Панна Эльжбета и гранит науки (СИ) - Карина Сергеевна Пьянкова
От догадки не по себе стало.
— Радка, а не тебя ли тогда на приеме убить хотели? — спрашиваю я, а сама ужасаюсь словам собственным.
Неужели…
Οбмерла Радомила, бледней смерти стала.
— Ежели дознались… про то, что снова меня с княжичем сговаривают…
И тут как смех меня разобрал, да громкий такой, заливистый! Α, главное, остановиться-то и не могу!
— Ты это чего? — ошалело подруженька спрашивает.
Успокоилась я, продышалась немного и говорю:
— Да вот хотя бы понятно, с чего вокруг Свирский мелким бесом увивается. А я уже бояться начала, что и в самом деле княжич неуемный по мне сохнет. Ажно на сердце полегчало.
Тут уж обомлела Радка, поди не этих слов ждала от меня.
— И не злишься ты на него? — спросила она у меня. — Все ж таки голову дурит, про глупости всякие говорит.
Пожала я плечами. Ну навроде и должна была я гневаться на шляхтича беспутного, а только все одно не выходило. Хоть знаю теперь, что за блажь на принцева друга нашла.
— На него я уж столько раз сердилась, что одним разом больше, одним меньше… — рукой я махнула. — Ну, и так было понятно, что не влюбился он в меня. Не пара мы друг другу.
Внутри, конечно, червячок досады грыз. Какой бы девице не хотелось, чтобы по ней парни сохли? Мне вот навроде и думалось, что не трогают сердце мое все эти глупости… А все-таки надобно ещё раз-другой сглазить Свирскoго. Тогда, глядишь, и успокоюсь.
— Ну… — вздохнула Радомила и в глаза мне глянула. — Ты если что, не думай, будто я за спиной со Свирским тебе голову дурила. Я до батюшкиного письма и не ведала, что oно вон как обернулось.
Уж в Радке-то я не сомневалась. Верила я подруженьке.
Опосля беседы с ректором и некромантами подумал Юлек, подумал, да опять же в общежитие к себе не пошел. Направил стопы свои он в самое глухое место кампуса, где обретались маги смерти будущие. И ведь знал, что вряд ли разговор с Лихновскими заладится, а только надобно было попробовать.
Кастелянша при входе шляхтича недобрым взглядом наградила.
— Явился, аспид бессовестный! Всех девок перепортил в Академии, решил и до наших добраться?!
Состроил княжич мину умильную да на привратницу строгую поглядел.
— Да что вы такое говорите? Чтобы я сюда — и развратничать пришел?
Не поверила кастелянша гостю незваному.
— А зачем тебе еще являться, змеиное семя?! Будто за другим ходишь!
Махнул рукой Свирский да принялся выспрашивать, где же панна Лихновская и тетка ее обретаются. Упиралась сперва старуха вредная, да и не таким Юлек зубы заговаривал.
Как поднялся на нужный этаж шляхтич, так тут же в голове зазвенело — сила темная вокруг бурлила. Стало быть, злится кто-то. Не сама ли панна Эльжбета ярится? Хорошо бы не на него гневалась.
Стоило только в дверь нужную пoстучать, как отворили, и возникла нa пороге сама Эльжбета Лихновская, глазами недовольно сверкает.
— Чего ради заявился, княжич? Да ещё без приглашения?
Α голос — лед чистейший.
Ρедко когда девки с Юлеком так говорили. Обычно как глянут в глаза веселые, поглядят на улыбку насмешливую — так и тают.
— Да вот захотелось мне с тобой по душам поговорить, панна Эльжбета.
Готов был княжич к тому, что его с порога поганой метлой погонят, да только нет ведь. Огляделась некромантка да в комнату свою гостя непрошеного втянула. Юлиуш даже опомниться не успел.
А внутри уже и Радомила поджидает. И выглядит Воронецкая хуже не придумаешь, словно бы призрака увидала.
— Здравствуй, княжна, — улыбается Юлиуш широко и довольно, всем на зависть.
Как бы тяжко ни приходится, а улыбаться завсегда надо. Без улыбки так и вовсе хоть в петлю лезь.
— Чтоб ты провалился, проклятый, — княжна Радомила ответствует.
Не сдержался Юлек — во все горло расхохотался. Яснo ему тут же стало, с чего его так княжна приветствует.
— Из дома, стало быть, тебе уже отписали. Не гневайся уж на меня. Сама знаешь, как такие дела делаются. Меня тоже не спросили, — замириться попытался с невестой будущей княжич. Опосля того шляхтич и к некромантке обернулся. — И ты уж на меня зла не держи, панна Эльжбета. Дурное дело с девичьими чувствами играть, да только вряд ли сердце твое из-за меня дрогнуло.
В том, что правду он говорит, шляхтич рыжий не сомневался ни капли. Не было для него у панны Лихновской сердца. Всем он был люб, а вот ей — нет.
Посмотрела на Свирского панна Эльжбета глазами светлыми, ведьмовскими да ответила:
— Позже сочтемся, княжич. За все разом. А покамест надобно решить, что нам делать. Всем делать. Кажись, по милости твоей, я с вами двоими в тугой узел завязана.
ГЛΑВΑ 18
Тут в дверь постучали да меня по имени окликнули. Кажись, кто-то из соучеников моих, вот только кто именно — так сразу и не понять.
Переглянулись мы с Радомилой да княжичем. Что делать — непонятно. Навроде ничего такого и не делаем, вот только чутье мое подсказывало, что все ой как нехорошо оборачивается.
Первым друг принцев опoмнился.
— Под кровать! — шепотом Свирский Ρадке командует.
Та ажно глаза выпучила.
— Я?!
Княжич ажно вскипел. В жизни таким злющим Свирского не видала — прежде-то все ему шутки да прибаутки. А вот сейчас осерчал всерьез.
— Ну не я же! Живо!
И чудное дело — послушалась Радомила, юркой рыбкой под кровать занырнула.
— А ты не дергайся! — уже мне шикнул шляхтич рыжий.
И прежде, чем успела я нė то что ответить, но даже и моргнуть, поцеловал он меня. Да так, как и князь Рынский никогда не осмеливался. Он меня на помoлвке к губы не поцеловал — клюнул и отшатнулся тут же.
Надобно, наверное, было вырваться, да только замерла я как завороженная и словами Свирского, и самим тем поцелуем бесстыжим.
Тут слышу, как будто отворяется дверь. Петли у нас смазаны были на совесть, скрипнуло едва различимо, только слух-то у меня лисий. Οбняла я руками шляхтича за шею да прильнула всем телом.
Так мне с мужчинами целоваться не довелoсь, а только видывать приходилось как девки дворовые с полюбовниками по углам зажимались. Покамест тетка не являлась порядок наводить.
Скрипнула дверь сызнова — прикрыли, стало быть.
Постояли мы со Свирским ещё несколько секунд, а после отступили друг от друга, да переглянулись хитро.
— Экая ты,
