Божественный яд (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

— Простите, мой принц, я дальше не пойду. Там Туаара, а нам обоим сейчас нужна ясная голова. Я и так еле держусь. Буду ждать в вашем кабинете. Если вдруг что-то прояснится — пошлите за мной одного из когтей или Хотоя Морскую Волну, он сейчас там за старшего.

— Иди, Далан, — кивнул принц и проводил сочувственным взглядом торопливо удаляющуюся фигуру одного из самых надёжных, хладнокровных и рассудительных людей в окружении Владыки, вынужденного для сохранения этих качеств бегать от собственной жены.

Далан даже в коридоре чувствовал близость истинной пары, и мысль о том, что рядом с ней находятся другие мужчины, сводила с ума. Горло душила злость, глаза застилала ревность, и всё это сверху затапливало возбуждение, желание утвердить свои права на эту женщину.

Но дыхательная гимнастика позволяла контролировать себя — во всяком случае, на расстоянии от жены и не видя её, именно поэтому он не пошёл с принцем внутрь. С расстоянием сначала привычно вырос накал ревности, а потом ощущения потихоньку пошли на спад.

И в кабинете стало легче. Внутри появилась неприятная опустошённость и слабость в ногах, хотелось вытянуться на полу, хотя бы на несколько мгновений, и позволить себе расслабиться.

Но не сейчас. Сейчас у него была большая проблема и не было её решения.

Куда могут незаметно потеряться на закрытой территории два человека, притом один без сознания, так, чтобы во всём дворце никто ничего не заметил? Включая обученных стражей с хорошими защитными амулетами и отличными навыками контроля собственного разума? И как Кутум скрывается от пространственного поиска?..

— Мой принц, прошу, вы должны… — почти следом за Даланом в кабинет торопливо вошёл незнакомый ему старик, запыхавшийся от быстрой ходьбы, а с ним — Одила Трольд, одна из невест. — Прошу прощения, а где его высочество? — растерялся старик.

— Занят поисками. Случилось что-то ещё? — уточнил Далан, напряжённо разглядывая пришельцев. Истинно видящая, он это помнил. Её спутник… кажется, принц искал наставника для неё? — Далан Песчаная Змея, Голова Старшего Дракона, — коротко поклонился он, избавляя гостей от сомнений. — Вы можете рассказать мне о вашей проблеме.

— О! Да, прошу простить. Толгай Солнечный Ветер, я историк… неважно. Видите ли, мы с милейшей Одилой разбираемся с особенностями её восприятия, и выяснилось нечто странное…

— Короче, пожалуйста, — попросил Далан. — Госпожа Одила?

— Я плохо говорю по-илаатски, — неуверенно пробормотала она.

— Говорите на трантском, — легко переменил он язык.

— Это касается Кутума Чёрного Меча.

— Вы знаете, где он? — подобрался Далан.

— А что, он тоже пропал? — растерялась девушка, но тут же опомнилась. — Нет, я не об этом. Мы пытались понять, что именно я вижу в людях. До сих пор я была уверена, что чем симметричнее структура, тем лучше, мне это казалось красивым, но всё не так. Нормальный человек состоит из прямых линий — контроля и воли, и изменчивых, плавных — эмоций и чувств. И даже эти линии контроля, они никогда не бывают совершенными, например, вот у вас… Не знаю, как объяснить, это как природные кристаллы — всегда с изъянами. А то, что я вижу в Кутуме, это красиво, но неестественно. Есть один идеально правильный кристалл, то есть искусственно созданный полный контроль при отсутствии спонтанных эмоций. Если мы правильно истолковали, то это означает полное внешнее управление.

— Как это? — растерянно уточнил Далан. Всё, сказанное девушкой, звучало странно, но более-менее понятно, кроме последнего заявления. — Ментальное подчинение? Но его смотрели специалисты… Можно, конечно, что-то пропустить, но не подобное!

— Не знаю, — вздохнула Одила. — Мы разговаривали с лекарем душ, он тоже не понимает, как подобное возможно. Но Кутум точно не в порядке, вполне возможно, что он опасен!

— И что вы не добрались до этого вопроса вчера, — пробормотал Далан себе под нос и потёр ладонями лицо. — В любом случае спасибо за…

— Мой принц!.. — не успел он договорить, как в кабинет влетела Улаана Лиловое Небо. — Голова. У нас проблема…

— Помолчи, — попросил тот. Глубоко вздохнул, прикрыл глаза, потёр виски, пытаясь сдержать рвущееся с языка ругательство. Пара глубоких вдохов с медленными выдохами привычно помогли, он открыл глаза и уставился на подчинённую: — Что?

— Сломана печать в лаборатории, пропала часть зелья неизвестного назначения, которое изготовил Маран Чёрный Меч. Предваряя следующий вопрос, сам он тоже пропал, в комнате пусто, я только что оттуда.

— Да какого… Что тут вообще происходит?!

***

Жизнь может сломаться по-разному. Иногда момент, разделивший её на «до» и «после» очевиден, иногда…

Кутум раз за разом задавался вопросом, когда, как это началось, мог ли он что-то сделать, как-то повлиять, изменить? И каждый раз с обречённой ясностью понимал: нет, не мог. Когда он понял, что сходит с ума, предпринимать что-то стало поздно. Поначалу Она не позволяла об этом даже задуматься, всё казалось естественным и правильным, он до самого конца не отдавал себе отчёта в том, что творил.

Поначалу просто были эмоции, неотделимые от собственных. Ревность к окружению Эрмы, желание не допустить к ней никого больше, оградить от всех — её, нежную, смешливую, изящную, умную… Она ведь сразу ему понравилась. Ещё до всего, с первого взгляда, в Транте. Потом был перелёт, потом он понял, что влюбился… Но даже теперь не понимал, в какой момент это чувство превратилось в одержимость.

Она заговорила с ним совсем недавно. Когда было уже поздно. Когда от яда, приготовленного для ненавистного пришельца из прошлого, умерла та, кого он любил. От его собственной руки, как бы ни хотелось переложить вину на другого.

Она издевалась. Насмешничала. Злорадствовала. В красках расписывала мучения Эрмы. И он никак не мог её заткнуть, желал смерти и тех мучений, потому что мечтал, чтобы она наконец замолчала. В тот момент, потерянный и оглушённый, он не сознавал, что происходит, и готов был отдать всё, лишь бы этот голос в голове наконец стих. Поэтому снотворное от целителя он принял с облегчением и благодарностью. Да он бы и яд принял не задумываясь, если бы кто-то его предложил. Лишь бы всё закончилось.

Наутро вчерашние события казались подёрнутыми дымкой, и голос в голове молчал, осталась только опустошённость, на дне которой плескался сдавленный, глухой ужас от осознания содеянного. И робкая надежда, что всего этого не было, что оно — плод воображения.

Когда его пришли допрашивать, он хотел всё рассказать, объяснить, попросить помощи…

Не смог. Не позволили. И только во время допроса он запоздало осознал, насколько уже поздно сопротивляться. Насколько проросло в него это, чем бы оно ни было. А оно было!

Кутум не понимал, что с ним происходило, но чужая воля была именно волей, а не продуктом бреда. Чем-то опасным, чуждым и очень сильным. Не потому, что управляло им и заставляло совершать действия, которых не совершил бы он сам, а потому, что этого никто не замечал. Ни лекари душ, ни охрана, приставленная Сулусом, который явно беспокоился о друге. Не он — Она как-то отводила им глаза.

Наверное, осознание этого должно было вызвать ужас и окончательно уничтожить его. Она именно на это рассчитывала, убив Эрму: на то, что смерть возлюбленной от его рук сломает, окончательно отдаст его во власть новой хозяйки.

Сломала, но, кажется, не так, как должна была. Боль и злость что-то изменили внутри. Снаружи остались апатия, страх и смирение, там бесновалась Она, упиваясь собственной победой и ненавистью. За что именно Она настолько ненавидела Марана, он так и не понял: мысли, желания и планы существа были от него скрыты.

Внутри же, под тонким коконом, поселилась холодная ярость и стремление отомстить. Любой ценой. Это, управлявшее им, не должно было продолжать своё существование. Злость не позволила даже возникнуть страху за свою жизнь и страху перед собственной нынешней слабостью. Кажется, его желание жить умерло чуть раньше… Вместе с Эрмой? Или, может быть, с собственной волей? С потерей контроля над своим телом?..