Рыцарь и его принцесса (СИ) - Дементьева Марина

— Чего уж там, госпожа, — кривясь, буркнул пожит`ой воин и сплюнул красной пеной в дыру от выбитого зуба. — Д`ержитесь получше, чем стоило бы ожидать, да и, правду сказать, благочинней, чем многие парни в первую стычку.

— Но я и ничем не помогла… — «Никого не убила» — осталось недосказанным.

Воин оделил меня взглядом из-под густых насупленных бровей.

— А впервой не все и… помогают. Страх такой, что в землю готов врыться, что тот крот. Там наказ один — не подохнуть прежде, чем толк выйдет. Ты, госпожа, жизнь не отпустила, сталбыть, нарок тот первейший сполнила.

Мужчина перевёл взгляд почему-то на Джерарда, и я увидела сумрачные глаза чужестранца.

— Не пришлось бы тебе и впрямь… помогать.

Эти слова Джерарда услышала едва ли не прежде, чем они были произнесены.

Воин кивнул и вновь плюнул, покривясь хуже прежнего.

Теперь все глаза смотрели на Джерарда. Наёмник ухмыльнулся, показывая чуть приметнее, чем у человека, заострённые клыки, в невидимом, но ощутимом перекрестье этом вновь напомнивший мне волка.

— Что ж, тайна раскрыта, поздравляю. — Джед приложил ладонь к испятнанной рубахе на груди, разве только не поклонился, ограничившись кивком. — Я не диакон Иероним. Представленными быть не довелось, но с большинством из вас перезнакомился.

— И близко, — подхватил кто-то. — После того, как ты меня перед ард-риагом об стенку шваркнул, я звёзды считал, покуда знакомые числа не кончились.

— Так, значица, не больше трёх звёзд-то! — хэкнул другой.

Нехитрая шутка вознаградилась хоровым хохотом. Кто-то постанывал, держась за помятые бока или там, где хуже всего болело. Улыбался и Джерард, но я не обманывалась этой улыбкой. Всё складывалось настолько несчастливо, что вероятность боя со своими же недавними соратниками казалась вовсе не надуманной.

— Это уж не с нашим умишком гадать, чем ты, парень, ард-риагу не угодил, с чего он зуб на тебя точит, да так крепко, что готов был в подземельях схоронить. То дело прошлое, да и, правду сказать, при теперешнем дерьмовом положении, неважное. Не вязать же тебя, да не везти ард-риагу на суд, когда есть заботы хужее.

Мужчины переглянулись, молчаливо соглашаясь с этими словами.

— Не подумайте, не то чтоб я не верил слову Божьему, одначе, когда головы кругом летят да кровища хлещет, верный меч да в умелых руках видится средством надёжней молитвы, — прибавил самый молодой из всех, тот же, что говорил про звёзды.

— Кому-то всё же придётся ехать в Тару, — ровно произнёс Джерард. — Рассказать о нападении, а после возвращаться по следам с подмогой.

— Нападут ещё? — посмурнел седой.

— Непременно.

— Сталбыть, не попусту про тебя болтали, — крепко выругавшись, буркнул воин.

Джерард безразлично пожал плечами.

— Езжай ты. — Седой ткнул пальцем в молодого весельчака. Покуда парню везло, и он казался целее остальных.

Парень был не слишком доволен отведённой ему участью, но не посмел возражать старшему. Ему даровали шанс уцелеть, — с какой-то хладнокровной отчётливостью поняла я. Головорезам риага Мередида нужна дочь Остина, у гонца есть некоторая возможность ускользнуть, да хоть отбиться от погони. Но что найдёт он в Таре? И за подмогой ли посылает его Джед? Или за мстителями, за теми, кто закроет мёртвые глаза?

— Всего первей прорваться к броду, — вслух рассудил седой. — Дальше не сунутся, там до людей Айолина — перестрел*…

— Это твоя земля, — ответил Джерард. Губы покривились, сжимаясь в ломаную линию. Огненный ворох спутанных кудрей — будто бы на лицо уже не доставало красок. Прочие гляделись и хуже, но я видела лишь, как всё крепче стискиваются на поводьях пальцы, а ведь наёмник всегда держался верхом с природной ловкостью.

А дальше была безумная скачка, что вытряхнула все мысли и оставила одну заботу: как бы удержаться в седле и не задержать других.

3

Нам не позволили добраться до брода. Нас ждали и предусмотрели все вероятности. Они были конными, и их было больше, и никто из них не ранен. Довольно скоро подо мною убили лошадь, но прежде, чем я вылетела через голову споткнувшегося на полном скаку животного, бывший рядом Джерард немыслимым образом выдернул меня из седла, кулём уложив перед собою.

Когда ко мне вернулась способность дышать и видеть, перед глазами замелькали колени, разномастные конские бока, опускающееся и поднимающееся оружие. В какой-то миг в двух пядях от меня возникло опрокинутое лицо давешнего соратника, седые волосы на виске окрасились рдяным. Мгновение я смотрела в перевёрнутые глаза и крепко зажмурилась. А когда совладала с собой, Джед уже повернул коня, и я увидела чьи-то изгвазданные в земле штаны.

Вслед за тем я очутилась уже на земле. Схлестнувшийся сразу с несколькими Джед что-то кричал, раздавая удары направо и налево, а я не могла разобрать слов.

Я бестолково заметалась, не соображая, куда бежать. Бугристая земля взбрыкивала под ногами, или это ноги сами по себе разъезжались в стороны. Деревья-недорослики с выверченными подагрическими корнями в раскоряк сбегали с краёв природного котлована, неглубокого и неровного, словно глиняная миска. Схватка замирала в агонии, мёртвых было впятеро больше, чем живых.

Я кинулась наугад. Прямо на меня надвигалась оскаленная багровая рожа. Я глупо заслонилась рукой. Рожа дико вытаращилась и зарылась в скользкую прель. В пегий загривок вгрызся метательный топорик. До колен задрав юбки, я бросилась наутёк, зайцем петляя между трупов и хрипящих, бьющихся — лошадей, мужчин, со страху не отличая деревья от людей — шарахалась от всего. И по кругу повторяла прыгающими губами обрывок какой-то молитвы.

Что-то мазнуло по голой ноге. Я споткнулась, оборачиваясь. На буром земляном месиве ярко белело пятнышко. Я схватилась за пояс, хоть и так было ясно, что обронила волшебную веточку. Не думая о том, как безрассудно поступаю, задержалась, склонилась поднять…

— Ангэрэт!.. — страшно закричал Джерард.

Надо мною с низким свистом словно бы махнуло крыло. Полуоборотившись, я успела приметить завершение мечного замаха, смазанное, широкое… оттого что случилось неверным, не встретило на пути препятствия — моей плоти. Острие ткнулось в землю, врубилось в корень.

Пальцы сжались на веточке, спасшей мне жизнь. Если бы я не нагнулась за ней… Дурнота от задевшей краем смерти расслабила сухожилия и кости.

Едва не убивший меня уже рвал на себя рукоять для нового замаха. Я попятилась. Медленно, очень медленно, точно вязла в воздухе, как в трясине.

Джед, да угрюмый детина, не произнёсший за всё время пути ни слова — все, кто остался от моей охраны, и дрались теперь не на жизнь, а на смерть, волнами схватки прибитые друг к другу, спина к спине.

В сражении нельзя отвлекаться на других, нельзя печься ни о чьей жизни, помимо своей, — не то не сбережёшь ни единой. Эти простые истины ничего не стоило постичь, всегда знал их и Джерард, знал, но теперь забыл. На него наседали враги, а он смотрел на меня, слишком никчёмную, чтобы постоять за себя, и трусливую даже для того, чтобы спастись бегством. И пропустил удар.

Не знаю, чего стоило отвести взгляд и посмотреть в лицо своей судьбе. «Судьба», богохульствуя, дёргал оружие, корень цепко удерживал ранившую его сталь. Убийца не спешил: измученная девчонка с белым лицом, сидящая у его ног, едва ли походила на ту, что способна побороться за свою жизнь.

Я нащупала за отворотом чулка молча данный мне Джедом засапожный нож: иное оружие не годилось мне тем паче. С хладнокровием смертницы выждала момент и изо всех сил всадила нож в огромную ступню сверху вниз, пригвоздив к земле. И откатилась вбок, на мгновение опередив полный ярости и боли рёв.

Преодолев пару ярдов ползком в грязи, я наконец сумела подняться и отбежать. И решилась обернуться — вспять, как в пропасть.

Джерард будто только и ждал моего взгляда.

— Беги!.. — прорычал он, резко кивнув в сторону воды. Сквозь препону рощи паутинной сетью протянулась обволакивающая влага.