Любишь меня? Люби мою собаку! - Таня Белозерцева
В один из таких теплых солнечных дней выбрались в Аскот, знаменитую окраину в тридцати милях от Лондона. Дурсли и Дарреллы выгрузились из своих семейных «фордов», выпустили детей и собак и принялись вытаскивать подстилки-покрывала, мангалы и корзины с провизией. Эмили умиленно тискала пушистика песца, не в силах спустить его с поводка, Гарри тишком посмеивался, представляя, как круто приходится Регулусу в страстных объятиях обожающей его девочки. Симба-Сириус бегал с мячиком наперегонки с младшими братишками Эмили, Люком и Стивеном, их старшая сестра Лиза помогала родителям накрывать «на стол». На неё с интересом поглядывал Дадли, они были почти одногодками, разве что Лиза была чуть постарше его, всего на полгода.
Пикник был в самом разгаре, когда издалека донесся странный звук — тягучая мелодичная нота. Описать её можно вот так: ее-оо-о-о-у-у-уууу… она была такой… страстной, животрепещущей, полной жизни. Переливчатое пение приближалось, отдаваясь в душах слушателей печальной истомой, задевая самые-самые дальние струны. Дети встали, вытягивая шеи, взрослые начали оглядываться на машины. Гарри заметил, спросил:
— Что случилось? Что это за звуки?
— Это опасно? — спросил Дадли.
— Парфорсная охота… — ответил Эммет Даррелл, отступая к машине. — И нет, это не опасно, если предмет охоты — заяц. Но если собаки подняли лису…
Все поняли, сгрудились вокруг машин, готовые прятаться в их салонах в случае опасности. И вот, на поляну скользнуло изящное животное, на какой-то миг оно замерло, приподняв и поджав одну лапку, и дети задохнулись от невозможной красоты дикого, вольного зверя. Это была черно-бурая лисица. Острая мордочка, черная маска и лапки, а сам мех поражал своей необычностью — он был черен как антрацит, а каждая вороная шерстинка заканчивалась белым кончиком, отчего лисица казалась припорошенной алмазной крошкой.
— Её убьют?! — ужаснулась Эмили, не понаслышке знавшая, что такое лисья охота. Опустив голову, лисица пересекла поляну и скрылась в кустах на дальнем её конце. А с другой стороны на поляну вылетела свора певцов — рыжих и белых гончих. С оглушительным переливом гончие понеслись через поляну, устремляясь по следу лисицы.
И тут произошло то, чего никто не ожидал. С места наперерез гончим метнулся белый песец Наполеон. Перебив лисий след, он принял погоню на себя. Ошарашенно гавкнув, следом за ними поскакал и Симба, красавец леонбергер. Вслед за гончими вскоре через поляну проскакал и отряд всадников в красных рединготах и черных бархатных касочках верхом на элитных гунтерах. Передний всадник трубил в рожок. Мистер Даррелл опомнился и замахал руками, привлекая внимание всадников, те заметили и задрали головы лошадям, притормаживая их. Эммет крикнул:
— Наши собаки перебили ваших! Ваши псы гонятся за нашим песцом, будьте осторожны, не прибейте его.
— Какие у вас собаки? — крикнул охотник.
— Песец и леонбергер.
— Понял. Гонец, играй отбой!
Загоняющий кивнул и, с трудом удерживая крутящуюся под ним лошадь, задул в горн, посылая переливчатый сигнал отбоя.
Песец сидел на дереве и ехидно смотрел вниз на беснующуюся свору фоксхаундов. Гончие бились в истерике, не в силах достать наглого лиса. Прибежал сильно отставший леонбергер и с разгону сцепился с несколькими гончаками. Вдали разнесся сигнал горниста, и гончие враз успокоились — свою задачу они выполнили, выследили дичь, а значит, дальше должны действовать охотники. Наконец-то подоспели псари и забрали гончих на сворки. Вернон и Гарри сняли с дерева Наполеона и прислушались к какафонии вокруг, парфорсники громко обсуждали пропажу лисы номер четыреста девять, перекрикивая лай гончих и ржание коней. Что-то в их обсуждении насторожило Гарри, и он переспросил:
— А какая у вас была лиса?
— Красная, в белом ошейнике.
Гарри и его дядя недоуменно переглянулись, пожали плечами и вернулись на свою поляну, с которой начался этот цирк с подменами лис. Ну сами посудите, спустили красную лису, потом её перехватывает лиса-чернобурка, а уже её — белый песец, что за метаморфозы?
Этот же вопрос задал Сириус Регулусу, когда они вернулись домой:
— Реги, что за цирк с конями ты устроил?!
— Собаки гнались за девушкой-оборотнем. Я не мог допустить, чтобы они на глазах у людей разорвали кицуне. А зачем кицуне перехватила у гончих рыжую лису, я не знаю.
Рыжая пропавшая лиса осторожно выглянула из-под корней разлапистой ели и принюхалась. От человеческой самки пахло лисой, а её голос был почему-то понятен:
— Иди сюда, девочка, я тебя не обижу…
Лиса поверила, выбралась из укрытия и доверчиво подошла к человеку. Тонкие девичьи руки легонько погладили лису и отстегнули белый ошейник.
— Ну вот и всё. Беги, красавица, рожай лисят и будь осторожна.
Проводив взглядом беременную лису, темноволосая девушка свернула ошейник и спрятала его в карман. Потом повернулась в сторону той поляны и загадочно улыбнулась — она бы не справилась, если бы на помощь не пришел песец-анимаг.
* * *
Полный на события июнь подошел к концу, и вот в доме появились новые действующие лица — доктор Оксана и большая черная собака, поразительно кого-то напоминающая. По-медицински бесцеремонно она полностью обнажила Гермиону в отдельной комнате и ощупала буквально всю. Гермиона дрожала от холода и неприятия ситуации. Под конец осмотра доктор Оксана провела сеанс массажа, нажимая на какие-то точки особенно сильно, отчего Гермиона тоненько визжала.
— Больно, знаю. Не начнешь ходить — будет такой массаж каждый день. Была мысль познакомить тебя с розгой, но Невилл не оценит, потому будем так, — сурово высказалась Оксана и вышла.
Гермиона тихо плакала в подушку. Невилл, не обращая внимания на наготу любимой, завернул ее в одеяло и прижал к себе, что-то шепча на ушко, отчего девушка успокаивалась и затихала.
— Вот таким образом заставим ее захотеть исцелиться, — говорила Оксана возмущенному Невиллу. — Кроме того, такой массаж необходим ее мышцам и сосудам.
И потянулись дни — массаж, от которого визжала Гермиона, специальные ванны, стимуляция мышц. В какой-то момент она попыталась убежать, но мышцы еще не были готовы. Однако этот день отмечали, как большой праздник. С того момента массажи стали гораздо мягче и не приносили боли. А пассивные упражнения*, которые по нескольку часов делал Гермионе Невилл, растирания, дренажный массаж также давали свои плоды. Гермиона совершенно не стеснялась жениха, лежа перед ним в одном белье**, и постепенно начинала ощущать ноги своими.
Настал день, когда Гермиона смогла встать на ноги, держась за Невилла. И даже сделать один шаг, полностью повиснув на
