Кристиана Берестова - Магистр Тайной Печати
Вспышка. Новая картинка. Алиса лежит на длинном столе в обеденном зале. Судя по тому, что вокруг только каменные стены, освященные чадящим светом факелов, здесь когда-то проводили пиры для королевских воинов. Да, именно так, это не королевский обеденный зал, это обеденный зал его воинов. Алиса не может пошевелиться, тело ее не слушается и ничего не чувствует. Она обнажена, ее глаза открыты. Сильные руки Монтэра гладят ее кожу. Вот пижон, даже лапая девушку, не мог снять свои перстни! В гневе подумалось мне. Больше всего ей запомнился тот, что с мутным изумрудом. Собираясь ее изнасиловать, он распахивает полы безрукавки и в этот момент кто-то стучит в дверь. Очевидно, визитер принес важные вести, потому что бросив Алису, Монтэр выходит из зала. Снова темнота, она опять без сознания.
Следующая картинка. Она все там же на столе, над ней склоняется луни. Я узнал его, это Жюслен Монтэр. Он насилует Алису, а она удивлена, что не чувствует боли и не понимает почему у него такое злое лицо. Это единственная мысль, которая в этот момент долбит ее в виски: почему у него такое злое лицо и почему его красивые глаза смотрят на нее с таким жестоким, холодным презрением? Еще один обморок.
Вспышка и еще одна картинка оживает. Она приходит в себя на большой кровати. Впервые за долгое время бесчувствия, тело ей подчинилось. Чем же они ее опоили, что эффект держался так долго? На ней шелковая васильковая сорочка, спадающие по спине волосы, тщательно причесаны. Алиса берется рукой за ручку двери и в этот момент дверь распахивается. Даня. Алиса пытается оттолкнуть его с дороги, но он с нечеловеческой силой отбрасывает ее назад на кровать. Легкий порыв ветра, и пред ней уже не человек. Алиса кричит от ужаса, забиваясь под одеяло. Монтэр запрыгивает на кровать. Его оскаленная пасть почти коснулась ее лица. Она пытается его оттолкнуть, и он вцепляется зубами ей в руку…
В следующей ожившей картинке я вижу себя ее глазами. Понятно, дальше были события, в которых я сам принимал участие. Я убрал руку с ее лба. В камеру вошел Самаэль.
— Мне доложили, что ты здесь, Кристиан.
Он выдержал паузу, наблюдая за выражением моего лица. Потом шагнул ко мне, и по-отечески обнял.
— Все было так, как должно было быть. Не кори себя. В том, что случилось, нет твоей вины.
Я понимал, он прав, но странное чувство в груди было столь сильным, что к глазам подступили слезы. В этом чувстве была: жалость к девочке, ярость на мерзких ублюдков, сотворивших с ней такое, злость на собственное бессилие и дикое желание свернуть мразям шеи.
— Гнев не лучший советчик, — как будто издалека прозвучал голос Самаэля. Я взглянул на Алису. Она открыла глаза. Увидев меня, она обрадовано вскочила, кинулась ко мне и повисла у меня на шее.
— Ты пришел! Наконец-то, я знала, что ты придешь за мной Крис! Я скучала! Я так по тебе скучала! Мне было страшно, они меня мучили. Никому больше никогда меня не отдавай!
Она крепко стиснула меня, не прекращая причитать.
— Они обижали меня, Кристи. Мне было плохо, словно сама не своя. Ты же спасешь меня, правда? Я знала всегда-всегда, что ты меня не бросил. Только когда на меня цепочку надели, а потом в воронку засосало, я думала все конец. А ты пришел за мной!
Она плакала и целовала меня в щеки и в шею. Я тупо гладил ее по волосам, вдыхая горьковатый аромат хвои, чувствуя, как по моим щекам текут непрошеные слезы. Самаэль деликатно отвернулся к двери, но все-таки не вышел из камеры. Это означало только одно, он планировал выйти отсюда со мной.
— Я должна тебе кое-что сказать, только ты не волнуйся, — быстро зашептала Алиса. — Я не уверена, потому что совсем не чувствовала свое тело, но мне кажется, меня изнасиловали.
Какой реакции она от меня ждала? Отчаяния, ярости, жалости? Я не знал, поэтому еще крепче сжал ее, отгораживая от всех.
— Со мной все в порядке, только кости ноют. Девчонки говорили, что это больно, а я ничегошеньки не почувствовала. Ты не переживай, это к лучшему, а то Лиадка все напрягалась. Ты ведь мне помочь обещал, а теперь не придется.
Неожиданно, Самаэль рванул меня к двери, отбрасывая от меня закрутившийся волчок. И в долю секунды, еле успев, захлопнул у меня перед носом дверь камеры.
— В следующий раз, — наставительно выпалил он, — будь осторожней! Это уже не та юная девочка, которую ты знал прежде. Это оборотень, который пока еще не умеет управлять своими обращениями и инстинктами.
В подтверждение его слов из-за закрытой двери раздался рык, который плавно перерос в вой. Потом по двери залязгали когти. Я отодвинул железную заслонку, и нос к носу встретился с Алисой, в новом, ужасающем обличие. Нас разделяли толстенные прутья, встроенные в смотровое окно и она ничем не могла повредить мне. Два пылающих зеленым адским огнем, глаза, не отрываясь, смотрели на меня. Самаэль оттолкнул меня и закрыл задвижку.
— Не волнуйся, до слушанья ее приведут в чувство.
Я опустил голову, пытаясь скрыть лицо так, чтобы он не видел моих предательских слез. Глубоко выдохнув, я со всей силы ударил по стене, пытаясь выместить свой гнев и боль, перед глазами стояла картинка с изображением той чистой, хрупкой девочки, какой была Алиса до встречи со мной. Самаэль понимающе ждал, немного отвернувшись в сторону. Он не хотел меня смущать и прекрасно понимал мои чувства. Я еще раз глубоко вздохнул, выдыхая облако гнева.
— Когда начало? — сталью прозвенел мой ставший внезапно хриплым, голос.
— Через полтора часа, — тихо ответил Самаэль. — Для тебя приготовили комнату, Крис. Ту самую, где ты всегда здесь гостил.
Мы направились к лестнице, ведущей на второй этаж, туда, где обычно размещались существа из плоти и крови. Мои апартаменты никому никогда не сдавали. С моего первого визита, их закрепили за мной навечно. Все вещи лежали на своих местах, оставив на каминной полке коробок спичек, я находил его на прежнем месте, вернувшись через месяц. В гардеробе всегда висела чистая, отутюженная одежда моего неизменного размера. Правда на этот раз вместо формы Магистра Тайной Печати, меня ожидала сверкающая новизной форма генерала Легиона. Да, слухи разносятся быстро.
В гостиной комнате меня уже ждал накрытый стол, традиционно сверкая изысканной сервировкой и множеством блюд. Некоторые разочаровавшиеся в жизни Креаторы, работали здесь в обслуге и исправно выполняли свою работу. Предстоящее судебное слушанье могло стать последним в моей жизни и те полтора часа, что остались до начала, я решил посветить подведению итогов.
Я прожил хорошую, очень долгую жизнь. Любой смертный умер бы от зависти, если бы я только смог о ней рассказать. Я знал многих людей, которым после смерти больше не было равных. Я был балован любовью прекраснейших женщин и был женат на одной из них. Я вырастил дочь с кристально-чистой душой. И много сил отдал на служение человечеству, которое обо мне и слыхом не слыхивало. Мне многое удалось повидать, и не раз я бывал за гранью жизни.
