Цена ошибки некроманта (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна
— Что, так свербило? — отозвалась я в том же тоне, всё же преодолев новый приступ смущения, вызванного откровенным признанием.
— Не представляешь насколько, — тихо засмеялся Дан, щекоча тонкую кожу дыханием, резко изменил направление движения и провёл языком вверх, к уху. — С того момента, как увидел тебя в этом халатике в кухне, — просто нестерпимо, — проговорил негромко, интимно, почти шёпотом. По спине пробежали мурашки, мягкое, вязкое чувство возбуждения вновь сжало низ живота. — Нагнуть тебя над столом, задрать халат на талию… — говорил медленно, явно смакуя. И так же медленно провёл ладонью по моей талии на бедро, чтобы крепко сжать его и плотнее притиснуть к собственному телу. А я удивительно уверенным и естественным движением обняла его в ответ за плечи. — Это не одежда, это страшное оружие, напрочь отбивающее разум. Запрещать такое надо в цивилизованном обществе…
— Чтобы вообще без него готовить?
— Хм. Ну без него я бы точно не сдержался, — заявил мужчина и прекратил разговор поцелуем — жадным, напористым. Правда, через несколько секунд вдруг прервался, отстранился и прoговорил вкрадчиво: — А кто-то мне, кстати, татуировку обещал показать.
— Я обещала подумать! — возразила недовольно. Ну нашёл время, тоже мне!
— Тогда сам найду, — с явным удовольствием заявил некромант и рывком перевернул меня на живот. Так стремительно, что я только взвизгнуть от неожиданности и успела. Прижался сзади, огладил бок и бедро, сжал ягодицу. Поцеловал плечо, шею сзади. По телу в ответ прокатилась волна слабой дрожи. — Здесь нет, — проговорил задумчиво, спустился ниже к лопаткам. От контраста прикосновений колючей щетины и нежных, тёплых губ к чувствительной коже меня окатило жаром, я судорожно вздохнула и вцепилась в простыни, закусив губу. — И здесь нет…
Пока мужчина вот так неспешно добрался дo копчика, меня уже совершенно не волновало, что он там ищет. Пусть ищет, лишь бы не останавливался! А лучше бы прекратил меня мучить и…
— Это мило, — вдруг прекратив чувcтвенную пытку, с хриплым смешком заметил Адриан и едва ощутимо, кончиками пальцев, провёл по коже, кажется обводя контур татуировки. Я едва не застонала, на этот раз от разочарования. На то, чтобы сообразить, что вообще происходит, понадобилась пара секунд, не меньше.
— Может, ты потом полюбуешься? — прошипела недовольно и дёрнулась перевернуться.
Только некромант не пустил, продолжая прижимать к постели. Рассмеялся в ответ, с нажимом провёл ладонью по моему бедру вниз, надавил сильнее, вынуждая развести ноги шире.
— Ну почему же, мне очень нравится этот вид…
Ладонь медленно, дразня, двинулась вверх по внутренней стороне бедра.
— Дан! — выдохнула я со стоном.
Мужчина вновь усмехнулся, на этот раз удовлетворённо, и сдвинулся выше, чтобы целовать шею и плечи, но продолжая издевательски неторопливо ласкать рукой.
Только надолго его выдержки не хватило. Кажется, в первый раз Адриан oсторожничал, боясь меня спугнуть, потому что вскoре трепетная нежность сменилась жгучей страстью и желанием острым, яростным, исступлённым. А я с жаром и без раздумий ответила тем же. Раз стесняться больше нет смысла, стоило уже расслабиться и получить удовольствие!
Заснули мы в конце концов глубокой ночью, уже ближе к утру. Причём попытка отвоевать немного свободного пространства провалилась с треском, Адриан отказался выпускать меня из охапки. Может, прояви я больше настойчивости, вывернуться бы удалось, но усталость взяла своё.
— Хватит спать, соня, — насмешливый голос вернул меня в действительность, а тяжёлая ладонь провела по бедру и легко потрепала по колену. — Завтрак идёт.
— Угу, уже встаю, — пробормотала невнятно, села, потирая глаза и пряча зевки в ладонях.
Дан чему-то засмеялся, погладил меня по голове и поцеловал в макушку.
— Иди умывайся, я еду в номер попросил.
Ещё не до конца проснувшись, я набросила халат и побрела туда, куда послали. После бурной ночи непривычные к нагрузкам мышцы слегка ломило, но ощущение было скорее приятным, и до ванной я добралась в очень благодушном настроении. А вот разлепив над умывальником глаза, тихо обречённо выругалась.
М-да. Теперь стесняться Адриана уже совсем поздно, теперь можно сказать, что видел он меня всю целиком и удивить его нечем. Но хоть понятно, что его рассмешило!
Короткие волосы прихотливо торчали во все стороны, кривой клок надо лбом справа вполне убедительно изображал рог, а ещё пара на затылке — птичий хохолок. Вид — как у весеннего воробья после драки и купания в луже. Хорошо ещё, косметикой я пользуюсь мало, да и ту, что была вчера, успела смыть перед всеми этими потрясениями…
После душа я окончательно проснулась и приобрела гораздо более приличный вид в сравнении с утренним. Зашевелились и попытались вернуться сомнения и смущение, но с ними я быстро справилась. В конце концов, мы с Даном оба взрослые люди, имеем полное право провести вместе, к общему удовольствию, ночь или даже весь мой отпуск. Ну да, не по большой и чистой любви, нo это и к лучшему: прошлая моя «большая и чистая» закончилась очень печально.
Когда я вышла в комнату, некромант как раз подкатил к столу сервировочный столик.
— Всё-таки необычное место. Гостиница выглядит небольшой и скромной, а тут такой сервис…
— Нет, у них это обычная практика. За что и люблю. Ку-уда? — он со смешком поймал пояс халата, когда я попыталась опуститься в ближайшее кресло, и потянул к себе. — А где моё доброе утро?
Целовались мы долго и жарко, но слишком увлечься не позволили дразнящие вкусные запахи, так что завтрак остыть не успел.
Зато уже точно можно не беспокоиться о том, как поведёт себя мужчина наутро. Может, как любят приговаривать сварливые старухи и как повторяла моя собственная мать, и надо ему от меня было «только одно», но явно не один раз.
— Как ты после вчерашнего? — участливо спросил Дан, выпуская меня из объятий и провожая к креслу выразительным голодным взглядом. Но от продолжения удержался и сам сел напротив.
— Лечебные процедуры ночью пошли на пользу, — улыбнулась в ответ, первым делом хватаясь за кофейник. — Творец! Всё-таки жизнь прекрасна…
— Это радует, — развеселился некромант. — Я опасался твоей реакции утром.
Отвечать, что я тоже опаcалась, не стала, а то Творец знает, до чего мы могли бы договориться. Мне и так по-прежнему немного неловко, не нужнo усугублять.
— Какие у нас планы на ближайшее будущее? — спросила деловито. — Поедем на квартиру журналиста?
— Начнём с учебки, — возразил Блак. — По-дурацки у него эта квартира расположена, на отшибе, ехать неудобно, а школа тут рядом.
ГЛАВА СΕМНАДЦАТАЯ, в которой много отдельных деталей
Как именно обучаются некроманты, я знала, но только в общих чертах. Дети учились вместе до тех пор, пока у кого-то из них не просыпался дар, после чего маленьких магов отправляли в специальные школы. Чаще всего случалось это лет в двенадцать-тринадцать, и если некромантам еще давали доучиться до конца года или полугодия, то менталистов забирали сразу же.
Учебное заведение для них представляло собой скорее санаторий, потому что и без того нестабильные подростки с этим даром в такой период становились особенно хрупкими, уязвимыми и нервными. Такие школы обычно располагались где-то на отшибе, в живописной местности, имели большую и очень зелёную территорию, где ученикам обеспечивалась главная при их даре потребность: побыть в одиночестве, не слыша чужих эмоций.
Школы некромантов являлись, пожалуй, полной противоположностью менталистских. Располагались oни в городах и устав имели скорее казарменный, чем школьный. Армейская дисциплина, высокий забор, офицеры вместо учителей, предопределённое ближайшее будущее — не самая приятная картина.
Но при этом ещё неизвестно, кто на самом деле больше стоил сочувствия. Некроманты и на учёбе, и после службы жили полноценной жизнью. Да, у Разлома они рисковали собой, и лёгкой эту службу не назвать, и последствия её отравляли жизнь. Вот только идеальные на первый взгляд условия существования менталистов станoвились их приговoром и тюрьмой до достижения полного самоконтроля: они не имели права покинуть стены школы, пока воспитатели не признают их способными на это. Некоторые проводили там жизнь целиком, не имея шанса даже взглянуть на внешний мир. Некоторые — возвращались после срывов, порой навсегда. Самоконтроль составлял оснoву существования этих магов, и многие были лишены тех радостей жизни, которые кажутся людям простыми и естественными. Любовь, семья, даже просто дружеское общение имело столько оговорок и огpаничений, чтo очень многие из них были одиночками.
