Последняя принцесса Белых Песков - Мэри Соммер
– А я советую больше не называть её так, иначе к связанным рукам ты получишь кляп в рот, – перебил Джек. На слегка шатающихся ногах он подошёл и за шкирку увёл Ковальски в кладовую.
Теснота, запах специй и сушёных трав, маленькое окошко, сквозь которое проникал лунный свет, – всё располагало к душевной беседе. Джек толкнул своего пленника на перевёрнутый ящик и сам опустился на такой же.
– Вы не смеете… – начал было Кларк, но вновь не получил шанса высказать претензию.
– Рассказывай, – велел Джек. – С самого начала: где ты был почти месяц, чем занимался, о чём говорил с тобой Морн.
Не то чтобы Джек мог сейчас вести этот разговор, но откладывать его дальше было неразумно. Наверное, подсознательно он ждал, что Кларк вытянется в струну, достанет блокнот для поручений и выдаст подробный рапорт. Тем неожиданнее прозвучал тихий смешок.
– Забавно получается, мистер Сандерс. – Широко расставив ноги, Кларк наклонился вперёд. – Вот есть верховный судья. Он спас меня от банды мятежников, открыл тайну моего происхождения и не просто назвал своим наследником, а посчитал достойным места рядом с собой. А есть вы, интроверт с причудами, который поручал мне заворачивать шоколадки. И почему-то вы думаете, что я стану отвечать на ваши вопросы.
У Джека дёрнулась щека. Он хотел бы скрыть замешательство, но Кларк вдруг выучился прозорливости. Его зубы сверкнули в темноте.
– Твой кумир не тот, кем кажется, – попытался Джек.
– Кто же он? Неужели сильный маг из другого мира, который живёт уже не первую сотню лет? Я шокирован!
Вроде бы никто не вспоминал Гриану, но в груди у Джека похолодело.
– Полагаю, он не рассказал тебе, что сделал со своей дочерью Фиреей, своей внучкой, правнучкой… всеми другими…
– Новый захватывающий сюжет от рассказчика? – пришёл черёд Кларка перебивать. – Морн предупреждал, что вы попытаетесь настроить меня против него, но я не такой глупый.
Джек стиснул зубы. Не такой глупый, конечно! Ведь чем сообразительнее собеседник, тем чаще он будет это повторять.
– Что же случалось с принцессами последние двести лет, как, по-твоему? – Вопрос прозвучал насмешливо, хоть Джек этого и не желал.
Кларк ответил в тон:
– Это вам следовало выяснить, прежде чем жениться на очередной из них. Когда-то дочь верховного судьи сотворила ужасное зло, и оно обратилось проклятием. Кровь её потомков отравлена безумием! Все эти девушки с рождения были обречены потерять рассудок и погибнуть, понимаете?
– А погибают они вот так просто, сами по себе, да?
– Ну не Морн же к этому причастен! – В глазах Кларка вспыхнул жутковатый огонёк. – Не вы здесь судья, мистер Сандерс, и бросаться обвинениями права не имеете. Вы лучше спите чутко. Как бы вас не нашли однажды утром с перерезанным горлом…
Испугавшись собственных слов, Ковальски вздрогнул. Изменились, сгладились линии его лица. Кларк был как свеча, которая горела, горела и от собственного пламени начала таять и кукожиться.
– Простите. – Он на несколько градусов свёл колени. – Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Ни вы, ни тем более Пенни, ни… эта другая девушка. Просто позвольте мне вернуться в Тартесс. Морн предложил мне будущее, о каком я и мечтать не смел, и я хочу его, слышите? Я хочу его!
Свеча вспыхнула опять, хоть и не распрямилась. Этот воск ещё не застыл, понял Джек. Его давили, из него лепили, но вдруг форму ещё можно было исправить?
– Проклятие Фиреи лишь в том, что девушки, которые рождаются после неё, обречены полюбить, – сказал он без определённой интонации. – Безумие отравляет их кровь, ты говоришь? Так Морн, вероятно, назвал силу, способную с ним покончить.
Кларк хмыкнул что-то, а Джек продолжил:
– Твой великий верховный судья просто трус. И ты для него никакой не наследник, а удобный способ продолжить его род и закрепиться в этом мире. Двести лет такого не случалось, и вот – ты, Ковальски, мальчик! Чудо, правда? Настолько слабый и безопасный, что даже убивать необязательно. И условие с любовью на тебя, видимо, не распространяется. Скажи, Морн уже приводил к тебе девушек?
Кларк резко отодвинулся и толкнул полку для посуды. Над его головой опасно закачался горшок, но Джек успел вскочить и поправить его. Больше он не садился – остался стоять, раз уж Кларку так комфортно в чьей-то нависающей тени.
Выдержав минутную паузу, Кларк всё же ответил куда-то в себя:
– Была одна… Красивая. Но я не мог перестать думать о Пенни и… в общем. Отвяжитесь от меня, ясно?
Толчок в грудь был сильным и неожиданным. Споткнувшись о ящик, на котором сидел, Джек повалился назад – как-то смог удержаться на ногах, только врезался спиной в угол полки. На миг в глазах потемнело. В этот самый миг Кларк, прорычав что-то, замахнулся, но Джек почти успел увернуться. Неумелый скользящий удар пришёлся по щеке.
В горле заклокотала давно сдерживаемая ярость. На Морна вместе с Грианой, их игры, на судьбу или случайные обстоятельства, или что там ещё мешало Джеку быть дома. На те не такие уж страшные свои прегрешения, из-за которых он не заслужил настоящую жену. И настоящую любовь. Ярость на себя.
Кларку повезло. Вся ярость могла достаться ему, если бы в короткой вспышке не сожгла сама себя. Джек выдохнул. Ногой пнув дверь, он вытолкал бывшего помощника в зал. Ковальски снова превратился в мягкий расплавленный воск, позволил Фред увести себя и усадить на лавку.
А возле кладовой, прижавшись спиной к стене, ждала Эрисфея. Джек опёрся плечом о косяк рядом с ней.
– Подслушивала, – констатировал он не то чтобы с претензией.
Эри кивнула и повернула к нему голову. Так близко друг к другу они были на свадьбе, в те десять секунд, когда короткий поцелуй невесты должен был оставить след на его теле и в его сердце. О, Джек отдал бы полжизни за поцелуй.
– Это правда? – спросила Эри шёпотом. – Про дядю Морна… или кем он мне приходится…
Теперь кивнул Джек. Он пытался рассмотреть на лице Эри печаль, смятение, может быть, ужас. Но маленькая морщинка между её бровями выдавала только задумчивость.
– Я сойду с ума и убью тебя во сне?
– Нет.
– Точно? Мне бы не хотелось.
– Поверь мне. Всё это большой обман, Эри.
Она зарумянилась, как и всякий раз, когда Джек произносил короткую форму её имени. Но уже через секунду побледнела.
– Выходит, если я и умру, то из-за него,
