Вне уровней - Кира Уайт
В этот момент возвращается способность видеть. Взгляду открывается невероятная картина. От прежней стерильности не осталось и следа. Дверцы шкафа, рядом с которым я только что сидела, разбиты вдребезги, по полу рассыпались бутыльки, некоторые из них разбились, белое нечто разлилось по полу и пузырится, будто собираясь закипеть. У моих ног лежит темноволосая женщина лет сорока в белом халате, выражение ее лица полно ужаса. И неудивительно. Пылающий праведным гневом Линкольн сидит верхом на ней, придавив коленями руки и прижав горло локтем, а она даже не думает сопротивляться.
– Мистер О’Брайен… – блеет докторша, но Линкольн перебивает с лютой злобой в голосе.
– Лучше заткнись, чертова сука! Нравилось издеваться надо мной? Посмотрим, как тебе понравится такое.
Он быстро оглядывается по сторонам, затем хватает один из целых бутыльков и с силой сжимает пальцами свободной руки челюсть женщины.
– Нет, нет, нет… – бормочет она, извиваясь под ним и мотая головой из стороны в сторону, но силы явно неравны. В какой-то момент ее взгляд находит мой, вижу панику в голубых глазах, когда женщина молит: – Пожалуйста, помоги мне!
– Заткнись! – рычит Линкольн и еще сильнее надавливает на ее челюсть, фиксируя голову.
А потом запихивает бутылек в открывшийся рот. Женщина неистово визжит. Вжимаюсь спиной в стену, останавливая себя от того, чтобы заткнуть уши руками и зажмуриться. Во все глаза наблюдаю за ужасающей сценой, на которую не знаю, как реагировать. Линкольн давит на нижнюю челюсть докторши, заставляя ее закрыть рот, после чего с размаху бьет по ней кулаком. Раздается отвратительный хруст, и я не понимаю, то ли бутылек лопнул, то ли челюсть сломалась. Линкольн легко подскакивает на ноги, а я так и не могу отвести взгляд от женщины. Она со стоном поворачивается на бок и начинает плеваться кровью. Вместе с алыми потеками на пол летят осколки бутылька и его содержимое, а также обломки зубов.
Перевожу ошалелый взгляд на Линкольна, но он мрачно смотрит на свою жертву, позабыв о моем существовании. А в следующий миг замахивается ногой и с силой пинает ее по лицу. Голова дергается и с хрустом врезается в стену рядам с моей ногой.
– Линкольн… – шепчу, не в силах скрыть ужас.
Он вскидывает голову и смотрит прямо мне в глаза. Давлю на корню желание попятиться, все равно некуда. Теперь при ярком свете я без труда могу его разглядеть. И Линкольн до ужаса напоминает мне людей, которых я встретила за Барьером. Но ведь это же невозможно. Они такими родились, а он… он…
– Нужно уходить, – твердо говорит парень, которого я не узнаю. – Не сбежим сейчас – не выберемся уже никогда. И избавься от халата. Сейчас в нем будет опасно.
– Ла-ладно, – выдавливаю с запинкой и по стене продвигаюсь прочь, обходя потерявшую сознание или, может быть, мертвую женщину и кучу осколков.
Линкольн тем временем разворачивается к закрывшейся двери и пинает ее с такой силой, что она слетает с петель. Он тут же выскакивает в коридор, и я даю себе несколько секунд на то, чтобы отдышаться. Что с ним сделали? Он опасен. Парень, которого я знала, никогда не был жестоким. А теперь он прямо-таки излучает угрозу. Могу ли я подвергнуть ей сестру и себя? Черт!
Отбрасываю прочь мрачные мысли. Для начала нужно выбраться из Хейдса, а потом все остальное.
Снимаю халат, шапочку и маску, которая так и висела в районе подбородка, беспорядочной кучей бросаю все на кушетку. Выбегаю в коридор вслед за Линкольном, но замираю на пороге, со смесью ужаса и удивления наблюдая за тем, как он одну за одной открывает камеры и выпускает заключенных, которые мгновенно включаются в ситуацию и, в свою очередь, бросаются освобождать местных психов.
Замечаю Линкольна возле камеры той самой веселой сумасшедшей, не выдерживаю и вскрикиваю:
– Стой! Что ты делаешь?
Абсолютно все присутствующие поворачиваются ко мне, и я борюсь с желанием вернуться в камеру и спрятаться от происходящего. Теперь понятно, почему Линкольн велел снять маскировку.
– Помогай! – жестко приказывает Линкольн. – Камеры открываются только снаружи.
Ну уж нет. Черта с два я выпущу хоть одного психа на свободу. Пусть она и не настоящая.
Линкольн распахивает дверь, из-за нее, потирая предплечье, выходит психованная, и она больше не выглядит счастливой. Ее взгляд мигом находит меня и загорается хищным блеском. Только этого мне не хватало.
Линкольн замечает пристальное внимание к моей персоне и встает перед женщиной, закрывая меня собой.
– Хизер, помоги остальным.
Не дожидаясь реакции, он отворачивается и возвращается ко мне.
– Что ты делаешь? – спрашиваю шепотом.
Линкольн склоняется ко мне и говорит так же тихо:
– Они отвлекут на себя охрану.
Удивленно смотрю в его теперь почти прозрачные глаза и согласно киваю. Это и вправду может сработать.
– Эй, а ну вернулись в палаты! – доносится дрожащий голос со стороны лестницы.
Выглядываю из-за плеча Линкольна, замечаю парня с поста внизу, принявшего меня за доктора. Он, не скрывая страха, смотрит на два десятка заключенных, бегающих по этажу. Минимум половина из них срывается с места и мгновенно бросается на него, остальные как ни в чем не бывало продолжают открывать камеры. Парень вскрикивает и пятится к лестнице.
– Они задержат его, – говорит Линкольн и хватает меня за руку, отчего я вздрагиваю, но он делает вид, что не заметил. – Идем, нужно выбраться на улицу. Нам еще с охраной разбираться.
Да он спятил.
– Нет. Нам нельзя на улицу, нас же сразу убьют.
Линкольн склоняет голову набок, заглядывая мне в глаза. Кажется, будто его абсолютно не волнует развернувшийся в коридоре хаос. Все палаты оказываются открыты, а заключенные выпущены. Они словно того и ждали, ни один из них не выглядит растерянно, психи действуют весьма уверенно, организованно направляясь в сторону лестницы.
– У тебя другой план? – уточняет Линкольн
– Да. Нужно спуститься на технический этаж. Но, Линкольн… – подаюсь вперед, максимально понижая голос. – Мы уйдем вдвоем.
О’Брайен оглядывается, будто только сейчас замечая, что натворил, открыв несколько дверей.
– Хорошо, – легко соглашается он. – Веди.
Крепче стискиваю его ладонь и сквозь толпу тяну в сторону лестницы. Чем дальше от камеры отхожу, тем сильнее поражаюсь тому, как сильно изменилась обстановка. Прошло совсем немного времени, а коридоры и лестничную площадку особого корпуса заполонили одетые в белые пижамы и сорочки мужчины и женщины.
У подножия лестницы обнаруживается полуголый дежурный с поста, которого связали его же рубашкой. Он пытается брыкаться, но заключенные лишь смеются над столь жалкими стремлениями
