Крокодильчик в перьях - Ива Лебедева
― Сам дурак! ― обиделась я наконец. ― Поприключайся с мое, у тебя тоже глаза выпучатся. Я линяю, ясно?! Это нормально для взрослеющих птиц.
― Не обращай внимания. ― Дейлен наконец поднял меня на ноги. И слегка завис, разглядев беременный пингвиний живот. ― Это то, что я думаю? Но когда ты успела?!
― Да тьфу на тебя, ― обиделась я и достала из-под одеяла яйцо саламандры. ― Это трофейные дети. Они теперь мои. То есть наши.
― Трофейные дети? Это вообще как? ― окончательно опешил василиск.
― Я их у саламандра отобрала. Он двести лет проклюнуть не мог, старый дурень.
― У кого?!
― У дяденьки с вулканического плато. Я туда нечаянно улетела, когда испугалась препода в библиотеке.
― Ты украла у Иррая яйцо?! ― ужаснулись появившийся из толпы ректор и бабушка.
― У Иррая? У него что, все это время имя было?! Хотя нет, другой вопрос важнее — вы его знаете?!
― Конечно, ― уже спокойнее кивнула бабушка, ― он… один из дальних родственников Дейлена. То есть клана василисков. И наш тоже, кстати. Чуть более дальний.
― Ну, значит, не украла, а взяла понянчиться. На правах тетушки. И вообще, он мне его сам отдал, ― кивнула я и жалобно посмотрела на василиска: ― А можно мне чего-нибудь поесть? И попить. И умыться… и обуться!
И правда, босые ноги здорово замерзли стоять в холодной болотной жиже. Да еще усталость вдруг навалилась. Будто бы все то время, пока мы с курочкой путешествовали по вулканам, пещерам и болотам, я была на взводе, в стрессе, то есть мобилизована по самые брови. А тут поняла, что можно расслабиться. И поплыла.
Дейлен молча подхватил меня на руки, развернулся и попер в обратном направлении. По выжженной мною просеке, потом по протоптанной в зарослях тропинке. К поляне, на которой стояла целая куча экипажей.
Я окончательно рассиропилась, откинулась ему на грудь и прикрыла глаза. Сил хватало только на то, чтобы обниматься с яйцом и следить, как бы оно не выпало из рук. Ну, и на то, чтобы краем сознания замечать, как все встречные шарахаются в стороны. Будто василиск не курочку несет, а неизвестную науке, но очень опасную тварь.
Обидно, конечно. Я, оказывается, уже успела привыкнуть к тому, что все окружающие с меня умиляются и стараются если не угодить, то хотя бы погладить. Нет, лишнее внимание, конечно, раздражало, и частенько я мечтала о том, чтобы избавиться от своих способностей. Ну вот, мечта сбылась. Больше никто не пускает на меня розовые слюни. Но…
Но эти взгляды, полные опасливого ужаса, еще сильнее действуют на нервы. И будят желание сделать назло: щелкнуть зубами и сказать «бу-у-у!». И знаете, обидно так. Я ведь раньше себя адекватно оценивала: не уродина, вполне милая. Не должно быть такой реакции окружающих. Может, моя внешность изменилась, как и внешность моей цыпочки? И теперь я действительно тот еще уродец?
― Сильно страшная, да?
― Что? ― Дейлен даже не остановился, одной рукой открыл дверцу ближайшего экипажа и полез внутрь. ― Глупости. Какая была, такая и есть. Самая лучшая на свете. А волосы мы тебе магией за пару часов нарастим.
Дейлен Албаази
С ума они все посходили, не иначе. Но мне на руку — пусть и дальше шарахаются. Мне больше достанется. Я сам до конца не понимал, насколько меня бесило стремление всех и каждого если не отобрать, то пощупать мою женщину.
А теперь даже Тайгри сверкает глазами из угла экипажа и с трудом сдерживает инстинктивное желание выпрыгнуть на ходу. При том, что он снова принял животный облик, который труднее контролировать, его выдержку можно только уважать.
А вот усталая, исцарапанная, голодная и надутая, словно мышь на крупу, Ада вызывала только неконтролируемые приступы умиления, желания убаюкать, защитить и… и трахнуть, да. Зачем себе врать? Похоже, я тот еще извращенец. Или дело в другом?
― Она очень страшная, ― твердил Тайгри до того, как мы тронулись в обратный путь к куполу. ― Очень. Нет, не просто некрасивая… жуткая! С этими ее силами! Только вспоминаю, как меня скручивало от умиления… бр-р-р. А я тебе не верил!
― Сам дурак! ― ругалась на него Ада.
А я млел. Моя! Красивая, глаз не оторвать. И в этом ее беззащитном коротеньком ежике на голове больше соблазна, чем в самых длинных и роскошных косах.
Живая! Здоровая. С добычей. Идеальная женщина!
Правда, куда теперь девать добычу и как вообще отобрать у Адэрин неизвестно чье яйцо, я пока не придумал. Зачем нам чужие дети, ей еще наших рожать. Но говорить я ей об этом пока не буду, слишком уж явно цыпленок в них вцепилась.
― Тайгри, действительно, успокойся уже. Больше никакого внушения точно нет, а с описанием внешности ты перебарщиваешь. Кто угодно смотрелся бы плохо после тяжелых испытаний, ― сказал я вслух.
А про себя подумал: только не Ада. Она милая и пушистая… скоро будет.
― Слушай, вот в этом я не уверена! ― Ада потянулась, чтобы достать губами до моего уха, чем вызвала волну мурашек по всему телу и несанкционированный подъем некоторых частей тела. ― Слишком подозрительно они все шарахаются. Точно так же, как раньше липли.
― Да? Еще лучше, ― улыбнулся я.
― Что лучше?
― А… ничего, просто переволновался за тебя. Не беспокойся, разберемся. Я же не шарахаюсь. Значит, никакого воздействия нет. А у них просто на контрасте с прошлым образом такие приступы, ― попытался я успокоить курочку, скрывая в глубине свое ликование.
Это ж получается, никто к ней теперь не то что приставать не будет, вообще не подойдет! Ни женихов, ни последователей, ни нянек.
― Ты и раньше не умилялся так, как другие, ― хмыкнула мне в шею несносная девчонка. И добавила то, от чего я едва не растекся медом по сиденью экипажа: ― Ты всегда был особенный.
Да, я такой. Самый особенный, крутой и сильный. Невосприимчивый ни к какому воздействию, ни к положительному, ни к отрицательному. Хах, самому смешно. Кажется, василиск, поселившийся во мне, принес с собой не только магию общего облика, но и петушиное самомнение.
Увы, удар по этому самомнению ждал меня совсем скоро: как только вереница экипажей
