Двое для трагедии. Том 2 - Анна Морион
«Неужели он сам, в здравом уме, все-таки принял решение избавиться от меня? Наконец-то, эти мучения прекратятся!» – с радостью подумала я.
Вампир схватил меня за руку и повел за собой, не оборачиваясь ко мне. Я шла за ним, босая, спокойно, без страха, даже наоборот – мой обезумевший ум радовался приближающейся смерти. Меня безумно интересовал вопрос: как именно он собирался убить меня? Единственное, в чем я была уверена – он выпьет всю мою кровь, как и обещал, и я превращусь в сухой мешок с костями.
Когда мы шли по длинному коридору к лестнице, я чувствовала, что картины предков Грейсона с холодным презрением следили за мной и будто насмехались над моей участью.
«И ведь все они живы и живут где-то далеко. Наверное, это удивительное чувство – видеть своих предков и общаться с ними. Но сколько им лет? Тысячи? Миллионы?» – невольно подумала я. Мои мысли были далекими от смерти.
Должно быть, я действительно сошла с ума, раз день моей смерти не пугал, а радовал меня. Наверно, смерть супругов Дюпри стала точкой в моем безумии: моя психика не выдержала натиска Грейсона и сдалась. И сейчас я шла на эшафот и думала о вампирах: жили ли они в этом замке до Грейсона или нет, или он всегда жил здесь один, а картины просто были гордостью его родословной, ведь все эти прекрасные лица на портретах были его предками – он сам когда-то обмолвился об этом.
Грейсон вывел меня на крыльцо замка.
Вечер был безветренным, но прохладным. Моя кожа тут же покрылась мурашками.
Небо было почти красным. Был закат.
– А теперь поиграем в мою любимую игру, – мрачным тоном сказал Грейсон.
Я поняла, какую игру он имел в виду: игру, в которой он убил Лурдес и Сьюзен. Передо мной в который раз предстал побег девушек с крыльца под ливень, страх в их глазах, их мертвые лица, и я отчетливо поняла, что меня ждала верная смерть, уже окончательная и бесповоротная. И в этот раз он не помилует меня – его лицо было таким холодным и жестоким, что я не сомневалась в этом.
– Но я буду настолько милосерден, что дам тебе целых полчаса, чтобы ты успела убежать или спрятаться. Но, если через это время я найду тебя, – то в этот раз убью, но убью медленно: я буду пить твою кровь, капля за каплей, до тех пор, пока ты не станешь белой как мрамор, и пока в тебе не останется ни капли твой дрянной крови. – Грейсон, казалось, немного успокоился, но его тон оставался все таким же ледяным. – У тебя есть последнее желание перед смертью?
Да, у меня было последнее желание: умереть достойно.
– Я хочу остаться в одежде, – сказала я, уже совсем успокоившись от истерики. – Я хочу идти не голой, а в этом платье, что сейчас на мне. – Я нарочно уточнила мое желание, потому что знала: если оно будет расплывчатым, Грейсон истолкует его так, как будет удобно ему.
Приближающаяся смерть не тревожила меня: я была спокойна, словно просто шла на прогулку. Но я точно осознавала, что хотела умереть в одежде, пусть даже в этом чужом для меня коротком белом платье, но не обнаженной, как все остальные жертвы вампира, погибшие в жестокой игре в «догонялки».
– Это твое желание? – тихо спросил Грейсон.
– Да, – твердо ответила я.
– Тогда оно пропадет зря.
– Но это единственное, чего я хочу. Ты сам спросил…
– Бестолковая дурочка! – вдруг резким тоном сказал вампир и впился в меня своим ледяным взглядом. Вдруг он положил свою ладонь на мое предплечье и сжал его.
– Я… Я могу идти? – робко спросила я, совершенно не понимая, что еще ему было от меня нужно.
Вместо ответа он крепче сжал мое предплечье. Я невольно поморщилась от боли.
– Брэндон… Мне больно, – тихо сказала я, положив свою ладонь на его пальцы, сжимающие мою руку. – Отпусти меня… Мне больно!
– Больно? – Он насмешливо усмехнулся, но не разжал ладони.
– Да… Ты слишком сильно сжимаешь…
– Зачем? – резко перебил он меня.
– Что зачем? – удивилась я.
– Зачем ты срезала свои чертовы волосы?
– Потому, что хотела… Надеялась сделать тебе больно! – честно призналась я. – Я хотела, чтобы ты хоть раз почувствовал разочарование… Брэндон, отпусти! Пожалуйста! Мне больно! – Он так сильно сжал мою руку, что я не смогла сдержать крик боли.
– Хотела сделать мне больно? – Грейсон криво усмехнулся. – Нет, Вайпер, ты добилась лишь того, что разозлила меня. Разозлила по-настоящему.
– Но ты сказал, что я должна уйти… Я хочу уйти, Брэндон! Пожалуйста! – Его железная хватка причиняла мне такую боль, что я едва не плакала.
– Ты уйдешь только потому, что я разрешаю тебе. Ты – ничто. Поняла меня?
– Да!
– Твои желания не имеют ни малейшего значения.
Голос вампира был ледяным и пропитанным мраком, и я испугалась того, что он передумал «догонять» меня и вместо этого посадит в одну из камер своей ужасной сырой тюрьмы.
Грейсон пошел к началу лестницы. Я невольно пошла за ним. Вдруг он остановился, положил вторую ладонь на мой затылок, притянул к себе мою голову, наклонился к моему лицу и сказал тихим мрачным тоном:
– У тебя есть ровно тридцать минут жизни. Иди.
Он грубо толкнул меня на ступеньки.
Я машинально последовала его приказу и быстрым шагом направилась к уже открытым воротам. Грейсон наблюдал за мной – я чувствовала его взгляд, прожигающий мою спину. Моя голова будто стала легче: я что-то потеряла, что-то привычное для меня. Короткие волосы касались моих плеч, и это новое обстоятельство удивило меня. Я шла, совершенно позабыв о Грейсоне, о том, что скоро он убьет меня, о родителях, о Седрике. Холод пробирал меня до костей, но я терпела его, улыбаясь от мысли, что это был последний раз, когда я могла чувствовать холод и смотреть на небо, поэтому я с восхищением смотрела вверх, наблюдая за розовыми облаками, плывущими по бледно-красному полотну. В последний раз мои босые ноги касались земли и травы, в последний раз я дышала и наслаждалась каждым глотком последнего в моей жизни воздуха.
Выйдя из поместья, я не стала идти по
