В погоне за Иштар (СИ) - Хант Диана

Есть здесь еще один обязательный ритуал, называемый на зиккуратском о-ана, суть которого составляет не что иное, как женское обрезание...

Не буду посвящать вас во все подробности ужасного, кровавого ритуала, которые поведала мне Ишма, скажу лишь, что этому подвергаются абсолютно все женщины племени. То есть в идеале, он практикуется обычно в раннем детстве, до пяти лет. Исключением являются женщины, которые попали в племя, будучи взрослыми...

Сам ритуал, предполагающий вырезание женских чувствительных зон, производится старыми, тупыми, чаще всего ржавыми лезвиями без какого-либо обезболивающего, после чего плоть сшивается. Обычно оба ритуала О совмещаются – то есть девочке или взрослой женщине в один день наносится черно-синяя «улыбка» и производится о-ана.

Бонусом – прошедшая через эти пытки, и умудрившаяся выжить, женщина считается неприкосновенной – даже для представителей власти и правителей.

Если мужчин О можно призвать на войну, пленить, продать на невольничьем рынке, то женщины О на Зиккурате – неприкосновенны. Для всех, кроме мужчин своего племени… На этом месте от совершенного отсутствия логики у меня закружилась голова и одновременно потянуло проверить, на месте ли наши «ниндзя». Мало ли.

Если уж для О женщина без «улыбки смерти» - преступница.

И уж совершенно невероятным оказалось то, что некоторые из находившихся здесь женщин пришли сюда в сознательном возрасте и по доброй воле.

Какой страх нужно иметь перед пресветлой Цалибу Иннатхой или Цали какого-нибудь другого Цала, чтобы выбрать Вольное Поселение О?!

И это в наш век, на планете, которая когда-то была одной из самых развитых во всей Галактике….

Глава 61

Эддар, затаив дыхание, наблюдал за огромным, в два с половиной метра, вараном. Огромным даже для Зиккурата – мощный коричневато-бурый красавец с пронзительным взглядом черных маленьких глазок. Зиккуратская ящерица-переросток, в свою очередь, наблюдала за двумя зеленоватыми тушканчиками, едва различимыми в желто-зеленых стеблях высокой травы. Тушканчики – мамаша с почти взрослым детенышем сосредоточено вылущивали колоски очьяляблок – дикой, некультурной породы, годившейся разве что в пищу животным. Очьяляблоки, растущие в колосьях, при надлежащей культивации, дают сладкие, с кислинкой плоды, похожие на помесь земных яблок и лимонов. Эти же, растущие в пустыне, были настолько кислыми, что даже местные их не собирали. А вот тушканчикам злаковые фрукты оказались по вкусу. Зверьки вставали на задние лапки, сосредоточенно нагибали к земле колосья очьяляблок, старательно вылущивая колоски, помогая себе лапками затолкнуть плоды поглубже, в защечные мешочки. Видимо мамаша учила дитятко делать запасы. И этим решил воспользоваться проползавший мимо по своим делам варан. Ящерица, не зря получившая название «пустынный крокодил», нервно повела хвостом и стремительно выскочила вперед. Тонкий свист – и мамаша-тушканчик скрылась в одном направлении, детеныш – в другом. Только колыхающиеся колоски очьяляблок да пара-тройка упавших на серебристый песок Зиккурата плодов напоминали о том, что грызуны здесь собирали урожай. Варан обиженно огляделся по сторонам и продолжил свой путь, делая вид, что ничего особенного не произошло.

Эддар засмеялся. Ему с детства было известно, что варану нипочем не догнать тушканчика, и со стороны ящерицы было большой глупостью даже пытаться.

В детстве он много времени проводил в пустыне, отправляясь на охоту со старшими братьями – и матери меньше хлопот, и ему интересно, все не с малышней нянчиться...

Кто-то скажет, что пустыня – это полное отсутствие жизни, один лишь серебристый, или золотистый, как на Земле, песок.

И это будет ошибкой.

Пустыни Зиккурата, помимо живописных, уютных, и порой простирающихся до нескольких километров, оазисов, таили в себе желтые, зеленые и оранжевые рощи, образованные на месте подземных источников, и небольшие желто-зеленые островки. А весной песок пустыни покрывался желто-алыми узорами: каким-то чудом из-под верхних слоев породы к зиккуратским солнцам пробивалась трава и самые настоящие цветы, которые знали, что им природой дарован всего лишь месяц, а потом придется уходить под землю еще на год, за этот дарованный им провидением месяц, дарили миру всю красоту, на которую были способны, к которой готовились под тяжелыми слоями песка целый длинный год.

Белое солнце плыло по фиолетовому небу, давая дорогу своему красному собрату, освещая, уходивший за горизонт, караван, состоящий из людей и верблюдов.

Раздвинув желтые лианы, Эддар смотрел на этот караван с досадой: сейчас, где-то там, далеко, с таким же самым караваном, по этому серебристому морю, полному зелено-желтых островов, путешествует его Тара.

Сколько раз он обещал себе, что как следует проучит вредную девчонку, нарушившую устав его корабля. Но каждый раз, когда он думал, что с ней сделает, когда наконец-то найдет ее, мысли уносили его внимание совсем в неподходящую сторону, и он, усилием воли, возвращался к действительности…

Связь долго не удавалось восстановить. Ормы были блокированы, рация мертва, и никаких вестей от команды. Оставалось надеяться, что Левочка найдет способ пробить его позывные.

На следующее утро после красной ночи на всех площадях был зачитан манифест, что кхастл Бравиш был уничтожен по приказу Цали за преступления против Цала. Поскольку Бравиш был единственным верховным кхастлом в Цале Таммуз, надлежало выбрать другой верховный кхастл, из срединных. Однако никто из представителей срединных кхастлов не спешил заявить свои права – слишком свежо в памяти народа было свершившееся в эту красную ночь.

Никто не любил бравиумов, и уж тем более никто не спешил занять их место.

Ходили даже слухи, что высшим кхастлом назначат один из самых низших, чьи представители были прислужниками в Замке и домах почтенных бравиумов.

Были это лишь слухи, или подкрепленные доказательствами факты, Эддар не спрашивал. Его не очень волновала нынешняя политика Зиккурата, он знал, что пока не соберет все драгоценности Богини, ни о каком здравомыслии власти на его родной планете не может идти и речи.  

У стен дворца, потратив солидную сумму на подкуп одного из дворцовых шпионов, Эддару удалось узнать, что грядут иные времена: скоро Цал Исиды сольется с Цалом Таммуз, как когда-то в древности. Шпион в одежде бродячего умема, так и трясясь от вида золотых монет в руке Эддара, и умильно прислушиваясь к их тонкому, мелодичному звону, поведал, что «старый Цали отправил в соседний Цал своего главного це-Цали, старшего сына Яклина, с бесценными подарками для Цалибу Воинственной Девы, дабы склонить ее слух к согласию принять предложение стать женой Цали Таммуз».

- Старый Цали решил жениться на Деве Иннатхе? – уточнил Эддар.

- Да нет же! – тонким голосом воскликнул шпион, распаляясь от глупости и невнимательности этого богатого путника. - Яклин возьмет Цалибу в жены и взойдет на престол обоих Цалов.

Шпиону так не терпелось получить нелегитимную прибавку к жалованью, что он поделился с Эддаром даже своими домыслами:

- Думаю, для того чтобы склонить Деву-Воительницу принять предложение, це-Цали решил преподнести ей сразу обе Бесценные Статуи.

- Как это обе? – не понял Эддар. Согласно информации, полученной им от перекатчиков, бесценная статуя в Цале Таммуз была только одна – та самая, которая принадлежала ныне вырезанному под корень кхастлу Бравиш. И то, что эта самая статуя исчезла в ту красную ночь, Эддар видел своими глазами.

- Говорят, кхастл Бравиш скрывал от пресветлого Цали еще одну Статую – живую, точную копию той, нерукотворной! Именно за этот подлый обман проклятые бравиумы и поплатились!

Эддар невесело усмехнулся.

Зиккуратские обычаи в самой своей правдивой форме.

Когда-то при одном упоминании кхастла Рачарьи трепетал весь Цал, потому что Рачарьи растили не просто сыновей – они растили воинов, способных постоять за свой Цал и Цали. Тайные знания передавались из поколения в поколение, не даваясь при этом в руки не принадлежащим кхастлу. Рачарьи пользовались почетом и уважением даже в народе – конечно, разные люди случались везде, но в целом высший кхастл чтил древний священный свод законов – чудом сохранившийся с древних времен. И один из законов гласил: …Ни гнева, ни ненависти! Только деяния во благо живых существ!.. Но очень скоро, когда в живых не осталось ни одного рачарьи, за исключением небольшой группки детей, и кхастл Рачарьи был вот также обвинен в предательстве, рачарьев стали порицать и стар, и млад, и само упоминание о них подвергалось осмеянию. И сейчас, слушая, как дворцовый шпион со смаком поносит бывший высший кхастл Цала, тот самый кхастл, который не пощадил когда-то своего предшественника, Эддар хмуро, невесело улыбался. Он понял, что так и будет продолжаться на его родной планете, и с каждым годом становиться будет только хуже, если не собрать вместе все драгоценности Богини. В древнем пророчестве, и только в нем, была единственная надежда для его соотечественников зажить нормальной, человеческой жизнью.