Лилэр (СИ) - Иолич Ася

– С чем? – Лиля повернулась к ней, вызвав сдавленный стон у девушки, которая делала ей причёску. – Ой, прости, Мад... Прости...

– Ничего, госпожа, – грустно сказала та. – Только не крутись больше, прошу.

– Как с чем? Ты же этого хотела! – воскликнула Гисэл, косясь на Мад.

– Чего?

– Ну... ты сказала, твоя цель... Помнишь? Мы говорили о кире Атар и Тэмисе...

– А-а! – вспомнила Лиля. – Нет... Нет. Я хожу в хранилище книг. Понятное дело, что ты меня не застаёшь.

– Зачем? – изумилась Гисэл.

– Ну, мне скучно, а там ваши интересные сказания. А ещё я нашла описания земель, очень увлекательные.

– Госпожа ходит читать книги? – изумилась Мад. – Госпоже позволили читать?

Лиля пару раз моргнула, еле сдерживаясь, чтобы не повернуться.

– В каком смысле?

– Чтение портит характер и внешность, – сказала Гисэл. – Говорят, чем больше мыслей в голове, тем больше морщин на лице. Красота дам и так слишком недолговечна, чтобы ускорять её увядание.

– Готовы? – воскликнул Мейделл, забегая в гримёрку. – Выходим! Выходим! Паде!

– Он нас как лошадей понукает, – хмыкнула Лиля, стоя у выхода на сцену. – Нашёл лошадок, тоже мне.

Гисэл изобразила, как едет, подпрыгивая, на лошади, и все тихонько рассмеялись.

Сцена уже была привычной, и Лиля не робела, стоя перед сверкающим в полумраке драгоценностями залом. Роль её была небольшой и требовала в основном бодрых перемещений по сцене, поэтому она бросала взгляды на зал, пытаясь отыскать в полумраке знакомые лица.

В этот раз зрителей было больше. Ага, на остренькое потянуло, подумала Лиля, когда среди публики начались смешки после нескольких реплик Тэмисы в последнем акте.

Аплодисменты в этот раз тоже были громче. Мейделл был так доволен, что прямо-таки сиял, провожая девушек в парадный банкетный зал.

Лиля ходила, вежливо улыбаясь гостям и поглядывая на Тэмису, которая ловко обрабатывала кира Атар.

– Лилэр!

– Место встречи изменить нельзя, – улыбнулась она, заходя за колонну к Ларату. – Мне нечем тебя порадовать. Прости.

Он посмотрел на неё, как на двухголовую.

– О чём ты?! А ну, пойдём.

Она шла за ним в паутине недоумевающих, завистливых и безучастных взглядов, скользивших по лицу и платью, и отгоняла нехорошее предчувствие.

– О чём ты говоришь? – повторил Ларат, отводя её в сторону, к маленькому светильнику. – Погляди!

Он сунул ей под нос руку с кольцом. Лиля недоуменно смотрела на перстень с печаткой. Виноградная лоза с листом, вписанная в круг.

– И что это?

Он нахмурился, очень внимательно глядя на неё.

– Ты притворяешься... Или я чего-то не понимаю?

Лиля сглотнула. Нехорошее предчувствие росло.

– Поясни.

– Мне указом крейта передали мои виноградники. Это не всё. Я теперь поставщик двора. Я не знаю, как ты устроила это, и у меня нет возможности в полной мере отблагодарить тебя за то, что ты сделала. Лилэр, наши роды разделили. Я глава рода Бинот. Брату настоятельно предложили смену родового имени, потому что он оказался связан с Лонкер. Он был вынужден согласиться. Он теперь Бинад. Старая эмблема рода осталась ему.

Лиля стояла, и перед глазами пульсировала чернота. Что... Как?

– Я не знаю, как это произошло, – сказала она, задыхаясь. – Я один раз встретила крейта в парке и поговорила о тебе. Бакурт передал ему мои слова про вино... Гамте! Гамте!

Чернота становилась гуще. Светильники мигали, удаляясь. Последним, что Лиля увидела, было испуганное, бледное лицо Ларата, рванувшегося к ней.

– Кирья, кирья! – звала её катьонте.

– Оставь. Она очнулась.

Лиля открыла глаза. Над ней был потолок и высокие опоры балдахина её большой и мягкой кровати. Все свечи на люстре горели.

– Снимай, – сказал мужчина.

– Всех, гватре?

– Всех.

Лиля повернула голову. У кровати стояли три катьонте и двое каких-то мужчин.

– Госпожа, поверни голову прямо, – сказал тот, что помладше. – Разреши коснуться тебя. Мне нужно снять пиявок за ушами.

Лиля замерла на мгновение. Снять... Что?!

– Остановись, госпожа! – заорал мужчина, мечась за ней по комнате и пытаясь схватить её за руки.

– Твою мать! – орала Лиля, судорожно шаря за ушами. – Твою мать! Скейла! Какого хрена?! Господи! Что за хрень?!

Пиявки с трудом отрывались от кожи, и Лиля рыдала, обтирая руки об подол, под суетливые восклицания катьонте и лекаря.

– Госпожа! – воскликнул лекарь. – Ну зачем?! Кровь же пойдёт!

Катьонте подобрала с ковра жирную, насосавшуюся пиявку. Лиля закрыла рот рукой, бросаясь в купальню.

– Госпожа, там всё убрали, – испуганно сказала катьонте, заглядывая к ней.

Лиля поднялась, вытирая рот влажной тряпицей. Её трясло.

– Если ещё раз ко мне кто-то приблизится с этой мерзостью, – сказала она, подавляя очередной позыв, – я расцарапаю ему рожу. Передай всем, будь добра... Ясно?! – крикнула она, и катьонте вздрогнула. – Ты поняла?!

– Прошу прощения, госпожа...

– Прости... Прости. – Лиля схватила её за плечи, потому что катьонте отчаянно побледнела. – Я с детства их не переношу. Убери тут, пожалуйста, – махнула она на таз. – Прости.

– Я тоже их не переношу, – сказала катьонте. – Гватре сказал, что госпожа слишком долго без сознания, и это необходимо.

Лиля добрела до кровати, держась за грудь. Мерзкие, мерзкие пиявки... Желудок снова скрутило.

Стамэ. Как она оказалась в комнате? Она была на банкете, а потом Ларат...

Её бросило в жар. Он сказал, что указом крейта стал главой рода и получил виноградники.

С чувством выразить благодарность!

56. Надеюсь на близкое знакомство

Она схватила веер из ящика комода и бросилась к двери.

– Где Лерин?

– Сейчас позову, – испуганно пробормотала катьонте, бросаясь за угол. – Подожди, госпожа!

Лиля взволнованно ходила по гостиной, обмахиваясь веером.

– Лерин, мне надо в банкетный зал.

– Гости разошлись, кирья. Тебе лучше?

Лиля застонала. Тревога накатывала и отступала, и лицо горело.

– Мне нужна каприфоль. Пожалуйста, погуще.

– Сейчас распоряжусь, госпожа.

Настой был пахучим и сладковатым. Лиля допила последние капли и откинулась на изголовье.

– Ещё что-то, кирья?

– Лёд. Лёд. У меня жар от волнения, – сказала Лиля, обмахиваясь веером. – Пожалуйста, помоги с платьем.

Она лежала, прикладывая тряпицу со льдом к шее и голове. Комната слегка плыла, и светильники расплывались. Катьонте потушила свечи на люстре и принесла ледяной воды.

В голове медленно ворочались мысли. Крейт говорил про благодарность. И так понятно, что он имел в виду, когда глядел на неё своими... Тридцать три коровы, тридцать три коровы, – стучало в голове. – Во поле берёза стояла... Миррим, Миррим, как птичка лёгкая! Бинот получил свои виноградники. Теперь она свободна. Беги! Она летела бешеным галопом на гнедом коне по степи, две луны прыгали над ней, и она была ветром, лёгким ветром, жарким ветром. Джерилл, Джерилл, где же ты? Я иду к тебе через степь...

– Лилэр...

Он сидел у изголовья, гладя её по волосам. Лиля схватила и стиснула его руку.

– Джерилл... Мне за уши ставили пиявок... Я ехала через степь...

Тошнота скрутила её, но в желудке было пусто. Он протянул ей стакан с водой.

– Приподнимись. Я дам тебе попить. У тебя жар.

– Есть немного.

– Подвинься. Я лягу к тебе.

Он лёг рядом, и Лиля прижалась лбом к его груди.

– Джерилл, я опять заболела. Где ты был? Я не видела тебя так долго... Я не понимаю, что происходит. Бинот сказал мне, что указом крейта он поучил свои земли... Я просто поговорила с крейтом... Что если он придёт за моей "благодарностью"? Он говорил про благодарность...

Джерилл повернулся и взял тряпицу из таза с ледяной водой.

– Тихо... Тихо. Не тревожься.

Он прикладывал её к вискам и лбу Лили, и она схватила его за рубашку и закрыла глаза, вдыхая острый сладковатый запах корицы от его кожи.