Имперская жена - Лика Семенова
Оставшееся время я просидела, как на иголках. То мерзла от холода, то обливалась потом. Едва не подскочила, когда вошла одна из рабынь:
— Госпожа, вас ожидают на парковке.
— Жди в приемной.
Я посмотрела на Индат: она была бледной, перепуганной:
— Госпожа, а если мы сюда больше не вернемся?
Я проигнорировала эти слова, хоть и допускала такую мысль:
— Подай накидку. Пойдем.
Мой муж стоял у корвета, о чем-то говорил с управляющим. Заметив меня, едва заметно склонил голову:
— Госпожа…
Я посмотрела на него, старалась не отводить глаза:
— Куда мы едем?
Рэй улыбнулся:
— Позвольте оставить это маленьким секретом.
Настаивать было бесполезно. Я подобрала подол, шагнула в корвет. Индат намеревалась сделать то же самое, но управляющий остановил ее:
— Ты остаешься.
Я увидела ужас в черных глазах Индат, посмотрела на управляющего:
— Пустите! Она едет со мной!
Рэй покачал головой:
— Рабыня останется. Поверьте, госпожа, там, куда мы едем, ей делать нечего. Ваша рабыня подождет вас дома, — он сам сел в корвет и велел рабам закрывать двери.
Я смотрела, как задвигается створка, отрезая от меня Индат. Загудел двигатель, корвет тряхнуло. Он набрал скорость и вынырнул из парковочного рукава в сгустившиеся сумерки.
Я посмотрела на своего мужа, сидящего на расстоянии:
— Куда мы едем? Ответь мне!
Он вновь улыбнулся:
— Сюрприз, госпожа. Императором наложены строгие ограничения, и это, пожалуй, единственное место, которое я могу тебе показать.
Я сглотнула:
— Мне не нужно ничего показывать. Я хочу вернуться.
— Возражения не принимаются.
Он улыбнулся и больше ничего не ответил, уткнулся в нарукавный галавизор.
Я прильнула к толстому стеклу, но различала лишь огни и цветные горящие полосы, оставленные пролетающим мимо транспортом. Корвет лавировал на высокой скорости, и довольно скоро нырнул с открытого пространства в паутину высоченных многоэтажек, соединенных межу собой мостами. Все было залито светом, и на скорости вызывало тошноту. Еще немного — и разболится голова. Я никогда не видела эти районы, но насладиться зрелищем не удавалось, потому что все плыло перед глазами. Хотелось попросить сбросить скорость, позволить посмотреть, но я не решилась — здесь никто ко мне не прислушается. Я уже не мучилась догадками: куда бы он не вез меня, я уже ничего не изменю. Кроме того… Рэй вел себя так, будто ему было все равно.
Наконец, движение замедлилось, стало плавным. Я вновь прильнула к стеклу и увидела огромную странную исполинскую серую стену, подсвеченную сигнальными огнями. Необозримую ни вверх, ни вниз. Я никогда не видела ничего подобного. Каждую секунду непрестанно к стене подлетали крошечные точки корветов, другие в это время отлетали. Суда напоминали пояс астероидов или рой странных насекомых.
Рэй поднял голову:
— Опусти на лицо накидку.
Я не возражала. Опустила ткань и снова прижалась к стеклу, наблюдая, как корвет медленно приближается к стене, будто его притягивало огромным магнитом. Я уже различала пласты металла, открытые и закрытые пронумерованные шлюзы, подсвеченные разными огнями. Вдруг корвет будто засосало в тоннель. Он дернулся, издал резкий посвист и причалил, непривычно резко сбросив скорость. Я ухватилась за край сидения.
Через несколько секунд раб моего мужа, ехавший в другом отсеке, открыл дверь. Рэй вышел и неожиданно подал мне руку, помогая спуститься:
— Прошу, госпожа.
Руку пришлось принять и… это было странно. Простой формальный жест отозвался внутри смущением, хоть я и понимала, что вероятнее всего на нас смотрят. Но, к моему удивлению, на парковке никого не оказалось. Лишь наш корвет и единственный раб моего мужа.
Рэй тронул меня под локоть:
— Прошу, госпожа.
Мы пересекли парковку, остановились у неприметной двери. Рэй провел пальцем по полочке ключа. Дверь издала непривычное клокотание, будто работала сложная запорная система. Загорелась сигнальная панель, и створка сдвинулась в сторону. Мы вошли в узкий освещенный тоннель, и я едва не упала, потому что твердь уходила из-под ног. Рэй вновь придержал меня, и я заметила на его губах едва заметную улыбку:
— Траволатор, госпожа.
Мы скользили по бесконечному узкому тоннелю, который постоянно менял угол наклона. Лишь рука моего мужа, серые стены, слитые в бесконечную пустоту, полоса света на потолке. Наконец, скорость траволатора замедлилась, а потом он остановился. Мы вновь оказались у глухой двери. Рэй снова открыл замок, дверь с шипением сдвинулась. Он вновь взял меня под локоть:
— Прошу, госпожа.
53
Я с опаской шагнула в освещенное пространство, озираясь. Голые серые стены, в которых виднелись метки хозяйственных ящиков, несколько жестких лавок. Это место напоминало подсобное помещение или тотус…
Я с недоумением смотрела на Рэя, но он уже стоял у противоположной стены и открывал очередную дверь. Створка сдвинулась, и из проема полился приглушенный мягкий свет, рассветно-розоватый. Рэй вошел первым, обернулся, слегка разводя руками, будто приглашал:
— Входи… Можешь снять покрывало.
Я избавилась от накидки, переступила порог, в очередной раз оглядывалась. Эта комната являла разительный контраст с голой прихожей. Здесь можно было задохнуться от имперской роскоши. Мягкий полукруглый узорный диван, парящие лаанские светильники, сервированный закусками танцующий столик. Много сложного света, стеклянных занавесей, мягких тканей. Прямо напротив дивана — огромный транслятор, передающий картинки исполинских лиственных лесов. И, казалось, в воздухе разливался запах влажной земли, сорванных листьев. Но мне было не по себе…
Я посмотрела на Рэя:
— Что это за место? Зачем ты привез меня сюда?
Он поджал губы:
— Надеялся тебя развлечь… Ты заперта в доме. Я понимаю, что тебе не хватает развлечений, доступных другим женщинам, — казалось ему было неловко. Рэй будто оправдывался, и при этом чувствовал себя весьма стесненно. — Но я связан императорским приказом и не могу свозить тебя в Хрустальные сады, театры или на торговые острова. Мы не можем делать визитов… — Он подошел совсем близко, коснулся кончиками пальцев моей щеки: — Я не тюремщик, Сейя, и не тиран. Хочу, чтобы ты понимала это, — голос сорвался на шепот, Рэй вновь нервно поджал губы. Помолчал какое-то время, вглядываясь в мое лицо: — Я привез тебя туда, где порой прячусь от всех.
