Негодная певица и некромант за клавесином - Мстислава Черная
— Да.
— И конкурс… Есть у меня некоторые идеи. И давай начнём с конкурса. Я не буду рассказывать тебе, чем отличается высокий эльфийский стиль от псевдоэльфийского, просто поверь, слепое копирование нарядов, принятых в Лесу, жюри оттолкнёт, но выразить в через одежду почтени будет хорошим ходом. Говоря откровенно… наряд для сцены предпочтительно шить на заказ, чтобы он был по-настоящему уникальным.
Я слушаю…
Понимаю, что намерения у Мэри самые лучше. Но её рассуждения мне не откликаются. А уж при виде платья…
Наряд красивый. Воздушная ткань бледно-розового тона и перламутровый нижний слой. Я буду похожа на сорванную ветром пушинку одуванчика, нежную, трепетную и совершенно неузнаваемую. Я другая!
Идея приходит внезапно, и я озвучиваю:
— На конкурс я явлюсь в лосинах и широких штанах с обрезанными брючинами.
Поперхнувшись чаем, Мэри с трудом откашливается. Одна из девушек обмахивает её платком, лакей протягивает стакан с водой. Кашлянув напоследок, Мэри делает глоток и не глядя возвращает сткана, уверенная, что слуга успеет забрать и не позволит ему разбиться.
Уставившись на меня, Мэри некоторое время молчит.
Я отправляю в рот засахаренный орешек — вкусно.
Понаблюдав за мной, Мэри делает неопределённый жест:
— Дерзко. Начинаю понимать Дана…
— Нет, не понимаете, — усмехаюсь я.
Поднявшись, я поворачиваюсь к Мэри лицом, вдыхаю поглубже. Зачем мне ждать какой-то там концерт? Я запеваю о крыльях, о свободе.
Я вкладываю в пение всю себя.
Но за реакцией я всё же слежу. Краем глаза, не больше. Просто трудно не заметить, как все обладатели зелёной формы начинают пятиться. Наверное, они от восторга. Мэри смотрит на меня ошеломлённо. Она как рыба открывает и закрывает рот, не издавая ни звука. А когда я добираюсь до куплета, она, не вынеся моего великолепия, поднимает руки к голове и зажимает уши.
Я продолжаю петь, а завершаю выступление как настоящая артистка — поклоном. Хм, я и есть настоящая артистка. Можно сказать, что первый камерный концерт дан.
— Вижу, вам понравилось? — улыбаюсь я, вернувшись в кресло.
— Карин, ты не шутила? Ты пойдёшь на конкурс?!
— Да.
— Я хочу это видеть. Брюки, говоришь? Лосины, брюки. Предлагаю туфли, а верх…
— Мужская рубашка, — перебиваю я.
— Мужская рубашка, — соглашается Мэри, — и, поверь моему вкусу, пояс-корсет.
— Да. И для концерта что-то… не менее дерзкое.
— Я хочу это видеть, — повторяет она. — Я обязательно приду. Только куплю беруши.
Моя улыбка становится ещё более счастливой — у моего таланта появилась первая почитательница. Иначе бы она не пошла на мой концерт, правильно? Как оно там на самом деле мне не интересно, потому что меня распирает от радости.
Главное, не лопнуть.
Мы завершаем подбор одежды, и я становлюсь обладательницей ещё двух нарядов. Забирать с собой всё смысла нет — “Галерея” как и любой магазин подобного класса предлагает доставку на дом. Но оставаться в одежде, в которой я приехала в Огл никакого желания. Старая одежда совершенно не соответствует новой мне, она меня не радует.
И я переодеваюсь.
На самом деле мне просто не терпится выйти в короткой юбке из моей мечты, не терпится почувствовать каково это, вылезти из старой шкуры и, глядя в зеркало, убедиться, что моя жизнь совершенно изменилась.
Мэри не возражает, лишь замечает:
— Попробуй распустить волосы, Карин. Тебе пойдёт.
Я пробую и результат мне нравится.
И именно в этот момент возвращается Дан. Он входит быстрым шагом и, увидев меня, будто на невидимую стену налетает. Останавливается. Его глаза широко распахиваются. Дан с каким-то хрипом втягивает воздух:
— Карин?
Глава 54
Что с ним? Почему его взгляд становится таким шалым?
Мэри тихонько усмехается. Я слышу, как она говорит одной из девушек заказать новый каталог свадебных платьев. Чушь говорит, но… почему-то сейчас, когда Дан ослабляет ворот, её слова не кажутся такими уж нереальными.
Опомнившись, Дан быстро берёт себя в руки и притворяется, что ничего не произошло. Я в ответ улыбаюсь:
— Я готова?
— Тебе идёт, Карин.
Я вдруг понимаю, что несмотря на восстановленный самоконтроль, Дан продолжает смотреть на меня с желанием.
Он ничего себе не позволяет, отстранённо благодарит Мэри и уточняет, какие у меня планы дальше, а у меня планы самые грандиозные. Песни у меня готовы, репетиции с моим талантом не нужны. Нужна музыка, но это проблемы Дана. Ввязываясь в спор, я рассчитывала посадить любимого наставника за клавесин.
Останется арендовать зал, назначить дату, указать её на готовой афише… Не мелочась, заклею весь город. Точнее, насколько хватит остатков гонорара.
Ах да, ещё билеты.
Раз я талант, то мой концерт не может стоить дёшево. Память подбрасывает одно воспоминание. Уже после переезда, когда мир ещё не выцвел для меня в беспросветную серость, но был к этому близок, Берт принёс билеты на премьеру, а я отказалась идти. Помню, он высказал мне, во сколько ему обошёлся билет. Если очень приблизительно перечитать по курсу, то получается… около пяти фунтов? Зарплата горничной за два месяца, ха… Поставлю десять! Или лучше… двадцать.
— Мэри, нарисуешь меня для афиши? Мне нужен оттиск для типографии.
— Любой каприз, дорогая. Дан, дорогой, ты не возражаешь, если я нарисую тебя тоже
— Возражаю.
— Я так и знала, — вздыхает он. — Придётся изобразить музыканта спиной к залу. Все всё равно потом решат, что это ты. Карин, я приглашаю тебя в свою мастерскую.
— Вот это да! — восклицаю я и подпрыгиваю.
Дан тяжело вздыхает, смотрит на меня, челюсти у него медленно сжимаются, на лице появляется гримаса упрямства. Я ожидаю возражений, но Дан, поиграв желваками, удивляет — он не произносит ни слова.
— Дорогой, тебе не обязательно ждать, — сладко улыбается Мэри. — Я отправлю Карин на своём экипаже, не переживай, что ей придётся нанимать случайную колымагу.
— Прекрасно, — цедит он.
— Дан, если ты не занят…?
Он оборачивается:
— Не особенно. А что?
— Позволь дать тебе дружеский совет? — улыбается Мэри. — Подумай, какой букет ты подаришь Карин на концерте и как поздравишь с выступлением на конкурсе.
— Оставь свои советы при себе.
Мэри провожает его взглядом:
— Карин, спорим, именно этим он сейчас и займётся?
— Преувеличиваете, Мэри, но спорить не буду.
— То есть ты допускаешь, что я могу быть права? Ладно, действительно, идём в мастерскую. Будет тебе афиша. Ты, кстати, сценический псевдоним
