Сын болотной ведьмы (СИ) - Рябинина Татьяна

Если Ольвия погибла и чары развеялись, Гергис найдет способ оправдать нас. Если же нет… тогда одна надежда на Гамалая, нравится мне или нет. Теверин выяснил, где его искать, и подробно написал об этом Вестару. Но как доставить к нему Гергиса? Возможно, оставь я медальон у себя, он помог бы найти ответ. Но трудно сказать, кому сейчас это было нужнее.

Лежа без сна, я вдруг еще более остро, чем раньше, почувствовала, что Гергис рядом. Закрыла глаза – и показалось, будто он сидит на краю кровати, так близко, что можно дотянуться. Неужели именно медальон незримо связал нас на расстоянии?

Рука коснулась пустоты, и от разочарования на глаза навернулись слезы. Сейчас я отдала бы что угодно, лишь бы он стал прежним и мы снова были вместе.

На следующий день мы отправились обратно в Кермат. Мне казалось, хуже нашего путешествия из Неллиса в Агвер уже ничего не могло быть, но я жестоко ошибалась. Не прошло и часа, как бледное зимнее солнце спряталось за низкие серые тучи и повалил снег, да такой, что ничего не было видно в двух шагах, и лошади ржали в недоумении: эй, а где дорога?!

- Возвращаться нет смысла, - повернувшись ко мне, крикнул сквозь завывания ветра Вестар. – Скоро будет деревня, переждем там. Сейчас хотя бы по деревьям с двух сторон знаем, что едем по дороге. А как окажемся в поле, можем сбиться с пути и замерзнуть.

Когда мы добрались до деревни, я не чувствовали ни рук, ни ног. Щеки и нос сначала щипало, потом перестало. Я дотронулась до лица – оно тоже онемело.

- Тебе надо поскорее согреться, - Вестар посматривал в мою сторону с беспокойством.

На отдалении от деревни стоял одинокий дом, довольно убогий. Но у меня уже совсем не осталось сил, чтобы искать убежище получше.

- Места мало, - вышедший на стук сгорбленный старик провел нас в комнату, где топилась печь. – Буря до вечера вряд ли уляжется. Придется вам здесь ночевать. А кровать только одна. Я к лошадям пойду, там тепло. А вы уж как-нибудь.

К ушам и щекам бросилась кровь, и от жара они тут же отозвались отчаянной болью.

- Благодарю, - кивнул Вестар. – Я могу устроиться на скамье. У вас не найдется теплой воды? Госпожа замерзла.

Старик запричитал, захлопотал, налил из стоящего на печи кувшина какого-то терпкого горячего питья, от которого сразу закружилась голова. Спустя несколько минут я сидела на скамье, а рядом на полу стояла лохань с теплой водой. Наклонившись, Вестар стащил с меня сапоги. К счастью, под мужской костюм я надела не длинные чулки, а короткие, до колена, поэтому не пришлось раздеваться, чтобы снять их. Закатав штаны повыше, я опустила ноги в лохань и едва сдержала крик – их словно огнем обожгло.

Намочив мягкую тряпку, Вестар растирал мои щеки, и я поймала себя на том, что радуюсь боли. Не будь ее, вытерпеть его мягкие, осторожные прикосновения, сопровождаемые горящими взглядами снизу вверх, оказалось бы намного сложнее. А впереди предстояла ночь вдвоем, в одной комнате, и я понимала, что это будет непросто. 

Соблазн был вкрадчивым, как черная кошка на мягких лапах. Он нашептывал, что Гергис, может быть, никогда уже не станет прежним. А это значит, нам с Вестаром придется скрываться до конца жизни. Возможно, не останется другого выхода, кроме как забрать Мариллу и уплыть на Восточный материк, чтобы никогда уже не вернуться в Эскару…

Выбравшиеся из черных глубин памяти прежние чувства, наложившиеся на благодарность и помноженные на отчаяние? Не все ли равно, что это, когда пытаешься с ними справиться? Когда понимаешь, что они не нужны, что стоит поддаться соблазну, и обратного пути уже не будет. Что любишь другого, а это не более чем наваждение…

День прошел в беседах со стариком, который обрадовался неожиданным слушателям и монотонно, одну за другой рассказывал истории из своей далекой молодости. Было совершенно не интересно, но хоть как-то отвлекало от лишних мыслей. К вечеру, когда уже стемнело, снежная буря начала стихать, но все равно выехать в ночь по такому ветру было бы безумием.

- Ложитесь, - сказал старик после скромного ужина, состоявшего из овощной похлебки и хлеба с сыром. – Выспитесь, а утром отправитесь дальше.

Прихватив одеяло, он ушел в сарай, который служил заодно и конюшей.

- И правда, ложись, Лери, - Вестар дождался, когда я устроюсь на кровати, потушил светильник и лег на скамью, завернувшись в плащ.

От печи шло ровное тепло, где-то стрекотал сверчок, за окном свистел и выл ветер. Сердце раздробилось на множество крохотых капель, которые мелко дрожали по всему телу, от горящих ушей до кончиков пальцев. Я звала Гергиса – то самое ощущение его присутствия рядом, которое так помогло бы мне сейчас, но оно не пришло.

Вестар пытался дышать ровно, я тоже притворялась спящей, но проклятая кровать скрипела от малейшего движения.

- Лери, не спишь? – спросил он тихо.

Я не ответила, но Вестар встал, подошел ко мне, сел на край. Его рука коснулась плеча, провела по волосам, задержалась на щеке.

- Пожалуйста, не надо, - я отодвинулась и вжалась в стену. – Ты же обещал, что…

- Да, я обещал, - перебил он. – Обещал, что этого больше не повторится. Но я так больше не могу, Лери. Ведь ты тоже… хочешь?

- Нет! – мне показалось, что крикнула, но губы едва шевельнулись.

Я понимала, что это жестоко, но так же понимала и то, что должна сказать. Потому что это было правдой. С трудом проглотила тугой комок и прошептала:

- Я тебя не люблю, Вестар. Не… тебя. То, что я к тебе испытываю, - это что угодно, но не любовь. Да, меня к тебе тянет, но если поддамся этому, потом не прощу ни себе, ни тебе. Днем, когда ты растирал мне руки, я подумала, что, если мы не сможем помочь Гергису, если он навсегда останется в зачарованном сне, у нас останется один выход – уплыть на Восточный материк. Вместе. Но… этого не будет. Прости.

Как только я сказала это – через силу, преодолевая себя, - сразу стало легче. Как буря за окном, еще не стихшая, но уже стихающая.

Вестар сидел, опустив голову, закрыв лицо руками. Я осторожно дотронулась до его плеча.

- Пожалуйста, расскажи, что было между нами раньше. То, чего я не помню. Мне нужно это знать.

Да, я словно коснулась открытой раны. Давней, уже поджившей, но растревоженной вновь. Так же жестоко, как признаться в нелюбви. Но мне и правда это было необходимо. Именно сейчас.

- Что было? – переспросил он после долгого молчания. – Не знаю. Теперь уже не знаю. Мне казалось, что-то было. Но, похоже, я это выдумал.

- И все-таки? – настаивала я.

- Я вырос во дворце, Лери, - Вестар выпрямился и смотрел куда-то в сторону окна. – Мой дед был главой охраны всей Эскары, а отец – членом внутреннего круга. Дети придворных держались вместе, но ты гораздо младше, и я даже не помню, какой ты была. Мы с Гергисом и с другими мальчиками нашего возраста не обращали внимания на маленьких девочек. Когда нам исполнилось по восемнадцать и мы уехали в Одден, ты еще ходила в коротких платьях. Пять лет назад мы вернулись в Неллис на зиму, и вдруг оказалось, что ты выросла и похорошела.

- Но мне было всего шестнадцать.

- Да. А мне двадцать три. И родители уже подыскали для меня подходящую невесту. А я влюбился в тебя. Сразу, как увидел. Но ты была еще совсем девочкой и даже не могла еще приходить на балы. Я решил, что подожду. Думал о тебе все лето в Оддене. А следующей зимой мы познакомились на балу, и мне показалось, что я тоже тебе нравлюсь. Перед возвращением в замок спросил, могу ли надеяться, что ты станешь моей женой. Ты попросила дать время, хотя бы полгода, пока тебе не исполнится восемнадцать. И даже написала мне два письма. Теперь-то я понимаю, что в них не было ничего особенного, а тогда без конца перечитывал их. Искал какой-то особый смысл. Намек на чувства. И даже, представь себе, находил.

Рассмеявшись с горечью, Вестар встал, подошел к окну и долго вглядывался в снежную муть. Потом продолжил, не оборачиваясь: