Ирина Родионова - Разящая стрела амура
Придворные затаили дыхание. Сотни языков облизнули пересохшие от возбуждения губы. Многие уже представляли, как опишут этот эпохальный скандал в своих мемуарах.
Стук церемониймейстерского жезла раздался, как гром среди ясного неба.
— Его светлость герцог Шуазель в сопровождении графини де Пуатье и неизвестной дамы!
По рядам пробежали смешки. «Неизвестной дамой» было принято именовать госпожу Гурдан, всем, конечно же, хорошо известную и жизненно необходимую особу.
— Так, так, — Его Величество нахмурился. — Сейчас кто-то, — король сделал паузу, придворные затихли как мышки при появлении кота, — прямо из этого зала, — Его Величество снова обвел грозным взором все собрание, отправится, — в помещении утихли все звуки и повисла мертвая тишина, — на Гревскую площадь!
Последний возглас короля произвел эффект разорвавшейся бомбы. Некоторые дамы моментально свалились в обмороки, некоторые мужья злорадно потерли ладони, отцы вздохнули с облегчением. Коллективный разум единогласно решил, что на Гревскую площадь прямо из этого зала отправится Максимилиан де Полиньяк. Шутка ли, прилюдно унизить короля, явившись с доказательством превосходства! Это все равно, что стянуть корону и демонстративно явиться в ней на следующий день к утреннему туалету Людовика XV!
— Кроме того, — король удивительно умел улавливать народные настроения. Возможно благодаря этому, он устраивал раздачи хлеба и муки именно тогда, когда население Парижа начинало готовиться к голодному бунту и походу на Версаль. — Кроме того, — повторил король, — у нас сегодня разыгрываются еще две путевки. Одна в Бастилию, другая в монастырь Сен-Дени!
По толпе прокатился восторженный смех, послышались аплодисменты и через секунду двор взорвался бурными овациями и криками: «Браво, сир! Вы так остроумны!».
— Что есть, то есть, — улыбнулся польщенный король. — Итак, объявляю награду тому, кто угадает, кому достанутся призы.
Если с монастырем у нас все более-менее ясно, — Его Величество сделал паузу, чтобы придворные могли перестать давиться смехом, — то за Бастилию и Гревскую площадь, господа, предстоит борьба.
— Пощадите графа де Полиньяка! — тут же раздались рыдающие женские голоса. — Он еще так молод!
— Ни в коем случае, — ответил Людовик, — вот будь ему за семьдесят, тогда бы отпустил! А сейчас ни в коем случае! Слишком уж ретив, — и король бросил на Максимилиана уничтожающий взгляд. — Ага! А вот и наш придворный поставщик девственниц!
Покрывшийся мыльной испариной Шуазель, подходил к трону используя все свое искусство поклонов и реверансов. Ноги его выделывали такие замысловатые, почтительные кренделя, что Его Величество этим даже залюбовался.
— Вот дает! — толкнул он локтем маркизу де Помпадур, которая моментально просияла от проявленного к ней внимания. — Ну все-все! От Бастилии тебя это не спасет. Ты лучше расскажи-ка мне, как так получилось, что под твоим бдительным присмотром, мои подарки кочуют от моих м-м-м… Его Величество покосился сначала на маркизу, а потом на супругу-королеву, любимиц, вот, к их, как бы это сказать…
— Дефлораторам! — выкрикнул кто-то из толпы придворных.
Раздавшийся смех спас нахала от порки.
— Да, — король не выдержал и прыснул в рукав, — кстати, запишите, присвоить графу де Полиньяку звание почетного дефлоратора и под этим званием казнить! Чтобы подданные знали, что король милостив, но справедлив. Но это так, к слову. Граф де Полиньяк, отвечайте!
— Ваше Величество!
Головы придворных опять, как по команде повернулись к дверям и по залу опять прокатился восхищенный вздох.
На пороге стояла Вера Николаевна в своем расшитом сверкающем платье, кружевах, диадеме и… с аляповатой брошью на выставленном вперед плече!
- Этого не может быть!
— Второй бриллиант!
— Это подделка…
Гул голосов нарастал и нарастал, пока графиня д'Эспарбе, не выдержав напряжения, не выскочила вперед и не пощелкала по второму бриллианту «Питт» пальцем.
— Он настоящий! — воскликнула она и упала в обморок.
Пока гвардейцы освобождали проход от упавших в него бесчувственных дам, король переводил оценивающий взгляд с маркизы де Помпадур на мадам Савину и писал в воздухе пальцем какие-то баллы. Потом, так же глядя куца-то вверх, просуммировал обе воображаемые колонки и насупился.
— О! Эта ужасная проблема выбора… — тут Его Величество вспомнил утреннюю сцену с Вольтером и рассмеялся.
Придворные, не знавшие произошедшего анекдота, решили, что король смеется над возникшей ситуацией и тоже разразились дружным хохотом.
Астарот и Бальберит, незаметно вошедшие в зал под видом официантов, удивленно переглянулись, глядя как вся придворная компания покатывается со смеху. Саллос, воспользовавшись замешательством, вырвался из-за пазухи у черта и проворно влез под самый потолок по королевским бархатным шторам. Благо, под видом кота, он ни у кого не вызвал подозрений.
— Ы! — демон мгновенной роковой любви показал Астароту язык.
Теперь настала очередь короля удивляться, отчего придворные так здорово веселятся. Страдающий паранойей, как и покойный его папенька, Людовик моментом помрачнел, потому как, естественно, решил, что смеются над ним.
— Тихо! — грохнул он кулаком по ручке трона. — Итак, я жду объяснений, герцог Шуазель! Почему бриллиантов «Питт» два?!
И один из них на груди у… — тут королевская ярость захлебнулась в новом приступе смеха, — у почетного дефлоратора!
Прибывший палач на цыпочках пробирался сквозь толпу, чтобы занять свое место у трона. Заметивший его Шуазель посерел и упал на колени.
— Я не виноват! Я не виноват! Я же ничего не присвоил! Не украл! Бриллиантов-то два! Вот если бы ни одного — тогда судите, казните! Да что два — у меня — вот! — плохо соображающий, что он делает, герцог вытащил из кармана штанов поддельный «Питт» и поднял над головой.
— Третий… — прокатился изумленный вздох по залу. Быстро прикинув, что сейчас в одном помещении одновременно находится бриллиантов на полтора миллиона ливров, самые стойкие дамы попадали в обмороки.
Стоять остались только глухие и дебильные, а также те, кого происходящим оглушило так, что они даже упасть не могли.
— А ну-ка… — поднялась со своего места маркиза де Помпадур, которая все это время хитро улыбалась.
Она встала, подошла к герцогу Шуазелю, взяла из его одеревенелой руки бриллиант, рассмотрела сквозь лорнет, а потом издала разочарованное:
— П-ф-ф! — и пошла обратно к своему месту, элегантно уронив «бриллиант» на пол.
