Вайолет, созданная из шипов - Джина Чэнь
– Ты женишься, – умудряюсь произнести я, прежде чем вновь теряю ход мысли.
– И что?
– И что? Что насчет пророчества? Что насчет… Сайрус.
– У меня есть невеста. – Его губы перемещаются за мое ухо. – Но я хочу тебя.
Я хватаю его за волосы и думаю о том, чтобы оторвать его от себя, но какой-то звук вырывается из его горла, заставляя меня передумать, захотеть, чтобы он остался.
– Я – Провидица. И не стану твоей любовницей.
– А ты хочешь стать королевой?
Я взрываюсь глупым смехом. Не ждала, что это продолжится. Я больше не понимаю, кто такой Сайрус: обиженный мальчишка, которого я когда-то знала, или хитрый негодяй, что держит меня в своих руках.
Как только собираюсь возразить, он поднимает меня над землей и прижимает к себе. В следующей мгновение я понимаю, что он несет меня к дивану.
Сайрус сажает меня себе на колени, мои юбки задраны до бедра, мягкие бархатные подушки продавились под нашим весом. Он не заходит дальше, пока. Даже это, возможно, спланировано. Он оставляет только легкие поцелуи на моих губах, словно задавая вопрос. Жест этот немного снисходительный и, если честно, заставляет меня почувствовать, что делал он это намного чаще, чем я, и в этом у него есть преимущество.
Так что я стараюсь сделать его максимально неловким. Уворачиваюсь от прикосновений его рук, когда они пытаются найти место, где им можно будет остановиться, избегаю его губ до тех пор, пока мне не удается схватить его за подбородок и поцеловать самой. Я ощущаю, как он улыбается, хотя было бы странно не почувствовать его улыбку, когда он полностью овладел моими губами.
Сайрус поворачивается, чтобы поцеловать мою ладонь, на которой красуется все еще розовый шрам от моего пореза, сделанного под определенным углом и нужной глубины.
– Это тоже дело рук чудища?
Не больше, чем в десяти шагах в шкафу хранится шип, что произошел от моей крови. Возможно, в одной из нитей будущего я пронзаю им его сердце прямо сейчас. Это могло быть так легко, когда Сайрус прижат к дивану и слишком занят мной. Он и не заподозрил бы подвоха.
Я сглатываю.
– Нет, просто была неосторожна с ножом, – говорю я полуправду.
Он даже не заметил моей лжи. Вместо этого его пальцы ласкают мою шею, это столь интимный жест, который куда более коварный, чем я могла бы сейчас предположить, такой, который сплетает новые нити будущего.
Все рациональное, что осталось во мне, кричит, что мне стоит остановиться. Принцам несвойственно общаться с ведьмами. Что произойдет, если кто-то узнает? Постельные сплетни быстрее всего наполняются грязными подробностями. Я читаю газеты. В номере «Сплетая кружева», который я получаю с остальной корреспонденцией каждое утро, колонка со сплетнями находится рядом с астрологическим разбором вашего зодиакального созвездия. Мы с Сайрусом будем не просто ярким заголовком. Мы будем целой главой из книг по истории.
Но когда он прижимает меня к себе ближе, а я отвечаю на его поцелуй, похищая его дыхание, то не могу сопротивляться своей безграничной власти над ним.
Я толкаю его на диван, и он падает на подушки целиком в моей власти, на губах хитрая улыбка. Он играет с хвостиком моей косы, которая болтается между нами, и откидывает ее мне за спину, чтобы я могла нормально на него забраться.
– Никаких обещаний, – говорит он.
Мое сердце бьется слишком быстро, тело горит. Наши чувства неотделимы от ролей, которые мы играем при дворе, именно поэтому он предпочтет видеть меня покоренной, чем поцелует на ночь. Но я не нуждаюсь в его доверии или преданности. Наше притяжение просто: мы оба считаем, что каждый на шаг впереди другого, и в нас бурлит желание доказать, как не прав соперник. Я желаю его как раз по той причине, что не доверяю ему.
Любовь – переменчивая штука, предпочтение которой отдают дураки, но именно в страсти нет никаких обещаний. Она так голодна, как чудовище, но честна в своих желаниях.
И я желаю его.
– Никаких обещаний, – отзываюсь я и целую его приоткрытые губы.
Подо мной Сайрус дрожит, руки его сомкнулись у меня на талии, выправляя блузку из юбки. Я растворяюсь в нем с удивительной легкостью. Я могла бы слезть с него, оставить его остывать, но смысл? Мы бы вновь оказались здесь.
Один поцелуй после бала – ошибка. Два – проблема. А все, что больше – уже привычка.
Распустив мою косу, он запускает свои пальцы мне в волосы, разлохмачивая их.
– Вайолет, – шепчет он серьезным тоном без шуток. Мне слишком нравится, как он произносит мое имя.
Он с легкостью расстегивает и ослабляет завязки моей одежды, в тот момент, когда я, страдая, пытаюсь развязать его… Как много раз он это уже делал? Я стягиваю с него рубашку через голову, его тело такое подтянутое, что меня берет злость. Он становится нетерпеливым, когда добирается до моей сорочки, его пальцы задирают ее выше по моим бедрам, швы трещат от его беззаботности.
У Камиллы было много девушек. Она рассказывала мне о некоторых, и я знаю, к чему все идет. Что в первый раз все происходит быстрее, чем ты можешь задуматься, что с парнями стоит быть осторожнее. Я знаю, то, что мы делаем – глупо, безрассудно, и расплата должна свершиться. Но я хочу знать…
Его руки скользят под сорочку. Я должна остановить его прямой сейчас. Мы зашли слишком далеко, но я уже не смогу остановиться, даже если захочу. Я проклинаю свою гордость. Проклинаю свои с трудом сдерживаемые стоны и дрожь в коленках, когда двигаюсь в такт его прикосновениям. И больше всего проклинаю его.
– Хочешь больше? – спрашивает он на выдохе, меняя позицию, и прижимает меня к подушкам.
«Да, – беззвучно шепчу я одними губами, откинув голову назад. – Да. Да. Да».
Стук в дверь раздается в тот момент, когда его пальцы нашли место, которое заставило меня захотеть вжаться в него. Я никогда не была так рада тому, что комната звуконепроницаема.
Стук раздается во второй раз. Он кажется таким далеким, почти нереальным. Мои обнаженные ноги обвиты вокруг Сайруса. Еще чуть-чуть, и мое тело сломается.
В следующий момент слышится голос Данте, который действует на меня как ведро ледяной воды:
– Вайолет? Ты здесь?
– Ох, сегодня, черт, – вздыхаю я, резко сев. Сайрус слезает с меня, путаясь в своих брюках.
Данте стучит в третий, четвертый и пятый раз, но временные промежутки между ними становятся заметно меньше – вежливое, но нарочито небрежное предупреждение, прежде чем кто-то решит войти. Я поправляю сорочку и тянусь за блузкой, что лежит среди подушек, в ушах громыхает звук моего сердца. Сайрус, тяжело дыша, смотрит на дверь. Он весь раскраснелся. Большая часть его крови, скорее всего, отхлынула от головы в другие места, но это не заставило
