Пособие для Наемника (СИ) - Машевская Анастасия

— Если Аббатство дает им веру в бога, то почему бы не пожаловаться у алтаря самому богу? Зачем для того, чтобы пожаловаться на мужчин в браке, ходить разговаривать к мужчинам, которые про брак ничего не знают?

Эмрис, как и множество раз до этого, открыто рассмеялся. Она в самом деле подкупала прямотой и четкостью мышления, и даже если бы ему и следовало держаться настороже, доверяя чутью наемника, сейчас он просто не слышал его.

— Признаюсь, не ожидал. Из моего опыта, особенно того, что я получил до «Железных Братьев» и наемничьей стези, женщины благородных семей… эм…как бы сказать… — Эмрис замялся, не зная, как выкрутиться. «Были достаточно хорошо воспитаны?» Тогда получится, будто он намекает, что Идель воспитана плохо.

Благо, Идель — не в первый раз, вздохнул Железный, — выручила его:

— Выглядели желанными союзниками Аббатства в делах религии? Я, честно сказать, даже не знаю, как это вообще можно объяснить. — Как бы между прочим заметила женщина.

— В смысле?

— Ну, традиционно считается, что женщины любят мужчин, которые умеют шутить, а все аббаты — один зануднее другого, — проговорила леди, не встречаясь с Эмрисом взглядом. И пока мужчина веселился, добавила: — Вам, кстати, тоже придется завести какого-нибудь духовника всея баронства. Иначе они вам проедят весь мозг еще до собственного назначения.

— А если я с этим потороплюсь, то, видимо, проедят после оного?

— Даже не сомневайтесь. Брат Фардоза — верховный настоятель Греймхау — обожает бубнить что-то насчет семи запретов и равновесия, но, великий создатель, — она не сдержала насмешки, — кто бы его слушал.

— Он настолько невыносим? — Эмрис смотрел на Идель с воодушевлением и почти с нежностью. Несмотря на то, что по сути она брюзжала и говорила о немаловажных вещах, ее лицо, светлое и молодое, ее лучистые глаза выражали такой же смех, какой наполнял его самого.

Она горела, как одинокая лучина, подумал Железный. Незаметная в солнечный день, но жизненно необходимая в мороз и в ночь.

— Скорее, любит совать нос не в свое дело. Как и все аббаты.

— О да! — Эмрис повторил ее позу, раскинувшись на стуле. — Ужасная черта!

— И даже больше, чем ужасная, если вспомнить, что они далеко не во всем разбираются. Их убеждения если не лживы, то точно лишены смысла. Скажем, Фардоза регулярно твердит мне и Нолану про воздержание в особые церковные дни и религиозные праздники.

Эмрис едва сделал глоток вина — и им же и подавился от ее слов.

— Простите, — он слегка заплевал стол, закашлявшись. В очередной раз чувствуя себя неуклюжим, неотесанным мужланом рядом с ней, Эмрис где салфеткой, где рукавом, стер со столешницы красные капли. — Кхгм, и вы терпите?

Не его поведение, конечно — Фардозу.

— Не приходится. Нолан обычно вслух и громко спрашивает у Фардозы, что может смыслить в совокуплении человек, который им не занимается. И на этом Фароза тушуется.

Железный снова поперхнулся — от желания расхохотаться горлом, в котором по-прежнему немного першило.

— Создатель, барон! Постарайтесь не умереть в бокале с вином. Иначе слишком много моих усилий окажется затрачено впустую.

От беззлобной и слегка философской насмешки, с которой Идель произнесла это, Эмрис окончательно измучился: он отвернулся от стола в сторону, громко неприкрыто прокашлялся, несколько секунд бил себя в грудь, стараясь восстановить дыхание.

— Ох, простите, миледи, — пробормотал он кое-как, вернув способность говорить. — Я хотел сказать, Фардоза тушуется потому что ваш муж ставит его в ситуацию, когда тот должен признаться, что занимается совокуплением.

— Правда, Нолан лучший? — Идель коварно оскалилась. В блеске ее глаз Эмрис отчетливо различал восторг от того, какой муж ей достался. Ответить на это что бы то ни было просто не получалось. Потому Идель прицокнула и заговорила:

— Фардоза не понимает, что наши отношения с Ноланом — не просто удовлетворение потребностей. Даже если у Нолана будет связь на стороне, мы оба закроем на нее глаза. Я не смогу не пустить его в свою постель, потому что это определяет наличие законного потомства в Греймхау.

Эмрис почувствовал себя неловко — словно надел штаны из колючей шерсти без исподнего. Как-то это… негоже, что ли, обсуждать личную жизнь женщины, вроде Идель, с ней самой. И тем не менее, любопытство требовало задать еще один вопрос. Вот только как бы поделикатнее?

— Вы… вы любите его? — Может, не очень и деликатно, но хотя бы не что-то в духе: «И как часто ваш муж пользуется вашей щедростью и шляется по бабам?»

— Нолана? — Широкая открытая улыбка осветила весь ее облик — и ответила на вопрос Эмриса лучше любых слов. — Барон, я не знаю, останется ли от меня вообще хоть что-то без него.

Такой ответ, вроде вежливый и искренний, ставил точку, и Эмрис не знал, что еще сказать, куда увести разговор. Может, вообще стоит перестать говорить? Они же уже поели, может, пора знать честь? Встать да распрощаться. Наверное, да, подумал Железный и дал себе несколько секунд, чтобы окончательно убедиться, что больше его тут ничего не держит. Он потянулся к бокалу с вином, которое предпочел воде, и едва прихлебнул, когда Идель припечатала:

— Женитесь правильно, барон.

Указание — или что это такое? — прозвучало в высшей степени неожиданно.

— А?

Что значит «правильно»? Чтоб жена его тоже по борделям отпускала что ли?

— Мы с вами, конечно, не друзья, однако я все же рискну дать вам именно дружеский совет. Женитесь правильно. — Она смотрела на него без тени высокомерия.

— Что вы имеете в виду?

Идель выпила воды, почесала нижнюю челюсть длинными тонкими пальцами, а затем положила подбородок в раскрытую ладонь той же руки.

— Я думаю, вы понимаете, что ваше происхождение, хоть и является вполне благородным, никак не поможет вам укрепить авторитет. Никто не будет смотреть на вас, как на племянника графа какого-то далекого надела. В глазах всей Деорсы вы — капитан «Железных Братьев». Вам предстоит непростой путь в утверждении легитимности своего управления Редвудом, как бы там ни изгалялся Аерон. И прежде всего на этом пути вам нужна супруга с безукоризненной родословной.

Хм, интересно. В самом деле даст совет или у нее есть пожелания и протеже? Интересно, как глубоко эта женщина решила запустить руки в его жизнь и планирует ли она хоть что-то оставить ему самому? Эмрис кивнул: «Продолжайте» и по-честному сосредоточился.

— И на что мне ориентироваться при выборе? На размер приданного? — предположил Железный. Упор на деньги был первым, чего он ждал.

— Для начала откажитесь иметь дело с теми, кто не согласится показать вам дочь лично. Обращайте внимание, родная ли эта дочь, племянница или наскоро удочеренная падчерица, законная или бастард. И, самое главное, смотрите на возраст. Портрет вам могут прислать любой, вы увидите на нем красотку и согласитесь на брак, а когда увидитесь с девицей на свадьбе, окажется, что вместо обещанных шестнадцати или двадцати лет ей уже тридцать пять, и портрет делали черт-те когда.

Эмрис хмыкнул:

— Какой в этом толк?

Однако Идель его настроя не разделила, сохранив серьезность:

— Такой, что девицы — это товар, барон. И ни один купец не хочет продешевить. Вы для них — дешевка.

Эмрис сжал челюсти: да уж, ее прямота и четкость мышления вылазят боком, когда хлещут его, как плеть. Однако Идель не отступала, и даже напротив чуть нагнулась через стол, чтобы полностью завладеть вниманием мужчины.

— Я не пытаюсь вас оскорбить. Но вы должны трезво смотреть на вещи. И, прежде всего, вы должны смотреть на себя их глазами, чтобы понять, что они будут делать. Или, лучше сказать, чтобы понять, где они попытаются вас обмануть. Вы ведь сами говорили, по вашему опыту никто столько не лгал, и никто так беспардонно не надувал вас, как аристократы. В этом есть доля истины. Поверьте, все или почти все, — она подчеркнула, — ваши соседи попытаются подсунуть вам старую деву. Всего по одной причине. Старая дева не родит. Ну или на худой конец, помрет в родах.