Екатерина Неволина - Один день тьмы
— Ты понимаешь, сын мой, что в этом случае действуешь на собственный страх и риск?
Старейшина хотел уже сейчас отмежеваться от своего непокорного и опасного сына и обеспечить себе оправдание. На всякий случай.
— Да, Отец.
— Хорошо. Пусть будет так.
Артур снова припал к перстню.
— Она убила тебя. Помни об этом! — Губы старейшины едва заметно дрогнули, произнося эти слова.
Артур поднял голову и, прежде чем пятиться назад, согласно ритуалу, взглянул отцу в лицо. Темно‑вишневые глаза молодого вампира были спокойны и безмятежны.
— Я принял решение, — произнес он одними губами, забыв добавить положенное по церемониалу слово «отец».
Покинув приемный зал, Артур отправился в «Элис».
Мир стремительно менялся, и даже знакомое кафе вдруг стало не таким, как прежде. Едва ступив на порог, Артур всем сердцем почувствовал эти изменения.
— Я уезжаю, — спокойно сказал Януш, ставя перед Артуром бокал с фирменным коктейлем. — Здесь мне больше нельзя оставаться. Я и тебе посоветовал бы уехать немедленно, однако знаю, что ты не послушаешься доброго совета.
— Не послушаюсь, — подтвердил Артур, проводя пальцем по краю бокала. — Объясни мне, что случилось.
Януш устало опустился на скамейку напротив него.
— Мир меняется. Тьма активизировалась, найдя подходящий для себя объект. Девочка… Полина — очень мощный проводник. Если тьма подчинит ее полностью, в мире воцарится хаос. Неужели после того, что произошло, ты еще надеешься отвратить Полину от тьмы и спасти ее?
— Я в это верю, — ответил Артур тихо.
Януш помолчал.
— Хорошо, — наконец, сказал он, — на это сейчас единственная наша надежда. И, если тебе все‑таки удастся это, уезжай из Москвы. Немедленно. Старейшина Московского Дома еще сильнее накалил обстановку. Нет, не возражай, я знаю, что он через тебя устранил Меч патриарха, стремясь сохранить свой статус и суверенитет своего дома. Теперь все дело в Полине. Если старейшина найдет и нейтрализует ее — патриарх простит его, ведь победителей не судят. Он никогда не отпустит ее. Тебе тоже нужно опасаться: никому не нужен такой опасный свидетель. Вы оба слишком опасны и слишком непредсказуемы, особенно теперь.
— Спасибо, я знаю, — Артур залпом допил свой напиток и поднялся, собираясь уйти. — Хорошей дороги, Януш, куда бы она ни лежала.
— Погоди, — остановил его бармен. — Помнишь, ты просил меня кое о чем. Так вот, мне удалось достать адрес. Пусть это будет моим прощальным подарком.
Артур взял из его руки сложенный вчетверо листочек бумаги. Всего три коротких строчки. Тот мост, что соединит его с прошлым.
— Ты сделал для меня так много, как никто другой. Я твой вечный должник, — сказал он, серьезно глядя в глаза бармену.
— Не надо, — тот устало махнул рукой. — Отыщи Полину и увези ее из Москвы. Спрячьтесь где‑нибудь на краю света так, чтобы вас никто не нашел, — и тогда мы с тобой будем в расчете.
За дверью лежала ночь. Сам воздух был пропитан нетерпеливым ожиданием, и блеклые пятна фонарей казались сверкающими глазами многоглазого любопытного чудовища.
Все должно решиться уже скоро. Времени больше не осталось.
Глава 4
Время обернулось вокруг меня тугой серебряной змеей, связав меня по рукам и ногам, заворожив холодным блеском своих чешуек. Я смотрела на себя словно со стороны, из далекого далека. Я уже ушла слишком далеко, чтобы самой разорвать этот круг, и так бы блуждала где‑то на границе мироздания, если бы не Ловчий.
Он встряхнул меня и заставил подняться из‑за стола.
— Пойдем, — сказал он, — пришла пора присоединиться к Королеве. Ты сможешь изменить этот мир, выпустить его застоявшуюся дурную кровь.
Я посмотрела на него. Во мне снова начинали пробуждаться чувства. Первым подняло голову любопытство.
— Ты всегда будешь меня спасать? — поинтересовалась я. — Даже если я этого не захочу?
Ловчий не ответил. Он никогда не отвечал на провокационные вопросы.
— Кем ты был, как тебя зовут и кто такая Нина? — спросила я. Имя «Нина» я в последнее время слышала почти физически. Оно словно бы висело между нами в напряженном густом воздухе.
Я сказала почти наугад, но Ловчий болезненно дернулся и отвернулся.
— Пойдем. У нас мало времени, — произнес он холодно.
Но меня уже было не обмануть, я знала, что с этим именем у него связано что‑то важное… и еще… мне ужасно хотелось узнать его собственное имя. Он отчего‑то упорно не называл его. Возможно, не помнил.
Мы вышли из дома, где пробыли все это время (даже не знаю, сколь длительно оно было), и молча направились к вокзалу. У меня на языке так и вертелся еще один, последний, вопрос. И наконец, я задала его.
— Ты знаешь, что Артур жив?
Сама я поняла это почти сразу. Когда‑то наши сердца были связаны одной ниточкой. Сердце Артура и мое. Затем, поверив в его гибель, я сочла эту связь оборванной и сама отсекла ее от себя. Но теперь, после новой встречи, сердце болело и тянуло. Что это еще, как не натяжение той самой ниточки? Я чувствовала, что Артур выжил, но наша любовь смертельно заболела. Нить вот‑вот может порваться и тогда… Ромео и Джульетты из нас не получилось. Как говорится, не судьба.
Ну что же, нужно идти дальше.
— Да, знаю. Его забрали слуги его создателя, — сказал Ловчий, когда я уже перестала ждать ответа.
Королева не теряла времени даром. Ее войска были собраны. Вся Москва была взята в невидимое пока что кольцо, готовое сжаться по мановению ее руки.
«Это твой час, — шептала мне тьма, соблазняя силой и властью. — Он будет твой. Артур будет лежать у твоих ног. Он отвернется от своих и поклонится тебе! Ты можешь заставить его сделать это».
Теперь я лучше понимала то, что должно произойти. Все это — очередная игрушка тьмы, и мы — и я, и Королева — пешки в ее руках. Мы обе нужны ей для розыгрыша готовящейся партии, а потом она столкнет нас с доски. Или оставит. Все зависит от того, как пойдет дело. А еще мне было жаль Королеву. Долгое время она оставалась единственной фавориткой, и вот — только поглядите — выскочка, девчонка, инициированная буквально вчера.
В лагере диких на меня смотрели настороженно. Меня боялись, и я оставалась для них чужой, после ссоры с Королевой и моего ухода ситуация еще усугубилась. Королева вышла ко мне лишь однажды. В сторону Ловчего она даже не посмотрела, но я почувствовала ее ненависть и досаду. Я умудрилась отнять у нее не одну, а сразу две любви. Не многовато ли для сопливой девчонки?…
