Право на эшафот - Бронислава Антоновна Вонсович
– Чего надо? – грубо спросила она.
– Меня заселили в эту комнату.
– Как заселили, так и отселят, – нехорошо улыбнулась девица, – я собираюсь жить одна.
Стала понятна причина, по которой освободилось место именно в этой комнате. Наверняка предыдущая вселившаяся не выдержала давления и сбежала. Возможно, даже заплатила за смену комнаты. Маленький приятный комендантский приработок. Не зря она так радостно убеждала нас, что мест нет.
– Мало ли чего ты собираешься. – Я перешагнула порог и прикрыла за собой дверь. – А ну, быстро освободила мою кровать.
– А то что?
– А то твои вещи окажутся на полу.
– Ты-то вообще без вещей остаться можешь, – усмехнулась она прямо-таки по-змеиному, – смотрю, у тебя их всего ничего.
– Не переживай, новые появятся. Я с собой кучу старья не таскаю, – фыркнула в ответ. Строить из себя зашуганную мышь я не собиралась. – Но если мои вещи будут испорчены тобой, ты их и оплатишь.
Спрашивать, какая кровать моя, не понадобилось – только на одной из заваленных было казенное покрывало, на второй и покрывало было нежно-бежевого цвета, и две пышных подушки лежали одна на другой, в то время как казенная напоминала тонкий блинчик. Я сгрузила свои вещи на кровать, сдвинув в изножье чужие, и посмотрела на их хозяйку, чуть приподняв бровь. Мол, чего стоим, кого ждем?
– А ты наглая, – недовольно протянула она. – Знаешь, кто мой отец?
– Недостаточно богатый сеньор, чтобы снять тебе квартиру в городе, и недостаточно влиятельный, чтобы выбить личную комнату? – уточнила я ехидно. – Все самой, все самой, да? Все вот этими нежными белыми ручками…
Она грозно оскалилась, тогда как девица на кровати даже рот руками прикрыла, чтобы не расхохотаться, и испуганно посмотрела на наглую захватчицу: не заметила ли та, что над ней потешаются. Но моей противнице было не до того. Она не сводила с меня злых глаз, ноздри раздувались в бешенстве, а в голове наверняка лихорадочно вертелись шестеренки в попытке подобрать достойный ответ, но вызывая лишь перегрев головного мозга.
Затянуться могло надолго, пришлось самой сгрести шмотье и свалить на ее кровать.
– Она так и спит под кучей одежды? – спросила я молчаливую девушку, которая сначала кивнула, потом замотала головой, а следом пожала плечами. Все это она проделывала, глядя то на меня, то на мою противницу. – Странно, в тряпье обычно зарываются бедняки…
– Тебе лучше знать, как спят бедняки! – очнулась наконец агрессивная девица. – Убирайся из моей комнаты! Немедленно!
Я демонстративно повернулась к ней спиной и принялась выкладывать вещи из саквояжа. Больше всего беспокоило, как там мои бутылочки с зельем. Судя по тому, что запаха корицы не ощущала, в этот раз они хорошо перенесли транспортировку и при отсутствии охраняющего кокона. Впрочем, у сеньоры Лусеро, чьими флаконами воспользовалась, простых расходников я не видела, стекло было усиленным – не совсем небьющимся, но близко к этому.
Зря я повернулась спиной к противнице – была уверена, что она не способна на что-то более серьезное, чем поорать и потопать ногами. Пинок оказался полнейшей неожиданностью, и я полетела на кровать, лишь в последний момент успев выставить перед собой руки, чтобы не придавить саквояж. Было бы ужасно в самый ответственный момент остаться без зелья.
Повернулась я к злобно ухмыляющейся девице, горя праведной яростью. Через секунду она уже валялась на своей кровати с завернутой за спину рукой, тычась носом в собственные тряпки. Она визжала, брыкалась и ругалась, как матрос в загуле после принятой на грудь изрядной дозы рома. Пришлось завести ее руку выше, отчего девица взвыла и забилась в истерике, теперь требуя только отпустить ее.
– Если ты, дрянь такая, еще раз прикоснешься ко мне любой частью своего грязного тела, я сломаю тебе сначала эту руку, потом другую, а потом и обе ноги, – прогремела я ей в ухо. Запоздало вспомнив, что делать этого ни в коем случае нельзя, добавила тише: – И к моим вещам прикасаться тоже права не имеешь. Запомнила?
– Отпусти. – Она перестала дергаться и только коротко всхлипывала.
– Отпущу, как только извинишься и пообещаешь больше ко мне не лезть.
Она опять дернулась, но, хотя я была немного легче, сбросить меня ей не удалось, только еще больше вывернула страдающую руку. Девица взвыла и выдавила:
– Извини. Обещаю не трогать ни тебя, ни твои вещи.
Я отпустила, и она подскочила, как разъяренная кошка, выставив на меня руки с растопыренными пальцами.
– Ты обещала, – пришлось напомнить. – Или твое обещание стоит столько же, как и остальные слова, то есть ничего?
Она с шумом втянула в себя воздух, резко развернулась и выбежала из комнаты.
– Зря ты так с ней, – сказала тихая соседка. – Ее отец работает в министерстве магии.
– Значит, должен был озаботиться воспитанием дочери, потому что, отправь мы жалобу на нее, пострадает он. Меня зовут Катарина Кинтеро.
Я подошла к ней и протянула руку. Девушка некоторое время недоуменно на нее смотрела, потом неуверенно протянула свою.
– Ракель Наранхо. От Эрнандес все рано или поздно сбегают.
Я стукнула ладонью о ее ладонь, вовремя вспомнив, что тут не принято пожимать руки, и спросила:
– А ты?
– Сеньора Дуарте просто так не переводит в другую комнату, – вздохнула она. – Либо за деньги, либо за услуги.
– За услуги?..
– Пересказ слухов, сплетни и все такое. – Ракель поморщилась.
– Наушничество.
– Оно самое. Сеньора любит быть в курсе новостей.
Сеньора настолько любила быть в курсе, что примчалась к нам почти тут же.
– Что здесь происходит? – возмущенно загремела она.
– Ничего, – недоуменно повернулась я к ней, – мы с сеньоритой Наранхо беседуем.
– Она меня ударила! – Вылезла из-за спины комендантши моя врагиня. – Эта дрянь меня ударила.
– Врешь, – я была само спокойствие, – ударила меня ты, а я просто не дала себя бить. Это любой из магов, владеющих ментальной магией, может подтвердить.
Сеньора Дуарте
