Истинная одержимость дракона 2 - Алиса Князева
Крики. Очень много криков. Где-то плачет ребёнок. Все живущие здесь маги наверняка пытаются погасить, но…
Проклятье. Даже если все стражи спустятся со стены, а часть из них наверняка это уже сделала, мы не успеем всех спасти! Огонь нужно убрать.
Развожу руки в стороны. Пальцы и плечи сильно напрягаются, я медленно поднимаю голову и закрываю глаза, сосредотачиваясь на притягивании к себе огня.
Магия – основа всего. Когда кто-то из нас создаёт пламя, он преобразует внутренний или внешний поток в искру, которая, разгораясь, может стать самым обычным огнём. Но можно сделать и наоборот.
Мне не удержать в себе столько силы, поэтому втягиваю энергию окружающего пожара, одновременно с этим преобразую в холодный поток, который направляю вверх.
Жуткое на самом деле ощущение. Вокруг меня бушует пламя, а всё тело морозит. Столько силы…
Магия мешается с кровью и, кажется, превращает её в раскалённый металл. Чувствую, как меня трясёт, но задействую всю имеющуюся у меня волю, чтобы не упустить концентрацию.
От меня зависит, сколько людей встретят завтрашний день. Я не имею права отступать. Чего бы это ни стоило.
Даже если жизни.
Глава 39. О силе и слабости
Инга
Сознание возвращается вместе с тошнотой и пустынной сухостью во рту. Из горла вырывается тихий хрип, отзывающийся болью в голове. Как будто меня долго по ней били.
Прислушиваюсь. Кажется, как будто в помещении никого нет, но я не доверяю своему слуху, потому что в ушах гудит так, словно я под водой.
Заставляю себя открыть слипшиеся веки и пытаюсь рассмотреть хоть что-то перед собой. Первое, что вижу – позолоченная колонна с основанием, украшенным лепниной. Но не потому, что это красиво, нет.
В него вбит крюк, к которому прикреплена толстая металлическая цепь. И первое же моё движение подтверждает родившуюся догадку – на ней сижу я.
С трудом опираюсь скованные наручниками руки и сажусь, приваливаюсь к стенке. Онемевшими пальцами щупаю шею, чтобы найти на ней жёсткий металлический ошейник. Гаргулья срань. Я как собака на цепи.
Сжимаю и разжимаю кулаки, пытаюсь почувствовать Ала или хотя бы магию, но вокруг пустота. Старый хряк.
– О, я вижу моя игрушка, наконец-то пришла в себя, – с другого конца помещения доносится, по-моему, самый противный во всём мире голос. – Ты как, не против чуть-чуть поиграть.
– Да пошёл ты, – выплёвываю я, и на меня тут же обрушивается поток ледяной воды.
Я захлёбываюсь, дыхание перехватывает, а когда всё заканчивается, едва могу вдохнуть, потому что лёгкие сдавливает жутким спазмом.
– Как некрасиво посылать своего мужа, – заявляет Фредерик, всей своей мерзкой тушей возвышаясь надо мной. – Тебе нравятся мои игры?
– Какой же ты мерзкий, – хриплю я. – Отвратительная мразь.
В этот раз с пальцев императора срываются молнии, которые, мгновенно распространяясь по мокрой одежде, заставляют мое тело выгнуться дугой, а меня вопить от боли.
Когда отпускает, я даже не сразу понимаю, что теряла сознание. Лежу ничком на полу, пока глаза отрешённо смотрят на расписной потолок. Как иронично. А на нём как были изображены чёрные драконы, так и остались. Интересно, для чего это Фредерику?
– Думаешь, мои игры – это только для развлечения? – спрашивает жирный мерзавец.
Да. Именно так и думаю. Мне очень весело.
Хочу ответить, но сил мне хватает только на то, чтобы ухмыльнуться. Наклонился бы поближе, ещё бы плюнула в него.
– Эти браслеты на тебе – ещё одно гениальное изобретение эльфов, – отвечает сам себе Фредерик. – Ты не можешь расходовать свою магию, но твои эмоции, чувства и желания очень способствуют её высвобождению. Так вот. Ты сейчас стала живым накопителем. Когда её будет много, я сниму их и… сделаю то, что так давно желал. Возьму тебя и твою магию…
Меня выворачивает прямо под ноги Фредерику. Не то, чтобы я не могла сдержаться… Но я очень давно хотела это сделать.
– Стерва, – он успевает отпрыгнуть от меня, снова окатывая меня ледяной водой.
– Фредерик, – звучит откуда-то издалека знакомый женский голос.
– А, моя дорогая Алира, – елейные нотки в голосе императора звучат ещё противнее, чем обещание «зять меня». – Я ценю твою помощь. Ты, как и раньше, будешь занимать самое почётное место в моём гареме.
Еле-еле приподнимаюсь на локте. Я должна посмотреть в глаза этой твари. Узнать, есть в них хоть толика раскаяния, или у эльфийки просто нет ни души, ни совести. Она лишь бросает немного брезгливый взгляд в мою сторону, а потом поворачивается к императору:
– А ты всё так же самонадеян, – усмехается она. – Пожалуй, я даже не буду скучать по твоему гарему. А уж по тебе тем более.
С удовольствием наблюдаю, как вытягивается лицо Фредерика. Потом он сужает глаза и раздражённо смотрит на неё.
– Нет, Фредерик, это больше не сработает. Мы разрываем наш договор, – уголок её губ надменно поднимается, и, когда она качает головой, от сиреневых волос разлетаются в разные стороны искры. – Пожалуй, с драконом тебе придётся справляться самому. Но ты же уверен, что сможешь, правильно?
Слышу хруст – так сжимаются кулаки Фредерика. Потом он делает довольно резвый для его телосложения выпад вперёд, пытаясь схватить Алиру за шею. Но она легко уворачивается, тенью скользит в сторону.
По спине пробегает холодок: я помню, кто так перемещался, а потом исчезал в тени – голос в капюшоне. Почему-то внезапное воспоминание о неудачном похищении выбивает меня из сосредоточенности, а когда я снова возвращаюсь вниманием к Фредерику с Алирой, они уже не одни. За Алирой стоят ещё три фигуры в капюшонах.
– При свидетелях, – эльфийка показывает руками на своих сторонников, а потом на меня, – объявляю наш договор недействительным, а все обязательства выполненными.
Из коридора доносится грохот, звук распахивающихся дверей, топот сапог и рык.
– Теперь ты сам за себя, Фредерик. Прощай.
За секунду до того, как в зал врывается Тенгер на пару с Саймоном в его боевой ипостаси, эльфы растворяются тенями. Император остаётся посреди