Цитадель: дочь света - Марианна Красовская
– А! – почесала я голову. – Выходит, мы должны спасти мир?
– Выходит, что так.
– И все ради этого? Начиная с нашего рождения?
– Наверное, – пожал плечами Саша. – Я не знаю. Кто я такой, чтобы спрашивать Его о чем-то? Я лишь тень от Его крыла, эхо Его слов, и счастлив этим. Быть рядом с Ним – высшее блаженство.
– А чего ко мне пришел? Сидел бы… у Его ног.
– Понимаешь, – замялся Саша. – Вы меня вытащили… Нет, я понимаю, что это не ради меня, а ради Мари… Но все равно… Вы меня спасли. И я оказался с вами связан. Нет, не физически и не духовно даже… Скорее, душевно. Вы мне интересны. Ангелы вообще-то бесстрастны. Они любят только Бога и творение Его в целом. Не переходя на личности. А я, как видно, все же бракованный. Не зря же я на Землю, да еще и в Россию, угодил. И не справился там. И я ощущаю, что вам должен.
Саша в волнении ходил широкими шагами взад-вперед. Очевидно, он и сам был озадачен своим состоянием. Он сейчас был как с иконы – длинные волнистые волосы, белое одеяние в пол непонятной конструкции – и не широкое, и не облегающее, похожее, пожалуй, на одежду католических кардиналов, только без пояса. На солнечном лике – выражение муки, глаза сверкают. Он обхватил себя руками и запрокинул голову – ах, как он был хорош! Вот только ощущение дежа-вю не покидало меня. В похожих одеждах он разгуливал по подиуму, даже походка его была такой… как у Ники, от бедра, по одной линии. И эти жесты – была в них некоторая нарочитость, театральность.
– Не переживай, – грустно сказала я. – Помнишь – мы только винтики в машине бытия. Возможно, в этом и была твоя миссия – сломаться. Чтобы открыть Никины способности, например. А вот разрушение Цитадели… Слушай, ты, ангел, скажи – они все, все-все погибли? И Оскар?
– Нику захватили, – сказал Саша. – Им Оскар был не то, что не нужен – смертельно не нужен. А вот Веронику можно использовать. И Цитадель-то стояла как объект привязки. Им надо было выманить вас. А медальки на здание настроены…
– Кому – «им»? – быстро спросила я.
Саша резко остановился, будто налетел на невидимую стену.
– Я и так уже сказал куда больше, чем имел право, – пробормотал он. – Мне пора. Ты только не хандри больше.
И он исчез, оставив после себя лишь легкое сияние, постепенно растворившееся в воздухе.
– А вот Веронику можно использовать, – повторила я его слова задумчиво. – Так-так. Так-так…
Было темно, кругом были кусты и камни, и я, пока возвращалась, едва не поломала себе ноги. Никто не заметил моего отсутствия – не поняла? Часовых нет, ночью, в самое время для нечисти, все бессовестно дрыхнут. Самоубийцы, да?
У Паши щека распорота. Аарон бледен, едва дышит, но внешне невредим. Ох, Исав отрезал свои кудри… Раз, два, три, четыре… На шестом десятке я сбилась. А вот этот из Багряного Листа, кажется… Пришли все-таки? В целом состояние удовлетворительное, утром еще глаза погляжу.
А вот Веронику можно использовать!
Родные мои, любимые, смелые, юные! Я вас вытащу, вытащу! Даже если для этого придется угробить Нику. Да я сама в лепёшку расшибусь, но вы все будете жить! И не будет войны… Никогда.
– Живая, – выдохнул кто-то. – Вернулась!
– Ола!
– Да я в кустики ходила… Вернулась, а тебя нет.
– А почему часовых не выставили?
– Дак отбились же! Всех поубивали. Десяток с Иаиром во главе ушли вперед, на разведку.
А, Иаир…
– А ты чего спрашиваешь, сестра? – прищурилась Ола. – Задумала чего?
Я неопределенно пожала плечами.
– Пойдем, поболтаем, – предложила Ола. – У меня кое-какие мысли есть. И Лайлу возьмем, она девочка умная.
Я кивнула.
Мы осторожно шагали среди спящих.
– У нас шестерых убили, – шепотом рассказывала Ола. – Раненых почти половина. Павел много из кустов расстрелял, он хитрый. А то, что у него щека распорота, так он легко отделался. Это он с дерева свалился. Ты представляешь – шестерых эльфов больше нет. А они совсем молоденькие, младше меня. Им бы еще тысячу лет жить…
Я закрыла глаза и вспомнила братскую могилу времен Великой Отечественной, которую мы нашли, когда на картошку ездили в педучилище. Да, я представляю.
– Ну что, девочки, по пиву? – весело предложила я, устроившись на бревнышке в стороне лагеря. Хотя пиво я не любила.
– Разве что по винцу из багряницы, – поддержала шутку Лайла.
Ола только улыбнулась.
– Гал, ты как? – тихо спросила она.
– Жить буду. Ол, ты жила у орков… сколько?
– Три года.
– Но ты говорила…
– А что мне сказать? Что орки у меня роды принимали и даже освободили от особо тяжелых работ на кухне? – с горечью ответила Ола. – И даже некоторое время не навязывали свое общество по ночам?
Я закусила губу. Господи, бедная девочка!
– А вам не кажется, что-то неправильно? – нарушила молчание Лайла. – Я вот уверена, что нас сюда специально выманили. Чтобы мы в другое место не подались. Не так уж и много тут орков. Наши-то в засаду попали, вот их и вырезали как молодой кустарник. Да и как тут вообще могли очутиться орки? Парящие Орлы стерегут все известные перевалы. Горные Барсы проглядели все пещеры. Орки через горы не переходили.
– Десант! – осенило меня. – Драконы тут бывают?
– Днем драконов не видели, но вот драконьи экскременты, извините, Барсы нашли. Причем целую кучу и в одном месте, – вспомнила Лайла.
– Вот дьяволы! – воскликнула Ола. – Да они, никак, орков по ночам переносили. Через те же перевалы! Драконы летают высоко и быстро. А в последнее время все дождь был, тучи – ни луны, ни звезд! Вообще ни зги не видно. А в грозу ветер воет, гром гремит – и не слышно…
– Ола… – протянула я. – А в Цитадели было трое орков, они за свет были… Это нормально?
– А сама-то как думаешь? –
