Лори Фрэнкел - До скорой встречи!
— Думаешь, что у вас впереди вечность. Думаешь, что для этого еще найдется время. А потом внезапно и неумолимо время заканчивается.
Сэм сглотнул и попытался увести разговор от мысли о страшном жизненном уроке и о той новой, ужасной связи, что установилась между ним и отцом, обратно к практическим вопросам.
— То есть изо дня в день мама учила тебя варить разные виды супов?
— Она научила меня готовить только один — клэм-чаудер [17], новоанглийский, разумеется.
Сидевший на диване Сэм подался вперед от удивления:
— В смысле «только один»? Ты говорил, она научила тебя варить суп. И ты можешь приготовить восемь тысяч разновидностей супа. Больше ничего, только восемь тысяч вариаций супа.
— Она научила меня главному принципу приготовления супа, — объяснил отец Сэма, проведя рукой по волосам, таким же, как у сына. — Как-то вечером пошел снег, а я решил быть романтичным и потащил твою маму на улицу. С прогулки мы вернулись мокрые, продрогшие и уставшие. Хотели заказать пиццу домой, но доставку отменили из-за сильного снегопада. «Давай поедим сэндвичей с арахисовым маслом и джемом и уляжемся в постель», — предложил я. «Для сэндвичей слишком холодно. Лучше сварим суп», — ответила мама. «Из чего мы его сварим? У нас ничего нет, а идти в магазин по морозу не лучшая идея», — возразил я. «Всегда найдется что кинуть в суп. Мне захотелось клэм-чаудер», — сказала твоя мама и достала книгу рецептов. Нам требовались сливки, но в нашем распоряжении было лишь обезжиренное молоко. Нам требовался сельдерей, но у нас была только морковь. Картофель мы заменили рисом, а морепродукты — куском лосося, который выудили из морозилки. Мы соблюли рецепт лишь в одном — добавили лука. Твоя мама объяснила мне, что без него не обойтись. В остальном ты волен экспериментировать с составом, количеством и сочетаниями ингредиентов, как твоей душе угодно. Главное — не забыть про лук. «Кидаешь в кастрюлю все подряд, пока не будет вкусно», — заключила мама. В тот вечер мы ели клэм-чаудер, который на самом деле был рыбной похлебкой и который был готов лишь за полночь, ведь мы начали варить его довольно поздно, жутко много смеялись, и, кроме того, приходилось обдумывать каждый ингредиент, решая серьезную задачу. Так я научился варить любой суп на свете. «Кидаешь в кастрюлю все подряд, пока не будет вкусно».
— Поверить не могу, что ты впервые мне это рассказываешь, — выдохнул Сэм.
— Прости, сын, но мне до сих пор трудно говорить о маме. И у тебя впереди долгая, трудная, ужасная дорога. Есть много путей, которые можно выбрать, но все они одинаково плохи, и каждый из них потребует от тебя умения отпустить и забыть.
— Нет, не все, — возразил Сэм.
Отец Сэма молча покачал головой, а потом добавил:
— Не многое удается сохранить, но ты всегда будешь помнить то, чему она тебя научила. Вот примерно и все.
Уже на следующее утро отец Сэма улетел домой, не потому что думал: сын справится и без него, а потому что его присутствие никак не облегчало состояния Сэма, и он надеялся, его отсутствие поможет. Не помогло. Днем Сэм отнес суп Пенни и оставил у нее в морозилке.
— Со временем становится не так тяжело, — пообещала ему она. — Сейчас ты мне не поверишь и не захочешь, чтобы становилось лучше, но так оно и произойдет, и ничего в этом нет страшного. Позже ты будешь готов это принять.
— Вам-то легко говорить, — жестоко отрезал Сэм.
Пенни изумленно посмотрела на него, но продолжила, не подав виду:
— Я прожила с мужем шестьдесят один год. Попробуй-ка остаться один, когда провел вместе столько лет.
Шестьдесят один год. Сэм продал бы душу хотя бы за одну неделю из этого срока.
— Почему ты сказал, что мне-то легко говорить? — не унималась Пенни.
«Потому что ваш муж никогда вас не любил. Вы прожили совсем не ту жизнь, что вам представляется. И потеря такого, как он, не может считаться настоящей потерей. Потому что он был уже старым, а старики умирают. У вас было целых шестьдесят лет, а я отдал бы душу за одну неделю из них» — так подумал Сэм, но не решился произнести вслух. Если он причинит боль восьмидесятишестилетней старушке, вряд ли ему станет настолько лучше, чтобы оправдать подобный поступок.
— Надеюсь, суп вам понравится, — ответил Сэм. — Если бы существовал бог супа, то им оказался бы мой отец.
Дэш предложил остаться, но Сэм отправил его домой, умоляя позволить ему пару дней побыть одному. Однако кто-то должен был открывать салон для посетителей каждое утро, находиться там весь день, разъяснять все новым клиентам, проводить вводный инструктаж, держать их за руку и наливать им чаю. Настраивать проекции, стирать их, успокаивать и утешать. В первый день, когда Сэм открыл салон после перерыва, Кайли Шеперд, продержавшаяся целых пять бесед, взяла и выпалила Тиму — своему парню — все о его смерти. О том, как они пошли на открытый рок-концерт. Как посреди ясного неба сверкнула молния и поразила его. Какой одинокой и потерянной она чувствовала себя без него. Закончив разговор, она подошла к Сэму, понуро склонив голову:
— Простите, кажется, ему нужно стереть память.
— Похоже, вы установили рекорд, — мягко подбодрил ее Сэм. — Пять раз — это очень много.
— Я помню, вы объясняли, почему так важно не рассказывать. Но вы не представляете, как трудно удержаться!
— Представляю, — ответил Сэм. — Еще как представляю!
— С одной стороны, стало хуже оттого, что я рассказала, — призналась она. — А с другой — отлегло от сердца.
Они долго простояли обнявшись, а потом Сэм стер память Тима.
— До завтра, — попрощалась Кайли, помахав ему рукой и чуть улыбнувшись.
Они оба плакали.
В восемь вечера Сэм запер двери салона и пошел домой. Он решил, что готов снова попробовать.
— Сэм! — обрадовалась она ему и немного удивилась: — Ты ведь никогда мне не звонишь!
— Правильно, ведь мы живем вместе и работаем вместе, — еле слышно ответил Сэм.
— И спим вместе, — захихикала Мередит. — Совсем голые и прижавшись друг к другу. Так что произошло?
— Ничего особенного. Как у тебя дела?
— Хорошо, у меня ничего нового. Ты точно в порядке?
— Да, — неубедительно ответил Сэм.
— А если серьезно? — Она не купилась и теперь пристально вглядывалась в него. — Что случилось?
На этот вопрос существовал лишь один ответ.
— Ты умерла, детка, — тихо произнес он. — На прошлой неделе. Я не звоню тебе по-настоящему. Это «Почта для мертвых».
Черт побери!
— Черт побери! Сэм!
Только в случае Мередит и еще Дэша, Сэма и его отца электронная память содержала информацию о сервисе «Покойная почта». Соответственно, Мередит знала, о чем он говорит. Вот почему он решился. И еще потому, что не в силах был удержаться. И еще потому, что больше нечего было сказать. И еще потому, что так жутко выглядеть и разговаривать таким убитым голосом Сэм мог лишь по одной причине.
