Академия чаросвет. Тень - Ольга Ярошинская
Она давала ей возможность уйти. Она и так была слишком добра к ней, к этой мерзавке. Игры кончились. Следующий удар будет смертельным.
А потом, когда Бастиан останется один, раздавленный горем и потерей, Найрин его утешит.
Глава 19. Родная кровь
Я легко нашла дом библиотекаря: огонек на карте привел меня к маленькому коттеджу под черепичной крышей, укутанному розовыми облаками гортензий. Я поднялась по ступенькам, постучала. Не дождавшись ответа, толкнула дверь и позвала:
– Расмус, вы дома? С вами все хорошо?
Мне ответила лишь гулкая тишина, и я, решившись, переступила порог. Вдруг ему стало плохо? Что, если вчерашние вопросы Бастиана довели беднягу Расмуса до сердечного приступа? Может, он лежит где-то там без сознания.
Прикрыв за собой дверь, я прошла вперед и заглянула в комнату, которая оказалась вопиюще пустой. Вдоль девственно белой стены вытянулся диван, грязно-болотного цвета как крокодил. Больше не было ничего: ни ковров на дощатом полу, ни картин на голых стенах, ни светильников. Вторая комната выглядела более обжитой: узкая кровать, рабочий стол, шкаф для одежды. Под потолком висела густая бахрома паутины. Я заглянула в шкаф и убедилась, что вещи на месте.
– Расмус! – позвала я снова и прошла на кухню, где меня тоже ждала неудача.
Весь дом библиотекаря наводил тоску, но здесь одиночество чувствовалось особенно остро. Одна тарелка, одна чашка, вилка да ложка. Неудивительно, что Расмус предпочитал проводить время в библиотеке даже по выходным. Дома его никто не ждал.
Сглотнув комок, я твердо решила поговорить с Расмусом начистоту. Бастиан прав. Мы можем и дальше ходить вокруг да около, но куда разумнее выяснить правду. Первый все твердил, что нельзя доверять чарам, но Расмус спас меня. Если бы не та короткая вспышка, то Первый не сумел бы вытащить меня из Порожков. Быть может, если Расмус узнает, что помог хоть кому-то, то его жизнь станет немного легче. И даже если я не его дочь, мы могли бы попробовать подружиться.
– Да не войдешь ты туда, и не пытайся, защита на крови, – донесся басовитый голос снаружи.
Я метнулась назад в комнату и прижалась к стене. Входная дверь распахнулась, и послышалось натужное сопение. Затем несколько вспышек озарили пустой коридор.
– Здесь нужен чар посильнее, – не без удовольствия произнес тот же голос. – Только не станет высший чар тащиться сюда ради какого-то библиотекаря. Тем более вряд ли Корреган такой тупой, что хранит здесь сведения о седьмом доме.
– Зачем тогда ставить кровную защиту? – поинтересовался второй, голос которого был повыше.
– Он же слепой, – напомнил первый. – Хотел чувствовать себя в безопасности.
Они помолчали, еще несколько вспышек осветили коридор, и я вжалась в стену как можно теснее, чтобы меня не выдала собственная тень.
– А мы точно должны тут торчать? – устало спросил писклявый.
– Сюда могли приходить из сопротивления.
– Ты веришь, что Корреган состоит в подполье?
– Библиотекарь сам признался, что был в тесной связи с тенями. А те спят и видят, как бы возродить седьмой дом, который воссияет во мраке.
– Что-то он много болтает.
– Он слепой, а не немой. Хотя у нас и немого разговорят, знаешь ли.
Они закрыли дверь, продолжая о чем-то спорить, а я сползла по стене и обхватила колени руками. Расмус поддерживает седьмой дом? Его поймали? Его допрашивают?
Мысли метались, как заполошные тени. Те двое не смогли войти внутрь, потому что на доме Расмуса стоит защита на крови. А я… Я перешагнула порог и не заметила!
Из моего горла вырвался всхлип, и я зажала рот ладонью, чтобы себя не выдать. За окном мелькнул силуэт, и я бросилась к дивану и спряталась за высокой спинкой.
– Тут и спрятаться негде! – пожаловался голос за окном, и я сперва испугалась, что меня обнаружили, а потом запоздало поняла, что это они о себе. – Даже если какая-то тень решит навестить библиотекаря, то увидит нас и уйдет. Мне что, торчать тут как прыщ на заднице?
– Ну иди вон в кусты.
– Сам иди, там пчелы.
– Я лучше в столовую. С утра ничего не ел. И так ясно – никто сюда не придет. Слухи разлетаются быстро. Уже все знают, что библиотекарь исчез.
– Заболел, – подсказал первый. – Знаешь, я с тобой. И правда, нечего тут караулить.
– Но в отчете напишем, что глаз не смыкали.
– А то!
Я осторожно выглянула в окно и увидела, как двое мужчин в неприметных серых костюмах шагают по дорожке к академии. Выждав, когда они совсем исчезнут за деревьями, я выскользнула из дома, прокралась за кустами гортензий и побежала прочь.
Меня разрывало от противоречивых эмоций, и я не знала, что дальше делать! То ли спешить к ректорше и требовать защиты для ее подчиненного, то ли просить помощи у Бастиана. Или, может, мчать за подмогой в Сумерки? Но что-то не сходится: Первый ненавидит Расмуса и не доверяет ему, а эти двое уверены, что библиотекарь в сопротивлении.
Фелиция вышла навстречу, как будто ждала меня. Поманила за собой, махнув тонкой рукой, и я пошла следом, завороженная звоном ее браслетов. Поднялась на веранду, увешанную колокольчиками и цветами, вошла в уютную кухню. Вязаные салфеточки, разномастные чашки на полках, пахучие травы, растущие в горшках на подоконнике, – все это так отличалось от пустого дома Расмуса, что я вдруг расплакалась.
Фелиция обняла меня, усадила за скобленый стол, поставила передо мной уже готовый горячий чай.
– Пей, – приказала она.
Мои зубы стучали о тонкий фарфор, а чай оказался ягодным – как я люблю.
– Вы знали, – сказала я, имея в виду вовсе не чай.
Я вдруг вспомнила еще одно чаепитие, в библиотеке. Я тогда писала доклад по гуляке, и Фелиция принесла булочки с корицей, которые пахли так ароматно, что Расмусу ничего не оставалось, как только предложить выпить чай. Фелиция еще подшучивала над ним и предрекала встречу с роковой женщиной, которой, получается была я.
Неужели тот чай да пара бесед – это все, что останется мне от отца?
– Почему вы не сказали мне? – спросила я. – Почему не предупредили Расмуса?
– Я и так сделала слишком много, поверь, – вздохнула Фелиция.
Она взмахнула рукой, убирая назойливую прядь от лица, и я вновь заметила на ее браслете подвеску с символом седьмого дома – серебряный кружок, а в центре камешек.
– И что теперь? – воскликнула я. –
