Принцесска: Никому не верь (СИ) - Мелех Ана

— Ладно, — говорит мастер. — Давайте я посмотрю.

Мастер Ирэ опускается передо мной на колено.

— Не злись, — одними губами шепчу я и протягиваю мужчине больную ногу.

— Вы что-то сказали? — переспрашивает он, аккуратно задирая вверх мою штанину.

— Нет, — вздыхаю я, когда его пальцы добираются до травмированной щиколотки. Нет, мне не больно, но его прикосновения вызывают во мне некий протест. — Просто вырвалось от боли.

— Вы сказали это вашему призраку, не так ли? — не глядя на меня и ни на мгновение не прерывая манипуляций с ногой, продолжает допрос Хаган Ирэ.

— Мастер, не думаю, что вас каким-то образом это касается, — мне и так не нравится, что он знает об Аране, а теперь он еще и поговорить о нем решил. Отлично.

— Почему он должен злиться? — его ладони методично ощупывают мою ногу, а я продолжаю нервничать. — Какие отношения вас связывают?

— Напомните, как это вас касается? — уточняю я.

— Вы влюблены в призрака? — не обращая внимания на мой вопрос, мастер задает следующий.

— Идите, к демонам, Хаган! — я пытаюсь выдернуть ногу, но он мягко ее удерживает. — В кого бы я ни была влюблена: в призрака, человека или самого огненного кота — это не ваше дело!

— Значит, огненный кот все же в Крепости?

— Что?! С чего вы это взяли? — возмущаюсь я, мысленно костеря свой длинный язык.

— С того, что вы только что признались, что можете быть влюблены в огненного кота, — он с силой дергает ногу, вправляя кость. — А с чего бы вам так говорить? Подобные чувства были бы невероятны для вас, Мари, ведь об огненных котах вы могли слышать лишь из военных сводок. Только если, конечно, вы не знаете огненного кота лично.

— Я не знаю никакого огненного кота лично! — зачем вообще я с ним пошла?

— А я думаю, знаете. И я полагаю, вы действительно в него влюблены, Мари, — Хаган Ирэ глядит прямо в мои глаза.

Он все еще удерживает мою ногу, большим пальцем выводя на коже узоры.

— Вы. Ошибаетесь, — чеканя слова отвечаю я, стараясь не показать в моем взгляде панику, которая на самом деле захватывает меня.

— Нет, Мари, — улыбается полковник. — Я уверен, что в этот раз я не ошибся.

Я смотрю на него и думаю, как же я могла так подставить Аэрта? Безголовая, беспечная идиотка! Он меня спас, доверился мне, а я… Не выдерживает даже Аран.

— Тебя провели, как девчонку, — звучит над моим ухом.

Я чуть не отвечаю, что я и есть девчонка, и, что если такой умный, то мог бы и подсказать, в какую ловушку я сама себя загоняю, но молчу.

— Вы не замечали, Мари, что вокруг вас очень много странного? — мастер, не глядя на меня, достает свой лоскут ткани и фиксирует сустав. — Призраки, огненные коты, порталы, загадочные подземные озера… Это немного слишком. Даже для такой, как вы, не находите?

— Мастер, чего вы хотите?

21

— Правды, Мари. Только ее, — он еще раз проверяет повязку и, удовлетворенно кивнув, бережно опускает мою ногу на пол. — Идем?

— Держи с ним ухо востро, — вовремя советует мой воин. — Я ему не доверяю.

Киваю обоим и, вслед за куратором, отправляюсь на поиски правды.

Мы идем молча, нога почти не беспокоит, и это позволяет мне погрузиться в свои мысли, наполненные самобичеванием, досадой и отчаянным непониманием причинно-следственных связей, происходящих вокруг меня событий. Я понимаю, куда мы держим путь, только тогда, когда мы сворачиваем на лестницу, ведущую к жилым комнатам факультетов Искусства переговоров и факультета Тактик и стратегий ведения боя.

— Жилой корпус? — нарушаю молчание я.

— Да, — кивает куратор, галантно пропуская меня вперед.

— Почему туда?

— Потому что огненный кот убил не всех, — лукаво улыбнувшись отвечает Хаган Ирэ.

Меня бросает в жар. Как не всех? Если сейчас мастер Ирэ допросит оставшегося, то он сразу же скажет, что там произошло. Стараясь держать себя в руках, я с долей раздражения в голосе спрашиваю:

— А какое отношение ко мне имеет то, что произошло на полигоне? — я все еще лелеяла надежду, что, когда мастер звал меня на подвиги, он имел в виду вовсе не самое последнее покушение.

— Вы там были, — просто отвечает куратор, руша мои светлые надежды. — Вы и ваш кот. И я бы убил его сразу, но… мне непонятно, почему он дрался за вас? Почему не ушел сразу после случившегося? Кадет Ивес ведь не мог не понимать, что я обо всем догадаюсь. Единственное, почему он мог остаться — это если он точно знал, что я его не убью. Он умный парень, и я не верю, что его знание основывалось только на надежде.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — упрямствую я.

Мы проходим дверь, за которой скрывается лестница, ведущая в мою старую комнату. Я с сожалением вздыхаю. Как же все просто было, когда я там жила.

— Брось, Мари, — мастер удерживает меня за руку, довольно резко поворачивая к себе и оказываясь ко мне намного ближе, чем мне хотелось бы. — Им больше не за кем приходить. В этой Крепости их могла интересовать только ты.

— Или ты, — я клацаю зубами в миллиметре от его носа, заставляя полковника отпрянуть. — И, если ты сейчас же меня не отпустишь, катана вспорет тебе глотку.

В подтверждение моих слов, на горле у куратора появляется тонкий, неглубокий порез. Хаган Ирэ поднимает руки в примирительном жесте и делает шаг назад. Порез тут же перестает увеличиваться.

— А теперь, Хаган, давай я расскажу о своих умозаключениях, — я чувствую себя в безопасности и могу позволить себе говорить все. К тому же, мне хочется понаблюдать за его реакцией на мои слова. — Я думаю, что ты здесь для того, чтобы меня охранять. И я думаю, что у моего папеньки большие проблемы, и моя жизнь действительно под угрозой, раз он выдернул тебя с фронта. А еще вероятнее, родитель просто боится, что меня могут использовать, как рычаг воздействия на него. Я думаю, что ты не знал, с чем конкретно ты можешь здесь столкнуться, и сначала действительно играл роль строгого куратора. Но теперь что-то изменилось. Что-то заставило тебя действовать по-другому. Что, Хаган? Что ты узнал такого, что решил поиграть в героя-любовника? Почему ты стал считать, что такая позиция для тебя будет более выгодной, а?

Полковник молчит. Его лицо, к моему сожалению, ничего не выражает, и я понятия не имею, попала ли хоть одним своим предположением в цель. А что, если он действительно просто бравый офицер, которому не повезло оказаться на задворках военной истории. Которого просто выбросили на улицу, несмотря на все заслуги. Но отступать уже некуда, и я смотрю в глаза стоящему напротив мастеру.

Не знаю, сколько бы еще это продолжалось, если бы где-то вдалеке не раздался удар колокола, оповещающего об окончании занятий. Скоро коридор наполнится студентами, спешащими в свои комнаты, и тогда может возникнуть множество ненужных вопросов. Мы оба это понимаем, поэтому, не сговариваясь, спешим вверх по лестнице.

— Ты молодец, — хвалит меня Аран, заставляя улыбнуться. — Ты хорошо умеешь делать правильные выводы, но пока плохо сдерживаешь свои эмоции.

Да, это я знаю. Именно эмоции становятся в последнее время моей основной проблемой. Поддаваясь им, я теряю способность к анализу.

Мы остановились у знакомой двери. Меня будто пронзает сотней огненных игл. «Никогда не оставляй врагов за спиной», — сегодня слова папеньки, которые он так часто говорил мне и братьям, как никогда актуальны.

Хаган Ирэ прикладывает палец к губам и тихо отворяет дверь. Комната Алиши находится на втором уровне. Мы идем к ней, как мне кажется, бесконечно долго, за это время мое сердце сотню раз чуть не выпрыгивает из груди. Я хочу узнать правду и боюсь ее.

22

Хозяйка комнаты на лекции сегодня тоже не пошла. Это становится понятно еще до того, как мы подходим к заветной двери. Характерные звуки разносятся далеко за пределы хлипкой деревянной преграды. Я чувствую, как мои щеки загораются. Нет, конечно, я не ханжа и понимаю, что у всех нормальных девушек моего возраста уже давно есть личная жизнь такого плана, но… От одной мысли о том, что с Алишей сейчас может быть Аэрт, щемит сердце. Я уверена, что в ее комнате именно он, и от этого так тоскливо, что на глаза почти наворачиваются слезы. Конечно, он ничего мне не должен, я и сама не особо понимаю, что и к кому чувствую, но слышать, как он развлекается с Алишей, выше моих сил. А слушать это в компании Хагана и Арана вообще походит на некую форму мазохизма.