Хищное утро (СИ) - Юля Тихая
Я взглянула на Мигеля ещё раз. Он говорил хорошо, экспрессивно, уверенно — и полную чушь, о чём все прекрасно знали. Как он может быть так спокоен, зная, что грозит его сыну? Или, может быть, у него спрятано в рукаве что-то, что убедит Конклав проголосовать так, как нужно Маркелава — несмотря на висящие на волоске международные отношения?
Я попыталась придумать такие причины, — и не смогла. Всё это выглядело очень плохо. И, судя по коротким взглядам других Старших, так думала не я одна.
Доклад секретаря сегодня заслушали в молчании и без единого дополнительного вопроса. А когда двоедушник, откланявшись нашему столу и каждому зеркалу в отдельности, укатил свою тележку с делом и затворил двери, Мисурат спросила весомо и хмуро:
— Мигель. Какого хрена?!
Старший Маркелава молчал.
— Тьме будет угодно, если ты объяснишь свой отказ, — проскрипел Иов.
Жао шумно задышал и осенил себя знамением.
— Мы должны знать, что происходит.
— Мигель?
Жозефина всплеснула руками, а Алико Пскери, по неистребимой привычке, звонко ударила ноготками в раму своего зеркала.
Наконец, Мигель весь как-то сгорбился и осел в кресло, а потом сказал неожиданно ломко:
— Серхо. Ваша дверь закрыта плотно?
Глава кивнул и прокрутил на столе турмалиновую пирамидку, раскидывающую вокруг себя плотный кокон запирающих звуки чар.
— Мой сын — достойный человек, — тяжело сказал Мигель, кажущийся вдруг слабым и хрупким в своём огромном кресле. — Мы хорошо его воспитали. Первое время он отвечал на вопросы волков, но затем, затем он стал вместо этого читать классические гекзаметры. Я пытался надавить на него, но… Старшие, вы не видели тех вопросов.
Я нахмурилась и увидела краем глаза, как Серхо навис над столом безмолвной хищной птицей.
— Что за вопросы, Мигель? — Жозефина никогда не умела выдерживать красивых пауз.
— Разные. О том, кто с кем дружит среди колдовских Родов. О том, кто что умеет. О том, кто из Зене метит на место Старшего, о том, куда текут наши реки. Плохие вопросы, если вы спросите меня.
— Можно взглянуть? — это Рандольф.
— Оригинал забрали, когда адвокат дал отказ. Я зачитаю по списку…
И он, действительно, зачитал — по подшивке из нескольких десятков листов, заполненных угловатыми ровными буквами без единого округлого бока; такие шрифты для печатных машинок были приняты на островах. Он читал быстро, кое-где явно выпуская избыточные юридические формулировки, а кое-где — целые абзацы.
Это заметила Мисурат, и Мигель смутился:
— Там… в том числе совсем личное.
И прочёл одно такое, выпущенное, и вправду совсем личное.
Это действительно были плохие вопросы, а ещё — это были вопросы, мало связанные с запретной магией, или с опасными артефактами, или даже с преступными группировками. Всё начиналось с простого: что вы можете сказать о крысиных деньгах? А продолжалось почему-то сложным: каким порядком вырождается кровь?
— Я могу предоставить служащего, который зачитает полностью, — наконец, сказал Мигель, отложив бумаги в сторону. — Чтобы для вас набрали копии.
— Это будет уместно, — мрачно подтвердил Кристиан Бранги.
Нам — тем, кто жил на материке, — экземпляры должен был привезти поверенный: у юристов Маркелава остались перепечатки. Жозефина быстро записывала что-то в блокноте, а Иов Аркеац бубнил что-то себе под нос, и это что-то было, кажется, молитвой о мире.
Нет никаких причин для двоедушников интересоваться законами крови, даром настоящим и зеркальным и тем, могут ли предки являться посторонним — и действительно ли мёртвые приходят лишь к тем, с кем были знакомы при жизни. Это не о Крысином Короле, не о крысиных деньгах, не о подпольных организациях, не о преступниках — это о нас. И за этим сухим, заполненным юридическими экзерсисами перечнем звучал гулким эхом старый слух: будет война.
— Мастер Пенелопа Бишиг, — я дёрнулась и повернулась к зеркалу. Мигель смотрел на меня устало. — Я хотел бы обсудить с вами заказ. Мы возводим волнорез, и мы заинтересованы в дополнительных…
Он не договорил, но я поняла:
— Обсудим по зеркалу вечером.
Взгляды вокруг были заинтересованные, и что-то внутри меня подумало с холодной усмешкой: кажется, у меня будет много хороших заказов, и в пару к Лариону придётся нанять кого-нибудь ещё, рукастого и неболтливого. Это была злая мысль, неприятная. Потому что без таких заказов я бы, если честно, с удовольствием обошлась.
Я знала старые истории о войнах, — и это были истории, от которых в жилах стыла кровь. Мой давний предок, Нелей Бишиг, погиб на материке геройской смертью: он сражался один против орды росомах, и многих из них убил, а затем, истекая кровью и яростью, взорвал и себя, и выживших врагов. Его внучатую племянницу, Сидику Бишиг, пытали калёным железом, а затем утопили, смеясь, что настоящая колдунья должна бы уметь дышать под водой. Её брат, Арет Бишиг, мой многократно пра- дедушка, создал горгулий из костей своих родственников, потому что больше у него ничего не осталось; его называли в хрониках Ведущим Мёртвых, и дети его спаслись, но сам он — лишился рассудка. Только его правнук по имени Силл нашёл, наконец, покой в склепе, а не грязи войны, — после того, как юная Ликаста была вмурована в скалу.
И потом — потом было немногим лучше. У Данаи было одиннадцать детей, и десять из них похоронены в родовом склепе в мешках вроде наволочек: все они умерли голодом в младенчестве. Место их захоронения было похоже на стеллаж, только внутри — не книги. И заспиртованные в банках уши были такими крошечными, что я против воли старалась проходить мимо потише и побыстрее.
Всё это помнила моя кровь, и она не желала больше знать такого.
— Род Маркелава, — твёрдо произнёс Мигель, — ходатайствует о переносе голосования по делу на срок, позволяющий сбор дополнительных доказательств. Порядка трёх месяцев, я полагаю.
— Волки торопятся, Мигель, — Кристиан покачал головой. — Они не дадут нам столько времени.
— Род Маркелава ходатайствует о переносе, — тяжело повторил он. — Мы в своём праве, уважаемое колдовское сообщество.
Мы свои, напоминал нам Мигель между слов, а сдвинутые брови добавляли: и нас нельзя смешать с грязью, нами нельзя пренебречь, и волки уступят — во имя нашего содружества и ритуальных зеркал, закалённых в песках чёрных пляжей острова Маркелава.
Серхо вздохнул и покачал головой, а потом поднял открытую ладонь и объявил:
— Прошу уважаемых Старших огласить решение по ходатайству…
Голосование перенесли на
