Душа по обмену (СИ) - Мэй Рада

— А Дорган?

— Дорган не страшнее шерзорнга, а его ты не испугалась, — возразил Никей и, кажется, впервые за время нашего знакомства скупо, но всё же по-настоящему улыбнулся.

Надо же, как его впечатлил этот факт. Это было неожиданно приятно.

— Но недооценивать его не стоит, — напомнила, испытывая некоторую неловкость.

— Как и верить каждой его угрозе. Доброй ночи, Риголь, — он резко замолчал, словно хотел сказать что-то ещё, но передумал.

Обращение по фамилии сейчас почему-то царапнуло и показалось неуместным. Решила напомнить:

— Вообще-то, у меня есть имя.

— Извини, оно мне не нравится. Леста, — Блордрак демонстративно поморщился, — плебейское какое-то.

Это заявление, конечно, было возмутительным, но я и сама до сих пор не привыкла к чужому имени.

— Можешь называть Леной, так меня зовут… близкие люди. Союзникам тоже можно.

Никей удивлённо приподнял брови, но спрашивать каким образом Леста стала Леной не стал, лишь задумчиво повторил имя, кивнул, а, уходя, сказал:

— Доброй ночи, Лена. И, если помнишь, у меня тоже есть имя…

Ночью мне снова приснился сон. Я в ужасе металась в кромешной темноте, пропитанной кровью и иргалём, слышала быстрый стук конских копыт, чьи-то крики и голоса, но самым громким среди всей этой жуткой мешанины звуков был пронзительный плач младенца…

Со временем привыкаешь если не ко всему, то ко многому, вот и почти постоянное сопровождение Мартиона меня уже не раздражало. Он умел быть ненавязчивым, а природное обаяние делало его общество терпимым и порой даже приятным. Зато Ридия сегодня была необычайно мрачной и молчаливой. За завтраком она не проронила ни слова, на совместном занятии была непривычно рассеяна, а на обед не пошла вообще.

Её явно что-то тревожило, но на мои вопросы девушка отвечала односложно и раздражённо. Пришлось оставить её в покое и идти в столовую в компании Мартиона, Блордрак сегодня дежурил и прийти не мог. А после обеда мне сообщили приятную новость — приехал отец. После всех тревог и волнений это было реально радостное событие.

Урнан искренне беспокоился обо мне, это чувствовалось в каждом слове и жесте. Его любовь и забота согревали и успокаивали. Он расспрашивал, как мне живётся, как проходят занятия, интересовался, не обижает ли Дорган, но я предпочла не вдаваться в подробности и заверила, что всё нормально. Если отец попытается меня защитить и перейдёт дорогу деду, боюсь, старому змею не составит труда избавиться и от него, а этого я допустить не могла.

Очень хотелось поговорить с ним о событиях тринадцатилетней давности, но я не решилась — вдруг кто-то из шпионов Доргана отирается поблизости и всё услышит. Рискнула только спросить, кто такой Армус Гуар. По словам Никея, этот слуга, погиб вместе с нашими родителями.

— Это был наш кучер, — ответил удивлённый Урнан. — Разве ты его помнишь?

— Нет, только имя. Я знаю, что он тоже был той ночью в доме. Но почему? Разве слуги не проводят ночь Ёхвы со своими семьями?

— Наверное, Адела попросила остаться. Меня ведь там не было, так что подробностей не знаю, — развёл руками отец.

Он вдруг помрачнел, погрустнел и надолго замолчал, а я не стала бередить старую рану. Видимо, воспоминания о маме до сих пор причиняли ему боль.

Но задуматься было о чём. Зачем оставлять именно кучера, если не собираешься никуда ехать? А ведь в моём сне фигурировали лошади. Так может быть, всё произошло не в доме, а за его пределами? Где-то там, где растёт иргаль и по ночам кричат совы. Но вот ребёнок в эту теорию не вписывался. Откуда он мог взяться, и кто его родители?

Я не переставала размышлять об этом на занятиях, в итоге постоянно отвлекалась и не добилась нужных результатов. А вернувшись в комнату, застыла неприятную картину. Эртан Дорган, злой и раскрасневшийся, кричал на сжавшуюся и бледную Ридию, которая уже с трудом сдерживала слёзы и что-то робко пыталась возразить.

Поглощённые выяснением отношений, меня они не заметили, а я застыла, не зная, как поступить — выйти или вмешаться? С одной стороны, эти двое помолвлены и всё, что между ними происходит — их личное дело, с другой — Ридия выглядела испуганной и расстроенной, и мне это не нравилось.

— Но я не сделала ничего плохого! — слабо протестовала девушка, стараясь высвободить руку, в которую внук Доргана вцепился мёртвой хваткой.

— Ты опозорила меня! Обжималась с сыном предателя! — сердито заявил парень, огорошив подобной претензией. Неужели я что-то пропустила за то время, что отсутствовала?

— Мы просто танцевали. Всего один раз! — в голосе Ридии звучали слёзы, готовые в любую минуту политься из глаз.

— Мне рассказали, что ты выглядела очень довольной. Просто светилась вся! — ядовито процедил парень, вызвав у меня сильнейшее желание съездить по его наглой красной физиономии.

И кто, интересно, ему донёс, да ещё бурно приукрасив действительность? Впрочем, там, наверное, было много их общих знакомых.

— Этот смазливый сопляк тебе понравился, да? Понравилось, как он тебя тискал?! — брызжа слюной, напирал Эртан. — А от меня, значит, нос воротишь?!

Он вдруг схватил девушку за плечи, притянул к себе и попытался поцеловать. Она вздрогнула и на секунду затихла, а потом, когда его ладонь уверенно сползла с плеча на грудь, начала вырываться, но силы были не равны.

Я подбежала к ним и вцепилась в парня, пытаясь оторвать от соседки.

— А ну, отпусти её!

От неожиданности Дорган выпустил Ридию, которая тут же забилась в дальний угол. Увидев меня, он неприязненно скривился и грубо велел:

— Не смей ко мне прикасаться и выйди отсюда! Не видишь, мы разговариваем!

От такой незамутнённой наглости я оторопела и не сразу нашлась с ответом.

— Не вижу, — согласилась, с трудом сохраняя спокойствие. — На разговор это мало похоже. А уйти придётся тебе — мужчинам нельзя заходить в комнаты девушек.

— Я пришёл к своей невесте! Проваливай! — рявкнул он, багровея ещё сильнее, и шагнул к Ридии, но я встала у него на пути.

— Для женихов исключений в правилах нет! Уходи!

Несколько секунд мы мерились сердитыми взглядами. Судя по крепко сжатым кулакам, юному Доргану очень хотелось меня ударить, и это было полностью взаимно.

— Хорошо, у меня отдельная комната. Уединимся в ней, — он грубо оттолкнул меня и, шагнув к невесте, схватил её за руку и потащил за собой.

— Пожалуйста, не надо! — слабо запротестовала испуганная девушка.

— Отпусти её! — теперь уже я резко оттолкнула нахала, освободив руку соседки.

Эртан, неуклюже взмахнув руками, грохнулся на пол и, ударившись о ножку кровати, с воплем схватился за голову. Увидев, что пальцы окрасились в красный цвет, парень резко побледнел, испуганно вскочил на ноги и бросился к двери. Прежде чем уйти, он обернулся и, смерив меня ненавидящим взглядом, свирепо рявкнул:

— Ты за это ответишь, стерва безродная!

— Зачем ты вмешалась? — горько вздохнула Ридия, потирая руку, на которой красными пятнами отпечатались пальцы её жениха. — Теперь тебя накажут, а на меня он разозлится ещё больше!

Она говорила серьёзно и явно не испытывала благодарности за изгнание подлеца Эртана, а во мне всё протестовало против такой рабской покорности судьбе.

— За что? За один невинный танец? Что такого ужасного ты сделала?

— Он прав, я не должна была танцевать с другим, а ты не должна была его прогонять, — пробормотала она монотонно и заучено.

Ну просто идеальная жертва! Смотреть тошно. Неужели и меня это ждёт, если стану марионеткой Доргана? Тогда уж лучше в междумирье застрять!

— Хорошо. Извини. В следующий раз, когда он попытается тебя изнасиловать, мешать не стану! Я же не знала, что тебе нравится подобное обращение.

Девушка залилась румянцем и с потерянным видом опустилась в кресло, неуверенно пробормотав:

— Он бы не посмел… И вообще, мы скоро поженимся.

— И он будет ревновать тебя к каждому прохожему, закатывая подобные истерики, если ты просто на кого-то посмотришь. — Не нужно быть провидицей, чтобы предсказать совместное будущее этой пары. Хорошо, если ко всему перечисленному не добавится рукоприкладство. А оно, скорее всего, добавится. Трусы и подлецы любят отыгрываться на беззащитных.