Сердце Кровавого Ангела. Дилогия (СИ) - Снежная Марина

— Бурр, я же просто пошутил…

Еще какое-то время он судорожно дышал, с ужасом и мольбой глядя на предводителя. Потом с облегченным стоном обмяк и рухнул на пол. Пополз обратно в кресло под дружный гогот сородичей.

— Хочу вам представить свое новое приобретение, — доброжелательным тоном, словно ничего и не случилось, проговорил Бурр. — Ангел. И говорю тем, кто плохо понимает с первого раза: этот мальчик мой. И только мой.

Возражений не последовало, но это не помешало вампирам с жадным любопытством и похотью оглядывать меня.

— Иди сюда, — мягко произнес Бурр, обращаясь уже ко мне.

Я прищурился и вскинул голову, давая понять, что не намерен участвовать в том, что здесь происходит. Бурру стоило сделать лишь знак двоим вампирам, чтобы те сорвались с места, схватили меня и потащили к креслу, несмотря на отчаянное сопротивление. Не успев опомниться, я оказался у ног Бурра, дрожащий от злости и негодования. А потом он сгреб меня за шиворот и усадил к себе на колени. Нежно провел губами по моей щеке, опускаясь к подбородку.

— Тише-тише, мой хороший. Не трепыхайся так, а то сердечко из груди выпрыгнет.

Я с трудом подавил ругательство и ответил на его сомнительную заботу яростным взглядом.

— Зачем меня сюда привели? — прошипел, изо всех сил вырываясь из цепкого захвата.

— Я ведь обещал просветить тебя насчет кое-чего, — осклабился Бурр. Похоже, для него мое сопротивление было чем-то вроде трепыхания мотылька. — А то ты слишком правильный. Поверь, такие развлечения, какие ты сейчас увидишь, не редкость при дворе. За исключением, конечно, игр с кровью. Но поверь, придворные короля вовсе не страдают целомудрием. Все же жаль, что твой отец настолько оберегал тебя и держал здесь. Тогда бы ты так не дичился, — меня смачно поцеловали в шею, оставив засос, и я дернулся от омерзения.

— Я не стану принимать в этом участие! — процедил яростно.

— А никто тебя и не заставляет, — ухмыльнулся Бурр. — Я убил бы каждого, кто осмелился прикоснуться к тебе. Просто смотри и наслаждайся, мой Ангел.

И мне пришлось смотреть. Он даже не позволял отворачиваться и закрывать глаза. Каждый раз, когда я пытался, угрожал причинить реальную боль тем людям, что сейчас находились в помещении. У меня пламенели щеки при виде того, что с ними творили. Самая настоящая оргия. Я поражался тому, что вампиры не делали различий между парнями и девушками. Крики и протесты несчастных их только распаляли. Вот тот самый блондин, что проявил ко мне интерес, заставил одного из парней встать на четвереньки и пристроился к нему сзади. При этом особенно смущало, что блондин то и дело посматривал на меня и похабно ухмылялся, давая понять, кого представляет на месте бедолаги. Другой вампир заставил двух парней-людей ласкать друг друга и брать в разных позах. Сам же явно возбуждался от этого зрелища. Потом поочередно брал обоих. Третий все же предпочел девушек и овладевал ими грубо и резко, не заботясь об их удовольствии. Не забывали вампиры и о крови, то и дело протыкая клыками кожу и смакуя живительную для них влагу.

Они меняли партнеров, придумывали все новые способы утолить свою похоть, а я мог лишь в ужасе наблюдать за происходящим. Хуже всего, что помимо воли что-то во мне откликалось на это безобразие и в паху ныло от неутоленного возбуждения. И от Бурра мое состояние не укрылось. Он жадно целовал меня, проникая руками под одежду и еще сильнее возбуждая. Мне стоило огромных усилий все же в какой-то момент остановить его.

— Не смей! — прошипел со всей яростью, на какую был способен.

Бурр издал легкий смешок и вдруг поднялся с кресла, бережно прижимая меня к груди. Потом так же бережно усадил и, хмыкнув, направился к остальным, на ходу сбрасывая одежду. И я вынужден был наблюдать, как он присоединяется к развлекающимся собратьям, вовсю демонстрируя передо мной свое стоящее колом достоинство. И овладевая поочередно уже даже не сопротивляющейся добычей, неотрывно смотрел на меня. Я же задыхался от стыда и возмущения, ошеломленный, растерянный. Я не желал видеть это все, не желал, чтобы моя привычная картина мира рассыпалась на осколки. Это все неправильно, противоестественно, греховно! Так почему же мое собственное тело откликается и желает тоже стать частью этого? Последнее особенно ошеломляло и приводило в отчаяние.

В какой-то момент я не выдержал. Сорвался с места и понесся к двери, желая убежать прочь. Но стоило ее распахнуть, как дорогу преградили двое воинов-вампиров. Никто и не думал меня выпускать. Дверь снова захлопнулась, я же бессильно опустился на пол и закрыл лицо руками, чтобы никто не видел моих совсем уж детских злых слез. Как же больно тому, кого всегда готовили к роли господина и воина, чувствовать себя безвольной игрушкой, существом для постельных утех!

— Ну-ну, маленький, успокойся, — я даже не сразу понял, что меня обнимают чьи-то руки и поднимают, как девушку. Совершенно раздавленный и ошеломленный всем увиденным, не мог даже сопротивляться.

Бурр, не озаботившись тем, чтобы одеться, вынес меня из помещения и принес в мою спальню. Словно хрупкую вещь, что может разбиться от любого неосторожного движения, уложил на постель. Я не осмелился поднять на него глаза, понимая, что невольно проявил слабость перед врагом. Нужно было выдержать все от начала и до конца, сделав вид, что на меня это не произвело никакого впечатления. Только в тот момент просто не был на это способен.

— Как же я хочу тебя! — послышался свистящий шепот над ухом. Пальцы Бурра до боли сжали мои плечи, когда он сел рядом со мной на кровати. — Ты не представляешь, как сильно! Никого еще так не хотел. Ни мужчин, ни женщин. И ни с кем бы не стал так возиться, как с тобой. Уже давно бы взял силой. И плевать мне было бы на то, что будет потом. Но с тобой не хочу. Хочу, чтобы ты покорился по собственной воле. И был рядом.

— Этого не будет никогда! — собрав остаток сил, выпалил я.

— Какой же ты упрямый! — с досадой воскликнул Бурр, но все же отпустил меня и ушел.

Теперь, когда я лучше знаю этого вампира, поражаюсь тому, насколько же он и правда был со мной терпелив. Да он никому бы не позволил того, что позволял мне! Постоянно сопротивляться, оскорблять его, отвергать снова и снова. И тем сильнее пугает эта одержимость. Не знаю, что во мне способно настолько сильно привлечь, чтобы производить такой эффект. Но уж лучше бы этого не было.

Бурр пытался сломать мое сопротивление разными способами. Не раз снова истязал тело пытками, возбуждал откровенным зрелищем чужих плотских утех, пытался шантажировать или уговаривать. Но я не собирался уступать. Теперь, когда он так неосторожно признался, что питает необъяснимую слабость ко мне, это давало шанс на то, чтобы выстоять.

Через несколько месяцев пришлось покинуть замок. Бурру пришел приказ от Первородного вести свое войско дальше. И он не пожелал расставаться со своей новой игрушкой. Повсюду таскал меня за собой и охранял как самую большую свою драгоценность. Остальные вампиры даже подтрунивали над ним из-за этого, разумеется, осторожно и беззлобно. Бурр же только отмахивался. Но меня все сильнее беспокоило его отношение ко мне. Казалось, я стал необходим ему, как воздух. Он даже подыскивал себе сексуальных партнеров чем-то похожих на меня и заставлял присутствовать при том, как он их берет. Прекрасно понимая, кого он представляет на их месте, я чувствовал неловкость и отвращение.

Все, что он позволял себе по отношению ко мне, это пить кровь, покрывать жаркими поцелуями и спать со мной в одной постели. Я давал понять, что большего не потерплю и попытаюсь свести счеты с жизнью. И в какой-то момент осознал, насколько же сильно он боится, что я и правда это сделаю. Боится потерять меня. Иначе давно бы уже плюнул на мои жалкие угрозы и сделал то, чего так жаждал.

Таскаясь повсюду за Бурром, я многое узнавал о жизни вампиров, их обычаях и иерархии. Так с удивлением понял, что мой мучитель занимал место почти что на вершине власти. Он был Наперсником Первородного, и тот доверял ему больше чем остальным. Уж не знаю, за какие заслуги Бурр удостоился подобной чести, но это было так. Самого Первородного я ни разу еще не видел и из обрывков разговоров других вампиров понял, что в этом не одинок. Первородный мало кого удостаивал личной встречи, предпочитая действовать через письменные распоряжения или своего Наперсника. А еще умел настолько идеально накладывать иллюзии, что ему не составляло труда затеряться среди людей или вампиров, не навлекая на себя подозрений.