Двор фэйри - Марина Белова
Ждать пришлось недолго.
На лужайку выскочил серый заяц. Зверёк присел на задние лапы, вытянулся и прислушался, водя длинными ушами. Он искал по близости опасность. Юные охотники не шевелились и не издавали ни звука, чтобы не спугнуть зверя. Может, заяц не самая крупная добыча, как кабан, но для ещё неопытных охотников он был в самый раз.
Заяц немного расслабился, не почувствовав опасности. Затем почуял сладкой запах зелени и кореньев. Ведомый запахом, заяц начал приближаться к приманке, где поджидала ловушка. В притихших охотниках, неотрывно наблюдавших за добычей, взыграл азарт и предвкушение. Их первая настоящая добыча!
Но не успел заяц достигнуть приманки, как вдруг землю накрыла огромная тень. Воздух разрезал хлопот крыльев. Заяц даже среагировать не успел, как большие когтистые птичьи лапы схватили его и оторвали от земли.
Даван не сомневался, что это существо походило на птицу, но заметил чешую на его телу и длинный змеиный хвост с маленькими шипами. Яркое оперение переливалось на солнце золотом. А голова точно принадлежала петуху. Из-под его клюва выглядывали острые зубы. Схватив зайца, существо улетело прочь.
Возмущённые потерей добычей, мальчики выскочили из укрытия и погнались за наглой "птицей". Даван побежал за ними, чтобы ученики не пострадали. Так они добежали до гнезда существа. Оказалось, оно несло добычу своему птенцу, выглядящий цыплёнком больших размеров с маленьким змеиным хвостиком. Тогда мальчики смирились и оставили добычу.
Позже, вернувшись в деревню, Даван узнал у старших, что это существо называется кокатрисом. Хоть он является плотоядным, но на людей не нападает и живёт отдельно. Единственное, что может разозлить кокатриса, это нападение на его потомство, поэтому не следует приближаться к гнезду.
С тех пор Даван не видел кокатриса и не приближался к гнезду, но навсегда запомнил ту встречу.
Кто бы мог подумать, что спустя много лет он должен вернуться к гнезду кокатриса ради спасения племени.
Эту историю Даван рассказал Непобедимым, пока они шли через чащу.
— Значит, разозлить кокатриса можно, если нанести вред его птенцу, — подытожила Эльда, когда вождь закончил рассказ. — Но мы не можем натравить василиска на беззащитного птенчика!
— Как тогда убедить кокатриса помочь нам? — задумалась Мийфа.
— Ну, переговоры точно не помогут, ведь волку плохо, — фыркнул Дрен.
— Задобрить его едой? — предложил Доляк.
— Сомневаюсь, что это поможет, — не согласилась Эльда.
Вдруг Даван шикнул и к чему-то прислушался. Прислушались и остальные. Откуда-то раздавался тихий, слабенький писк, какой свойственно издавать цыплятам. Непобедимые удивлённо переглянулись. Откуда в лесу взяться цыплёнку? Ведомые любопытством, они отправились на писк.
Каково же было их удивление, когда нашёлся источник писка. Им оказался большой цыплёнок, чей золотой пушок блестел на солнце. Птенец пищал, махал маленькими крылышками и стучал тонким, коротким, змеиным хвостиком. Он беспомощно пытался подняться или взлететь, но ничего не выходило.
Лицо Давана изменилось.
— Это птенец кокатриса. Как он оказался далеко от гнезда?
— Наверное, он выпал из гнезда, желая научиться летать. Упав на землю и испугавшись, птенец убежал, а теперь зовёт родителей, — предположила Эльда.
— Так вернём его! — решил Дрен и приблизился к птенцу. Но только он потянул руку, как маленький кокатрис цапнул его за палец. Проклятый отдернул руку и зашипел от боли. Птенец прокусил палец до крови.
— Ах ты поганец! — высказался Дрен самыми приличными словами, какие вспомнил, и лизнул раненный палец. Сайрес тихо прыснул со смеху.
— Умеешь ты ладить с детьми, — саркастично заметил он.
— Это не ребёнок. Это маленькое чудовище! — отрезал Дрен.
— Вот именно, он же маленький, значит, ребёнок! — подытожил Сайрес с таким видом, будто сделал самое умное заключение.
Проклятый одарил заколдованного княжича раздраженным взглядом.
— И где ты такой умный выискался?
— Память короткая? Напомнить, где меня нашли? — дракон ехидно прищурился.
— Вы когда-нибудь успокоитесь? — вмешалась Эльда, которой по горло надоело слушать ссоры. Как она жалела, что сейчас не было рядом Тайрона, который всегда мог всех успокоить!
Пока другие спорили, Мийфа осторожно приблизилась к маленькому кокатрису. Он уставился на неё своими чёрными глазками-бусинками. Тянуть руку к нему, как Дрен, она не стала, а решила сначала поговорить. Читала где-то, что животные тоже, как люди, понимают интонацию и любят ласку.
— Привет, малыш. Ты потерялся? — ласково спросила Мийфа, не прерывая зрительного контакта.
Птенец пискнул. Наверное, утвердительно.
— Хочешь, мы отнесём тебя домой? — продолжила Мийфа, позволив улыбку.
Птенец снова пискнул. И вдруг как прыгнул! Мийфа ойкнула, упав на землю, а малыш сел на её животе, радостно пища и хлопая крылашками.
— Мелкая, осторожно! — Дрен тотчас забыл о ссоре, когда увидел прыжок маленького кокатриса на волшебницу.
— Не подходи, а то спугнешь! Ты и так напугал его!
— Его напугаешь, как же, — проворчал Дрен.
Птенец с курлыканьем ткнул клювиком в шею Мийфы, потом ещё раз. Девушка подняла руку и медленно погладила золотистую головку, поражаясь мягкому пуху. "Цыплёнок" в удовольствии зажмурился. Мийфа улыбнулась и стала гладить его увереннее.
— Ты ему понравилась, — заметил Доляк.
— Он просто маленький и одинокий птенчик, который хочет домой, верно?
Малыш радостно пискнул.
Закатив глаза и вздохнув, Дрен подошёл к ним и недружелюбным тоном сказал:
— Слезай с неё немедленно.
Кокатрис спрыгнул с Мийфы, наклонился, вытянул шею вперёд и, злобно шипя, пошёл на Дрена. Он распушился, превратившись в жёлтый шар на тонких ножках. Проклятый не сдвинулся с места, желая отомстить грозному малышу за укушенный палец. Мийфа поняла его намерения.
— Не смей обижать малыша!
Дрен замер от её грозного тона, чем птенец и воспользовался. С яростным писком он напал на парня, целясь клювом в разные места. Проклятый уворачивался от атак, стараясь при этом не "обижать" малыша.
От такого зрелища все засмеялись. Даже всегда суровые Даван и Эльда не сдержали улыбок.
— Хватит смеяться! Помогите мне! — прокричал Дрен, попутно отбиваясь от "цыплёнка".
Мийфа, трясясь от смеха, кое-как встала. Она так сильно смеялась, что на глазах навернулись слёзы.
— Так тебе
