Алена Медведева - Маски. Иллюзия превращений

— В любом случае все это уже не имеет значения, — я заерзала на его коленях, намереваясь слезть. — Были мы парой, не были — не принципиально. Вчера в любом случае все закончилось.

— Почему? — Орино обхватил меня, удерживая на месте.

— А каким ты видишь наше дальнейшее совместное будущее? — ответила вопросом на вопрос.

— Как сейчас — будем парой. Только ты не сможешь ни с кем другим встречаться. И я готов…эээ…разделить бюджет! — Орино явно вспоминал незнакомое понятие.

— Как сейчас мне уже не интересно, — искренне пояснила я. — Попробовала — не понравилось. И даже общий бюджет ситуацию не спасет. Мне хочется от отношений другого. Иных взаимоотношений в паре — доверия, открытости, сопереживания, чувств, наконец. Между нами этого нет, поэтому не стоит мучить друг друга.

И воспользовавшись мгновением растерянности верлианца, вызванной моим ответом, резко вскочила с его колен. Но отбежать далеко не успела — Орино, тут же вскинув руку, обхватил мою кисть, задерживая на месте.

— Регина Аркадьевна, напоминаю вам, что вас еще никто не отпускал на рабочее место, — с нажимом в голосе заметил он, так же поднимаясь из кресла.

— А вы меня увольте за самоуправство! — возмущенная этим запретом высказалась я.

— Может быть, у меня есть более эффективное средство? — он многозначительно посмотрел на меня. — Гипноз? И все — двух последних дней как не бывало?

Сразу сникнув, я уставилась взглядом на собственные туфли и с горечью заметила:

— Да уж, доверие и открытость нам и не снились, — проиграла безоговорочно и в, наверняка, уже желтые глаза смотреть не надо.

Орино молчал, воспоминания не исчезали, но и руки моей он не выпустил. Так прошло несколько минут, когда он неожиданно заявил:

— Хорошо! Хочешь отпуск — получишь.

Удивленно подняв на него взгляд, осторожно спросила:

— А в чем подвох?

— Никакого подвоха. На месяц отпущу, — я сникла — как смешно, — и даже сам доставлю. Наши звездолеты перемещаются значительно быстрее земных — на дорогу в одну сторону уйдет неделя. Получается две недели на планете.

Не веря своим ушам, едва не подпрыгнула от счастья, но Орино добавил:

— У меня одно условие.

— Какое? — я напряглась, предчувствуя проблему.

— Я тебя буду сопровождать, — спокойно заметил верлианец.

— В смысле? В каком качестве?

— В прямом — везде и постоянно. А что до статуса — придумай любой, в крайнем случае, я и на начальника согласен.

Меня это заявление сразило.

— К-как это везде и постоянно? Что подумают мои друзья и мама, если я притащу с собой собственного руководителя! — выдохнула я.

— В буквальном смысле — везде и постоянно. Разве что в туалет и ванну можешь одна ходить, — как что-то обыденное сообщил верлианец.

— А жить где?

— У вас, — невозмутимо отметил Орино.

— У нас однокомнатный жилой блок! И я с мамой живу вообще-то! — в шоке заметила я.

— Найдете место и для меня, — непререкаемо уведомил шеф. — Или так, или остаешься на базе. И не уволю — хоть голодовку объявляй в знак несогласия. Напоминаю про имплант и гипноз, так что есть ли тебе резон разводить протесты?

— Да как я это маме объясню??! Мой самый основной начальник, глава той самой Службы времени и… спит у нас на коврике! Ах, да — еще и верлианец. Пожалей мою маму — у нее здоровье не железное, такого потрясения не переживет. Я согласна на сопровождение, хотя это и отравит мне весь отпуск, но ты живи в отеле?

— Нет! — и все, весь его ответ.

Захотелось заскрипеть зубами, затопать ногами, но… ведь есть этот проклятый гипноз, а значит, способ принудить меня к чему угодно!

— Ладно, — желание увидеть маму и друзей пересилило. — Но все подумают о нас невесть что… какой позор.

Верлианец невозмутимо пожал плечами, демонстрируя полнейшее безразличие к моему отчаянию. И почему он попал в эти злосчастные проценты выживших мальков? Какое было бы облегчение для вселенной не случись этого…

Глава 5

Мой третий полет на верлианском звездолете Орино. Первый я фактически пропустила, провалявшись с температурой и простудным воспалением, второй, когда мы возвращались с Верлинеи на базу, на восемьдесят процентов опять же провела в постели, но уже по более приятной и сознательной необходимости, и вот сейчас…

Верлианец, как я уже отметила, к любому решению подходил стремительно и категорично. Так и в этот раз, деморализовав меня условием моего отбытия в отпуск, даже опомниться и придумать что-то адекватное в качестве контрмеры не дал. К окончанию рабочего дня у меня на руках уже была вся официальная документация на отпуск, который начинался прямо со следующего дня. Вылет был назначен на пять утра по времени базы. А непосредственный начальник похвалил меня за умение выбрать правильный тон в общении с главой проекта и верно себя поставить. Видел бы он этого самого главу, а главное меня, сидевшую на его коленях, когда мы остались вдвоем. Но пришлось нервно сглотнуть, собраться с духом и поблагодарить за высокую оценку моих личностных качеств, а так же поддержку в самом начале беседы с верлианцем. Чтобы у него язык отсох! Уж слишком легко Орино перешагнул через вопрос об 'имеющемся' женихе, ощущение, что мне это еще аукнется — не покидало.

Жизнь за один день из привычной колеи превратилась в сплошную круговерть. Меня в буквальном смысле снесло ураганом поспешности — опомниться и отойти от нашего невероятного разговора не успела, как уже оказалась в звездолете на пути к Земле.

И первое что мы сделали на борту — поссорились с верлианцем. Я категорически отказывалась снова вселяться в каюту Орино, а он непреклонно не желал селить меня еще где-то. В итоге, после того как я, подогнув колени, плюхнулась на влажный пол прямо в коридоре и, едва не хлюпая носом, заявила что проведу тут всю неделю полета, он все же пошел на уступки. Но в итоге все равно вселил меня в свою каюту! Правда, предварительно выселившись из нее. Мотивировал он это тем, что остальные жилые помещения корабля для меня слишком влажные. Пришлось согласиться. Да и что еще оставалось, после того, как меня на первом же всхлипе подхватили на руки и молча втащили в помещение, ставшее камнем преткновения.

И вот сейчас, спустя три дня полета я готова была взвыть в голос, проклиная себя за то, что позволила этому случиться, что согласилась на этот полет, на его дикое условие и зачем-то подумала об отпуске. Каждый день начинался с того, что рано, еще до моего пробуждения в каюте появлялся Орино с завтраком для меня. Как-то раньше мы или расставались до завтрака, или поднимались вдвоем к обеду, но до этого данный вопрос так остро не стоял. А я — ярко выраженная сова и возможность недельного отсыпания планировала использовать по максимуму. Так ведь не дал! Когда это случилось во второй раз, я с возмущенным шипением спросила за что мне такое наказание? Орино меня невозмутимо проинформировал, что накануне отбытия успел предметно побеседовать с Кузьминым, выяснив у него все необходимые 'атрибуты' счастья вдвоем.