Под тенью белой лисы - Бронислава Антоновна Вонсович
Прогибать Петра Аркадьевича я не собиралась, впрочем, как и кого-нибудь другого. А вот сделать так, чтобы сотрудничество оказалось взаимовыгодным, – это было в моих силах.
– Я говорю не про Хомяковых.
Я загадочно улыбнулась, хотя уверенности у меня не было ни на грош. Но если истерия в газетах продолжится и Соболева потеряет статус невесты, тогда появляется один весьма интересный вариант. И этот вариант – не Львов.
Глава 24
План был почти продуман, оставались мелкие детали, требующие доработки и уточнения. Конечно, его основой была библиотека моего деда, но Владимир Викентьевич обещал ее доставить как можно скорее и помочь разобраться. Оставалось надеяться, что Фаина Алексеевна не выудит из него больше, чем мы планировали открыть. Но здесь я уж никак не могла повлиять, да и Владимир Викентьевич был куда опытней в общении с главой клана, чем я. Поманеврирует, поманеврирует да и вывернет, куда нужно. Я в него верю. За столько лет должен был научиться. Я проводила Звягинцева до проходной университета и поцеловала на прощание, а он еще раз пообещал не задерживаться и ушел бодрой походкой человека, у которого появилась серьезная цель.
На улице было замечательно. Легкий морозец бодрил, а не заставлял кутаться в меха, при одном взгляде на которые меня начинал мучить вопрос: нужно ли будет возвращать их Рысьиным? Впрочем, все это было не столь важно, да и гулять ради удовольствия мне пока рано.
Вернувшись в лабораторию, я наткнулась на странный взгляд Тимофеева, но ни я не успела его спросить, ни он не успел мне ничего сказать, поскольку практически сразу в лабораторию ввалилась Полина Аркадьевна. Интересно, ее соболиная шубка – это намек на то, как она относится к клану, в который входит Тимофеев? Но поздоровалась она вежливо и вовсе не пыталась выразительно игнорировать заведующего лабораторией, так что, наверное, в данном случае одежда ничего не значила. Да и не может же приличная девушка носить шубки из морских свинок? Подозреваю, что они не очень теплые…
– Лиза, ты должна помочь, – обрушилась она на меня, как горная лавина на ничего не подозревающего лыжника. – Мы подруги, значит, обязаны помогать друг другу.
– Сделаю все, что в моих силах, – осторожно ответила я.
А силы мои не так велики. Даже Поленька должна понимать, что не смогу вручить ей Волкова, аккуратно упакованного в подарочную коробочку, перевязанную синей ленточкой, пусть даже это не противоречит моим собственным желаниям.
– Папа́, то есть Аркадий Владимирович Свиньин-Морской, хочет заказать вам артефакты, – как само собой разумеющееся заявила Поленька. – То есть не для себя, конечно, для армии.
– Нам – это кому? Рысьиным? – опешила я.
– Разумеется, нет, – удивленно ответила моя новоявленная подруга. – Когда это Рысьины стали сильны в артефактах? Что ты, Лиза, разве я бы могла с такой ерундой тебя побеспокоить?
Предположение, что Полина Аркадьевна откуда-то прознала про методику Седых, не выдерживало никакой критики, тем более что вживляться могли и чужие артефакты, то есть необходимости заказывать их именно у меня точно не было. К тому же я отнюдь не мастер-артефактор, а если вдруг стану, то это случится не скоро.
– Тогда я определенно тебя не понимаю, – твердо ответила я. – Кому «нам» ты хочешь заказать артефакты?
– Так вашей же лаборатории, – уверенно заявила Поленька.
– Право слово, я не знаю, занимается ли наша лаборатория заказами, но если и занимается, то с таким вопросом следует обращаться к Филиппу Георгиевичу, а не ко мне.
– Не занимается, – отметил Тимофеев.
Не то чтобы он прислушивался к разговору, но не слышать, когда говорит Свиньина-Морская, можно, только используя полог тишины, что посчиталось бы невежливым.
– Но вы же делаете артефакты, – развернулась к заведующему лабораторией всем туловищем Полина Аркадьевна, считая меня теперь то ли опорной стеной, то ли моральной поддержкой, но я сразу же попыталась знаками дать понять Тимофееву, что не имею никакого отношения к высказанной идее.
– Мы не столько делаем, сколько изобретаем новые, тестируем в разных условиях и с разными способами применения, – пояснил Тимофеев. – У нас изготовление не поставлено на поток, понимаете, Полина Аркадьевна?
– Так нам поток и не нужен. Папа хочет с вами договориться о разработке, – гордо ответила Поленька. – Елизавета Дмитриевна поддерживает эту идею. Имейте в виду, только благодаря ей у вас появилась такая уникальная возможность.
Я сделала круглые глаза и отчаянно замотала головой, показывая, что не имею никакого отношения к Поленькиной инициативе.
– А почему Аркадий Владимирович не обратился непосредственно ко мне?
– Папа́ просил меня разузнать для начала, поскольку Лиза у вас работает, а мы с ней дружны, и она должна мне помочь вас уговорить. Но так как вы уже согласны, то я скажу папеньке, чтобы прислал вам бумаги. – Она отвернулась от опешившего Тимофеева и звонко чмокнула в щеку ничего не подозревающую меня. – Лиза, была рада тебя увидеть. Встретимся вечером на занятиях.
– Но занятие по контролю было вчера, а сегодня по тонким плетениям, – напомнила я.
На этих занятиях Свиньиной-Морской нечего было делать точно так же, как и на занятиях по контролю, но на вторых она могла хотя бы что-то делать. Точнее, изображать.
– Вот именно, мне ни в коем случае нельзя пропускать, – заявила Полина Аркадьевна и столь же стремительно покинула лабораторию, сколь в нее ворвалась. Только подол шубки хлестнул по косяку, и вот уже мы опять вдвоем с Тимофеевым.
– Но я же не соглашался, – ошарашенно выдохнул он. – Боги мои, Елизавета Дмитриевна, что это было?
– Полина Аркадьевна Свиньина-Морская, – любезно пояснила я, словно у меня спрашивали именно об этом. – Но для меня ее появление неожиданность в такой же степени, как и для вас.
– Как вас угораздило с ней подружиться, Елизавета Дмитриевна?
– Познакомиться, – поправила я, чтобы сильно не падать в глазах заведующего лабораторией. – На курсах по контролю над магией.
– Зачем они ей? – удивился Тимофеев. – У нее же нет магии.
– Она рассчитывает, что к моменту, когда магия появится, контроль уже будет.
– С чего бы магии у нее вдруг появиться? – недоверчиво спросил Тимофеев. – У них в роду никого одаренных нет, если мне память не изменяет.
Я только руками развела. Выверты Полининой логики для меня оставались точно такой же загадкой, как и для всех остальных.
– Н-да… – протянул Тимофеев. – Втравили вы меня, Елизавета Дмитриевна, в неприятности.
– Почему я?
