Проклятие черного единорога. Часть первая - Евгения Преображенская
Перед её взором предстал проект Самториса: геометрически правильная окружность, из центра которой, словно лучи от солнца, расходились двенадцать главных улиц, четыре из которых, самые широкие, образовывали равносторонний крест и были сориентированы строго по сторонам света. Двенадцать улиц пересекали двенадцать ярусов и шесть главных оборонительных стен, создающих многоуровневую систему защиты.
Каждый ярус назывался ступенью, и их отсчёт вёлся сверху вниз. На Третьей ступени располагалась цитадель и сады для тренировок; выше, под надёжной защитой цитадели, — дворец и храм; ниже цитадели — жилой ярус, усеянный высокими башнями, где обитали высокопоставленные лица: королевские чиновники и жрецы Единого. Этот район охранялся не хуже, чем дворец или храм, и на обычной городской карте обозначался очень условно.
Однако карта, которую теперь изучала Джиа, обычной не была. В руках наёмницы оказались целые кипы бумаг — сокровища, предназначенные лишь для глаз посвящённых. Это были архитектурные проекты и конструктивные чертежи не только верхних ступеней, но и планировки отдельно взятых домов, этажей, комнат; подробные схемы подведённых к ним акведуков и клоак.
Девушка жадно запоминала каждую деталь, аккуратно откладывая менее значительные материалы, акцентируя внимание на только ей ведомых особенностях, сравнивая линеарные изображения с тем, что она видела собственными глазами.
Разумеется, не будучи строителем или архитектором, она не могла разобраться во всём, но того и не требовалось. Потайные комнаты, галереи и коридоры не обозначались явно, но на их присутствие указывали выпадающие из общей закономерности линии и пустоты на схемах.
Город — это живой организм. Его кварталы — это органы, каждый из которых выполняет определённую функцию: улицы — артерии, дома — корпускулы его плоти — этому учил её Мат, когда знакомил маленькую ученицу с новым миром. Нужно уметь найти закономерность, увидеть общий порядок построения живого существа, будь то человек, лес или город.
Если осознаёшь одно, будет легче разобраться в другом, ибо всё повторяется друг в друге. Видя, как развивается один человек, узнаёшь путь всего человечества. Зная, как росли города, никогда не заблудишься в любом из них. А понимая, как устроены лисьи тропы и перекрёстки, сможешь найти их даже на незнакомой местности.
Так Джиа и делала на всякой местности, кроме городской. Здесь она не различала необходимых для выхода на тропу теней. А значит, ей требовались более точные знания.
Алем Дешер тревожно вздохнул и дёрнул плечом. Джиа удобнее устроила его руку — так, чтобы кромка стола не пережимала кровообращения; достаточно было уже и её собственного вмешательства. Девушка нежно провела рукой по волосам мужчины и проверила пульс на шее: библиотекарь крепко спал, что от него и требовалось.
Джиа вовсе не хотелось, чтобы он раскрыл её небольшую хитрость. Разумеется, любовная лирика прекрасна, а тренировки в садах у стен цитадели полезны, не говоря уже о нескромной оплате. Но не эти милые глупости интересовали её на самом деле.
Заставить библиотекаря играть по собственным правилам было несложно. Уже при их первой встрече она поняла, чего так не хватает его душе, как чуяла желание толпы, когда бралась за музыкальный инструмент. Даже в истощённом и оглохшем состоянии она слышала, как кричит его душа, так жестоко недооценённая.
Джиа готова была поспорить, что в детстве Алема, как и её, не особо баловали вниманием и любовью. Она не верила в его россказни о судьбе, что привела его ко двору принцессы Гриерэ. Джиа подозревала, что мужчина попросту сбежал из родной страны и спрятался в библиотеке Самториса.
С Летодором всё было сложнее. Здесь уже Джиа готова была спрятаться куда угодно: в библиотеку, на дно болота, в пучины морские — лишь бы подальше от тех чувств, которые вызывал в ней мужчина. Она не чуяла, не слышала и не понимала, что нужно ведьмаку. А уж что было нужно ей самой от мужчины, она даже не догадывалась.
Её ум приходил в полнейшее смятение, когда она вспоминала его лицо, янтарные глаза, улыбающиеся губы, ямочку на подбородке, крепкие руки и прочее. Но если с Матом всё было просто, ведь они шли единым путём, то с ведьмаком у Джиа не могло быть ничего общего. Наоборот, он сбивал её с пути, отвлекал, да к тому же имел волшебное свойство оказываться поперёк дороги в самое неподходящее время.
Близилось утро. Джиа собрала бумаги в их изначальном порядке и отнесла обратно в тайное хранилище. Вернувшись, она снова погладила по волосам Алема Дешера. У библиотекаря были шелковистые волосы и нежная кожа бронзового оттенка. Даже обыкновенное прикосновение к нему уже доставляло удовольствие. Приятное и необычное ощущение расходилось от кончиков пальцев…
Мужчина был привлекателен и лицом, и телом. Но отчего же мысли девушки всё равно возвращались к жёстким, словно волчья шерсть, волосам Летодора и его безобразно колючей щетине? Уж не околдовал ли он её? Всё-таки ведьмак!
Джиа нужно было непременно это выяснить, сходив на ещё одно свидание.
Все последующие дни походили один на другой. Ночами Джиа изучала карты и чертежи, а утром проводила тренировки с Алемом Дешером. Библиотекарь так уставал, что, в конце концов, предпочёл полуночному общению здоровый сон. Он стал придумывать разнообразные предлоги, чтобы оставлять девушку в одиночестве. Джиа демонстрировала разочарование, но возмущалась несильно.
После утренних тренировок наёмница направлялась в гостиницу, где падала и моментально засыпала. Вечером она прогуливалась по городу, сравнивая и сверяя новые знания и продумывая план, а иногда и просто приятно проводя время под руку с Летодором.
С их последнего свидания ведьмак переменился. Он больше не пытался выслеживать Джиа, словно лисицу, не позволял себе крепких выражений, стал более обходительным и внимательным. Безусловно, теперь между ними было гораздо меньше недомолвок, и им стало почти легко друг с другом. Но, несмотря на общие интересы, в воздухе, словно грозовые тучи, повисли невысказанные вопросы, которые они оба не осмеливались обсуждать.
Впрочем, Джиа убедилась в том, что ведьмак ни капли не владел ведьмовством. Летодор же в свою очередь окончательно поверил в то, что Джиа не была русалкой или каким-то иным морским нелюдем. Так же со всей возможной осторожностью он расспросил о её новом знакомом — иноземце, служившем в библиотеке. А затем он рассказал, что
