Марина Суржевская - Грань Теней

Он выплыл с другой стороны и схватился на треугольный плавник рыбы.

— Ты хорошо плаваешь, — выдохнула я. Рион улыбнулся.

— Да, хотя рожденные в Хаосе не слишком любят это занятие.

В глубине блеснула серебристая искра и на поверхности показалась Солмея. Я наклонилась к ней.

— Спасибо за сеяла, — сказала я, — с сиренами все в порядке?

— Трое ранены, — спокойно сказала она.

— Мне жаль… Солмея, ты не знаешь где мои друзья?

Она помолчала, словно прислушиваясь.

— Вода говорит, они ушли в лес. Уже далеко отсюда.

— Все трое? — она кивнула, и я облегченно вздохнула.

— Им горит, — грустно сказала русалка. На ее чешуе плясали синие отсветы пламени.

— Рион, этот огонь можно погасить дождем?

— Только, если очень холодным, — ответил он и посмотрел на сирену, — почему ты нам помогаешь?

Солмея склонила голову, словно раздумывая.

— Возможно, потому что мне нравится, как Ветряна рассказывает сказки…, — медленно сказала она и тут же блеснула глазами, — или, возможно, я не против оказать услугу Правителю Хаоса!

Арххаррион усмехнулся и кивнул.

Я села на сеяле удобнее. Глаза закрывать не стала, напротив, внимательно смотрела, как жадно пожирает пламя берег озера. Тучи появились над нами, как сгустки боли. Темнота поползла со всех сторон, собираясь в одну громадную и тяжелую тьму, набухающую ледяным дождем. Темные вихри взметнулись над берегом. Но не смогли тронуть четверку, стоящую там. Видимо, Арххаррион прав, против их магии мой ветер бессилен… Но погасить это синее пламя я смогу!

Я подняла голову, рассматривая мрачную громаду надо мной. В ее клубящемся чреве змеились шипящие молнии, сплетались в клубок и кусались горячими искрами. Гром не грянул, он глухо ударил по воде, словно молотом, и тут же сверху полил дождь, колющий иголками льда и снега.

Солмея вскрикнула, посмотрела на меня испуганно и ушла в глубину, хлестнув по воде хвостом. Потом опомнилась, вернулась.

— Вам нужно туда, — сказала она, махнув рукой. С этой стороны весь берег горит, а дальше отвесные склоны. Сеял отвезет туда, где можно выйти на сушу. В лесу есть сторожка старого орка, идите туда. Я найду вас утром. А пока, мне нужно убедиться, что с сиренами все в порядке и успокоить их. До встречи!

Она снова плеснула хвостом и издала звук, подзывающий второго сеяла.

— Спасибо, — прошептала я, но сирена уже уплыла, блеснув напоследок серебряной чешуей. Арххаррион уже оседлал рыбину и крепко ухватился за плавник. В темноте их тела были почти одинаково темными.

— Пламя гаснет, — сказал он, — нам нужно двигаться.

Я кивнула и похлопала рыбину по скользкому боку.

Когда мы все же доплыли до берега и мои ноги коснулись песка, меня уже колотила крупная дрожь. Ледяной дождь лил сплошным потоком, а ветер выдирал из моего тела жалкие остатки тепла. Я сползла с рыбины, поблагодарила, и без сил побрела к берегу.

Меня трясло от холода и выплеска Силы, живое платье несмотря на его красоту, совсем не грело…

Где-то у берега я все же споткнулась, и Арххаррион подхватил меня на руки.

— Я сама…

Он даже внимания не обратил. Так и нес меня до самой сторожки.

Правда и внутри теплее не было. Старые рассохшиеся доски не сохраняли тепло. Здесь был черный от золы очаг, но найти под таким ливнем сухие дрова не представлялось возможным. В маленькой лачуге было почти пусто, если не считать грубой деревянной лавки и потемневшей от времени лежанки. Я присела на нее, и попыталась растереть руки, чтобы хоть как-то согреться. Мокрое тело трясло, а перед глазами настойчиво вставало видение: большая кадушка, заполненная горячей водой… Но увы, об этом можно было только мечтать.

— Что ты делаешь? — удивилась я, увидев, чем занят Арххаррион. Он быстро разбирал половицы, а потом спрыгнул в образовавшийся лаз.

— Это сторожка орка, а они всегда делают тайники под полом, — глухо, как из бочки, прозвучал снизу его голос. И на поверхность полетело несколько облезлых шкур, сухие дрова, и даже пара бурдюков. Следом выбрался Арххаррион и сразу разложил в очаге дрова.

— У нас нет огнива, — напомнила я.

Он посмотрел в нутро очага. Поднял ладонь и на ней вспыхнул язычок оранжевого пламени. Я ахнула.

— Единственное, чего не отнять у демона, — задумчиво сказал он, опуская огонь в очаг, — даже в человеческом облике.

И сразу подошел ко мне, набросил на меня шкуры, укутывая. Глотнул из бурдюка и сморщился.

— Жуткое пойло.

И отдал мне, приказав «пей!»

— Почему я должна пить, если это жуткое пойло? — стуча зубами, возмутилась я. Старые облезлые шкуры почти не согревали, меня все так же колотила дрожь. Неожиданно, я подумала, что хорошо быть демоном… стоит вон мокрый, в одних штанах и не холодно ему… Огонь Хаоса всегда горит внутри…

Арххаррион вдруг замер, глядя на меня.

— Убери защиту, — сказал он.

— Что?

— Убери! — он обхватил мое лицо руками, заставляя смотреть себе в глаза, — Ветряна, ты холодная как лед. Тебе нужно согреться. Людям нельзя так мерзнуть, вы от этого умираете. Убирай.

— Нет.

— Убирай, я сказал! — сквозь зубы прорычал он.

Я вспомнила, как обожгло меня его пламя на берегу, и представила, что обрушится на меня, если я уберу свою защиту. И покачала головой.

— Глупая, — сказал он и улыбнулся, — и упрямая. Если ты не хочешь впускать огонь Хаоса… Есть другой способ согреть девушку…

И поцеловал.

Я не знала, что эти жестокие губы могут быть такими нежными. Такими неторопливыми. Невозможно манящими. Я задохнулась под его прикосновениями к моему телу и уже не понимала, чей огонь сжигает меня: мой или его…Предательское платье расползалось там, где он касался меня, словно позволяло ему меня трогать.

— Рион…Не надо…

Он оторвался от моих губ. В темных глазах дрожала желтизна, и зрачок вытягивался, становился звериным.

— Я не хочу…

— Ты врешь! — вдруг разозлился он, — зачем ты мне врешь! Ты хочешь этого так же, как и я! Думаешь, твоя жалкая защита скроет от меня твои чувства? Так зачем ты сопротивляешься?

— Зачем? — задохнулась я, — Ты прекрасно знаешь зачем! Потому что это… ни к чему не приведет! Это лишь пагубное притяжение крови! И все станет только хуже… я не могу… не хочу…так.

— Может, мне встать на колени, как Шайдер, и умолять тебя? — вдруг со злостью спросил он. И холодное смертельное бешенство опалило меня. Я дернулась, пытаясь вырваться из его рук.

Он сжал мои плечи так, словно хотел сломать. Но лишь на миг, и тут же отпустил.

— Больше он не прикоснется к тебе. Никогда. Никто не прикоснется.