Любовь по науке, или На практику в другой мир - Миленина Лидия
Вторым выступал Гарвер.
Свободный дракон выбрал аналог гитары. Вышел в центр с легкой усмешкой – все же, похоже, чувствовал себя немного идиотом на этом состязании. И…
Честно – он меня удивил.
Глава 28
Видимо, свободный дракон решил, что петь – слишком унизительно для драконьего достоинства. А жаль – ведь, подозреваю, у Гарвера мог оказаться изумительный баритон, а то и бас.
Но зато он играл!
Играл на местном аналоге гитары так, что дух захватывало. Струны под его пальцами издавали невероятные звуки. Мелодия звучала раскатами грома, сверкающей молнией, бесконечно-свободным полетом в поднебесье. И в это драконье великолепие вплеталась нежная тонкая ниточка, явно отражающая ощущения Гарвера от меня.
Не только нежная, но и слегка озорная. В сущности, я не возражала против такой трактовки моего характера. Во мне действительно есть это все.
А под конец мелодия превратилась в совсем летящую, романтичную. Я ощутила, как разрезаю просторы поднебесья, сидя на шее огромного дракона. Как дракон закладывает крутые виражи, а я лишь смеюсь от восторга и ничего не боюсь. Мы спускаемся на поляну возле огромного водопада и предаемся жаркой любви в поющих струях.
«А вот кстати… У меня в отборе целых три дракона, а я еще ни разу не полетала, – вдруг подумалось мне. – Большое упущение!»
Гарвер или Дренер, вероятно, не могли предложить мне этого из-за правила, что я не могу покидать Академию, кроме как в сопровождении какого-то там крутого мага с научной степенью. Но Гарон-то подходит под все эти требования! И не предложил… Опять же – паразит! Ведь именно полет на драконе мог бы стать оптимальным способом завоевания иномировой девушки!
В общем, Гарвер приятно удивил меня. Играл – с достоинством. Стоял – с достоинством. Смотрел на меня… жарко, передавая взглядом все то, что звучало в мелодии.
От судей он, как и Мэйгар, получил шесть пятерок и одну четверку. На этот раз «засудил» Баурель, давно вошедший в состав Совета за интерес к эксперименту. Наверное, бессмертный магистр просто хотел уравнять шансы своего сородича с шансами Гарвера.
А я подумала, что против победы Гарвера тоже ничего не имею. Свободный дракон прекрасен во всем. И вообще… почему бы нет?
Следующим по списку был Дэрет.
Ну что я могу сказать… Как я и ожидала, с технической точки зрения его выступление оказалось самым слабым. Играл оборотень вполне неплохо, но на фоне выступивших прежде виртуозов выглядел бледно.
Но с точки зрения оригинальности он выступил неплохо! Да и яркие чувства, звучавшие в выбранной мелодии, тронули душу.
Он сообщил, что это старинная песня, которую тэрины поют своим Избранным. И вначале пел а капелла, изредка ударяя по барабанам. В песне говорилось о страсти тэрин, воспевался жаркий нрав избранницы оборотня. Шла речь о лесах и стремительных прыжках, когда тэрины настигают добычу. Так же тэрин настигал свою возлюбленную, но не чтобы ранить, а чтобы создать с ней самую крепкую пару и любить ее горячей любовью до скончания дней. Потом, когда песня почти закончилась, Дэрет взял что-то вроде саксофона («дуду», про которую говорил Дренер) и еще несколько минут наигрывал мелодию. Не очень хорошо, впрочем.
Но мне понравилось. Пока вообще не было выступления, которое не тронуло бы меня. А вот судьи проявили строгость. Заметили все технические недочеты, и средний балл у Дэрета получился четыре.
Недовольный оборотень бросил взгляд на меня – мол, ты-то можешь потом подтянуть мои баллы. А проходя мимо Дренера, ухмыльнулся:
– Еще посмотрим, кто здесь самый пропащий музыкант!
В общем, очередная подначка.
Но Дэрет ошибся. Дренер как принц драконов имел всестороннее аристократическое образование, в том числе и музыкальное. Его выступление получилось нестандартным, пожалуй, даже необычнее всех. И в чем-то очень близким мне.
Молодой дракон подошел к инструментам, открыто подмигнул мне, на мгновение обернулся к Гарверу и Гарону со змеиной улыбкой. И сказал:
– Эта музыка для тебя, истинная Маша. Мне все равно, как остальные судьи ее оценят. И поймут ли, – он кинул на жюри полный превосходства взгляд.
«Не выйдет, Дренер, – подумала я. – Я уже знаю, что ты не высокомерный мажор, а вполне себе нормальный драконистый парень!»
А дальше происходило интересное. И я действительно оценила.
Дренер небрежно сыграл вступление на флейте, именно небрежно, просто чтобы показать, что владеет этим инструментом. А потом взял барабанные палочки, устроился за ударной установкой и начал творить волшебство.
Он играл на ударной установке так, что у всех захватило дух. Мне даже пришло в голову, что у молодых драконов, учащихся в Академии, есть своя группа. А Дренер в ней ударник.
Не знаю, как можно, используя лишь три комплекта палочек и ударную установку, передать столько всего! Музыка напоминала роковую композицию, такой интересный неагрессивный рок. В ней звучали и молодой задор, и радость полета (как у Гарвера), и желание защищать. Нежные нотки тоже иногда появлялись и как-то особенно западали в душу.
Когда Дренер закончил играть, какое-то время царило молчание. Видимо, судьи поразились степени оригинальности его выступления.
А когда они обрели дар речи и дар оценивания, Дренер, к моему удивлению, получил одни пятерки. Видимо, даже Баурель решил отдать должное нестандартному подходу и виртуозности исполнения.
А мне уже хотелось прикрыть лицо рукой и сказать: «Ой, все!» Хотела проучить их всех этим конкурсом. Вместо этого – они проучили меня. Все выступили здорово и удивительно цепляюще.
Последним, напомню, предстояло выступать Гарону.
Когда Дарбюр объявил его выход, он попросил пару минут на подготовку и принялся каким-то особенным образом переставлять инструменты. Не понимая, что происходит, сжав зубы, я внимательно наблюдала.
Потом он взял гитару и лениво (но очень хорошо) пробежался пальцами по струнам.
«Ага, второй взрослый дракон решил пойти по стопам первого», – с долей злорадства подумала я.
Хотя в глубине души мне уже совершенно не хотелось, чтобы он опозорился. Ведь втайне мое сердце по-прежнему выбирало Гарона.
Но нет. Он не пошел по стопам Гарвера. Отложил гитару и так же небрежно пару раз ударил по установке. Просвистел пару нот на флейте. В общем, музыкальное образование Гарона явно не уступало навыкам Дренера.
А потом взялся за смычок.
«Неужели сыграет на виолончели, как Мэйгар?» – удивилась я.
Но не тут-то было!
Он взмахнул смычком, как дирижерской палочкой, и… Сперва зазвучала флейта. Сама собой поднялась в воздух, из нее полилась мелодия, нежная и немного грустная. Еще взмах – и вступила виолончель, в мелодии возникли романтические, задумчивые ноты. Но в них – боль одиночества. Она читалась явно, словно написанная словами на бумаге.
Взмах – и духовые инструменты вступают в игру.
Мелодия становится ярче, сильнее. Теперь это уже полет – гордый, свободный, хоть и одинокий. И вдруг опять нежность – очень легкая, очень ласковая – совместное пение скрипки и флейты.
Инструменты играли сами, повинуясь легким взмахам «дирижерской палочки», словно возле них сидели невидимые музыканты.
Я замерла. На глаза просились слезы.
Гарон был прекрасен. Лицо – невозмутимое, сам – полон достоинства. Дирижер невидимого оркестра. А музыка… В ней звучало все то, что я хотела услышать от него словами.
Наша первая встреча у него в кабинете. Легкое удивление, потом – интерес, потом – интерес посильнее… Наши следующие встречи и постепенно рождающаяся нежность, ласка. Наверно, даже любовь. Это чувство пробивалось флейтой, скрипкой и виолончелью из-под ярких волн драконьего огненного духа, что выражали другие инструменты.
А в конце мелодия зазвучала совсем сильно. Казалось – дракон летит, и с каждым взмахом крыльев чувство полета, что звучало в нем, усиливается. Становится решительным, сминающим все на своем пути.
