зря даром не терял и явно усовершенствовал формулу, раз смог подчинить такое количество одаренных.
Темный колдун – Ворон – был во всей своей мощной красе – серьезный противник без каких-либо границ и сомнений.
Ворон дал знак рукой, и его приспешники, повинуясь немому приказу, вышли из общей залы. Рядом с собой колдун оставил лишь калеченных темных.
– Ведьма, – крикнул он, словно каркнул, – выходи живо.
Было бы глупо полагаться, что мне удастся скрыть свое свободное положение. Подставлять служителей и использовать их как еще живой щит, мне не показалось хорошей затеей.
Пришлось непоколебимо выйти из-за оплетенной чернью «статуи» Харна и приблизиться к возглавляющему все это сумасбродное действо. Не успела я дойти до Ворона, как в общую столовую один из его темных приспешников притащил мою Соню, держа у ее горла нож. Приспешник толкнул дочь в руки Ворона, и он тут же схватил нежную детскую шею костлявой рукой и заметно сжал, как куренка, словно ему и нож не понадобится, свернет шею своими руками и конец.
Ну мы еще посмотрим…
Я в своей установленной защите не сомневалась, она стоила стольких трудов и времени. Защита даст время, чтобы успеть вырвать Соню из вороньих лап невредимой.
Мой дар бесновался, и я вместе с ним. Меня переполняли жгучие эмоции и страшные желаниями. Угрожать моей девочке было совершенно лишним, и за это ему придется заплатить. И плата эта будет высока.
– Где кулоны? – снова закричал колдун. – Советую тебе вернуть их и побыстрее, иначе я убью твою дочь.
Он сжал ее горло сильнее, оставляя видные ямки на обманчиво хрупкой плоти. Соня не переживала, она верила, что я смогу. Я в это верила тоже.
По-птичьи склоняя голову на бок, я скрывала внутреннюю ярость и намеренье вырвать, выдрать, растерзать его чуть ли не зубами. Главенство темной стороны дара во втором обличье сильно давало о себе знать, повышая мою агрессию и жажду крови. Колдун впервые встретил такой занимательный облик, и, не с умев противостоять любопытству, спросил:
– Почему ты так отвратительно выглядишь? Дай угадаю – сама Темнейшая не приняла под свое крыло недоделанную одаренную и изуродовала твое тело. Живее! - взвизгнул он, теряя терпение. – Отдавай проводники!
– Что мне за это будет, черный? – спросила я будто чужим измененным голосом, не спеша исполнять приказ крикливой гнилой душонки.
– Я убью тебя быстро и попрошу Темнейшую притянуть тебя в свои чертоги, чтобы ты познала всю красоту темного дара, чтобы в следующей жизни не тратила мощь и силу за зря. Будет тебе уроком… А твое отродье оставлю живой, в ней нет и капли темного дара – она мне не интересна. Давай быстрее, змея иномирная, – и повторил свой трюк с удушением моей дочери.
Напросился…
– Ты же не думаешь, что я ношу их в своих карманах. Мне необходимо их призвать. Дозволяешь ли ты воспользоваться темным даром?
– Не тяни время, ублюдок Изергильды, – выплюнул он.
Ух, сколько интриг скрывалось в одном только оскорблении. Изергильда могла навести на меня воронью тварь, вполне в ее стиле. Да и к моей родословной, возможно, и были вопросы, но на свое прошлое мне было плевать. Стоило разобраться с настоящим.
Разрешение дал, и хорошо. Мне только и надо было, чтобы он раньше времени не остановил мою волшбу. Темный дар внутри меня ликовал, ему нравилось, что я задумала, но мне это дорого обойдется. Тем более, к Ворону у меня был старый счет – воспоминание об испуганном лице Сони, когда мне пришлось снимать беспощадный маячок, выжженный на детской кости. Лицо ужасных мук и страданий я так и не забыла. Стоило отплатить.
Выпустив черно – золотую силу вокруг себя блестящим крошевом, Ворон и не подозревал, что одна – единственная крошечная черная песчинка, незамеченной забралась прямо в его ухо. Остальное – всего лишь отвлекающий маневр, театральный и бестолковый.
Вся концентрация моей силы ушла в эту крошку. Она проникла в тело Ворона, в его мозг и разум, быстро и безболезненно, пока...
Никогда еще я не обращалась к своему дару для свершения такого рода наитемнейшего воздействия, это было намеренное причинения вреда, и даже не в целях отмены или самозащиты. Мое нападение фактически было первым и неумолимым.
Но сегодня наступил тот день, когда я должна была это сделать, без каких-либо иных вариантов. Внутреннее равновесие пошатнется, я была к этому готова.
Я подозревала, что та карта, показанная смотрительницей судеб, с мужчиной, который протягивает свое собственноручно вырванное сердце, сообщала о любви, бескорыстной и чистой, и относилась к Харну и нашим взаимоотношениям. Но я была не права, и смотрительница судеб это знала, но утаила. И правильно, я бы не поверила. Смысл этой карты был совсем иной. Светлый мужчина, который стал дорог, не имел к этому отношения.
Столовую заглушил душераздирающий крик Ворона, и он схватился за свою голову. Соня, воспользовавшись моментом, отбежала и уже как-то привычно схватилась за мою ногу.
Приказав ей закрыть глаза, я продолжила. Темные приспешники заволновались, почувствовав неладное, начали озираться кругом. Тот, который без глаза, даже сделал шаг в сторону своего главаря, неужели это порыв оказать ему помощь?
Ворон просчитался, оставляя рядом с собой людей, лишенных дара, опасно понадеявшись на свое могущество. Вероятно, остальные темные, которые прибыли вместе с колдуном, разбежавшись муравьями по ордену и нанесли какой-либо урон, но это меня совсем не тревожило.
Моя маленькая черная искорка во всю ломала человека, которого и человеком-то назвать было сложно. Это был жестокий убийца, тем более осознанно жестокий колдун. И все ради чего? Темнейшая и Пресветлый – две страницы одного листа.
Никто из одаренных даже не догадывался о том, что нет никаких Пресветлых и Темнейших. Есть один единственный источник мироздания, который так усердно охраняли жители Вечного Леса и превосходно справлялись с этим.
Одна рука, дергаясь крупной
