- Диана Хант
Гулльвейг принялась отступать.
– Скорее, Тиму! – крикнула я, нечаянно бросив взгляд на Источник: он больше не сиял. Искрил еле-еле…
Отчаянно закричав, Тим направил прямо в грудь ведьмы Молнию Гнева такой силы, что меня рывком приподняло над полом и изогнуло древком лука. Никогда ещё через меня не проходили световые потоки такой мощи!
Гулльвейг завопила сотнями тысяч умирающих голосов.
На перекошенном от смеси злости и досады лице её отразился триумф.
Всего на миг… Сразу после этого её не стало.
Словно и не было никогда.
Осталось лишь это наслаждение своим триумфом и… ощущение нашего полного и безоговорочного… поражения.
– Тим… – прошептала я и, как подкошенная, рухнула на пол.
Отсюда Источника не было видно. Но я явственно разглядела тот миг, когда его покинули остатки магии. Потухли вместе с ведьмой.
Источник Морте иссяк.
***
Что же мы наделали… Может, стоило подождать Магистров… Профессионалов… Может, не вмешайся мы, магию Морте удалось бы спасти? Всё это вспышками загоралось и тухло в моём сознании, и я видела, что Тиму терзают те же самые мысли.
Он обнял меня за плечи, поцеловал в макушку.
– Мы не уберегли Источник, – выдохнула я.
– Мы уберегли самое дорогое. – Не согласились со мной и в этот раз завладели моими губами.
– Пиу! Пиииуууу… – голос Ломтика прозвучал как-то лукаво.
Они с Йолой взгромоздились на борта бассейна и хитро поглядывали на нас с Тиму.
Убедившись же, что завладели нашим вниманием, посмотрели друг на друга призывно и… выдохнули.
Прямо в потухшие воды Источника.
И Источник засиял! В тот же миг!
Вспыхнул, загорелся сполохами двух сил – льда и пламени!
Тьмы и света!
И сиял ярче с каждой секундой.
Вот уже извечные огни авроры заскользили по полу и потолку, окутывая Хранилище Источника нежным струящимся покрывалом, заполняли пространство каким-то невероятным мистическим туманом...
Я же… я же забыла, кажется, как дышать.
Поток ледяного и огненного пламени был нескончаемым…
Не отрывая друг от друга глаз, Ломтик с Йолой вдруг синхронно спрыгнули прямо в сияющие воды и медленно поплыли навстречу друг другу.
Зрелище было ни на что непохожим, будоражащим и завораживающим, полным какой-то несоизмеримой глубины, невыносимой нежности…
Сердце так и замерло.
А затем меня вдруг мягко развернули к себе и накрыли губами рот.
Тело так и прошило искрами желания!
Дикого! Первобытного! Невыносимого, на грани фола!
– Тииим… – Хрипло выдохнула я мужу в губы.
Если он не утолит это прямо сейчас, вот прямо сейчас, я… я просто умру.
– Мне кажется, мы здесь лишние. – Вибрирующим от страсти голосом ответил мой тёмный и, подхватив меня на руки увлёк прямо за каменную колонну.
Было в этом что-то запретное, ни на что непохожее безумство. На грани какого-то тайного и тёмного, будоражащего, поглощающего изнутри бесстыдства – заниматься этим прямо у стены. С торопливым и болезненным, ненасытным жаром.
Ни капли нежности. Ни крупицы задумчивости. Ни карата сдержанности…
Обжигающие пальцы на моих запястьях. Алчный рот, терзающий меня так сладко, что всё тело, казалось, превратилось в какой-то радужный мармелад. Невероятно тонко чувствующий. Вибрирующий. И вместе с тем… неистовые, беспощадные удары, что вжимают в каменную стену. И, наконец, это бесподобное ощущение внутренней наполненности, которое невообразимо усиливается с каждым выдохом в мои губы.
Абсолютное счастье. Блаженство. Единение…
Вереницы взрывающихся фейерверков перед глазами.
Мои собственные полные отчаянного наслаждения крики, которые слышу на этот раз словно со стороны… Будто бы я… повсюду!
Будто бы я и есть – само магическое мерцание пространства. Его суть, его исток… И мне не нужно заглядывать в наполненные аметистовым светом глаза моего тёмного, чтобы знать – он переживает сейчас то же, что и я!
– Тиму!
– Ули, сердце моё!..
Обессиленно оседаю на грудь любимому и постепенно прихожу в себя, покачиваясь на затухающих, но всё ещё восхитительно-болезненных волнах удовольствия.
На Источник и смотреть не нужно было – концентрированность магии в воздухе была такой, что казалось, мы с Тиму открыли некое собственное измерение. Хаос вокруг нас только что не искрил от напряжения.
Поднявшись, мы приблизились к Источнику…
И вот уж тут-то замерли, как вкопанные.
– Ломтик… Йола?! – вырвалось у меня.
Нет, Ломтик с Йолкой были в порядке, причём полном… Взгромоздившись каким-то образом на бьющий из середины Источника магический фонтан, они нежничали вовсю, тёрлись друг о друга мордочками, ласкали друг дружку лапками, кутали перепончатыми крыльями…
А в самом бассейне тем временем… плавало, плескаясь и пища целых шесть дракончиков!
Огненно-ледяные, крохотные, и… прозрачные какие-то, ну уж точно прозрачнее Йолы с Ломтиком, и писк их был какой-то странный, будто доносился откуда-то сильно-сильно издалека… и всё же это были драконы!
Целых. Шесть. Драконов.
– Тим, ты тоже это видишь? – решила всё же уточнить у тёмного.
– А-ха… – так же ошарашенно ответили мне.
– Этта… чё вообще? – интеллигентно поинтересовалась я в воздух.
И ответ пришёл откуда не ждали.
– Соулы драконов способны воплощаться самостоятельно, от так называемого излишка магии. – Сообщил, спускаясь по окутанной сиянием авроры лестнице, ректор Академии Морте.
Гер Вальфрам Петтери, герцог Семи Фьордов.
За спиной герцога горделиво и степенно плыли по воздуху Духи-Хранители замка Петтери.
***
– Так проявляется излишек магии… – Герцог Вальфрам Петтери покачивался от слабости, вид у него был – краше в гроб кладут. А глаза сияли! И на лице проступило такое выражение… Смесь детской радости, робость, неверие в сбывшиеся надежды, чуть ли не боль от нечаянного, переполняющего счастья… Смотрел он при этом на плещущихся дракончиков. Я бросила взгляд на Тиму и глаза защипало – мой тёмный тоже был полностью и абсолютно счастлив. Он сполна искупил вину перед отцом.
Вспышкой на одно мгновение блеснуло осознание, как мы всё же различны. Не с Тиму, нет. С жителями этого мира в принципе. Просто для Петтери, урождённых тёмных лордов магия была всем. Фьорды были святыней…
И даже не сказать, что для меня по-другому, но… всё же иначе.
Один из плещущихся дракончиков вдруг закувыркался и с писком завис в воздухе перед ошарашенным лицом ректора. Тот с благоговейным трепетом пощекотал малыша за ушком и расхохотался, как ребёнок, когда дракончик занялся радужным мерцанием.
Я и представить не могла, что этот самый ректор готов был похоронить
