Ведьма для Архимага драконов - Лана Воронецкая
Кроме Накера и Рамины в роще было еще несколько похожих женщин в темных платьях, с распущенными длинными волосами.
Та, которая привела меня, указала на шкуру, расстеленную на земле. Я положил Беляну и сел рядом, не желая отпускать.
— Тебе придется отпустить, — сожаление промелькнуло в мягком голосе.
Откуда-то издалека до меня долетали слова. Другой сильный голос чётко проговаривал:
— Ведьмовское судилище открыто. На кону жизнь человека и нерождённого дракона. Требуются жертвы.
Рамина произнесла отрешенным голосом:
— Моя жизнь в обмен на нерожденного дракона.
— Добровольная жертва?
— Хочу искупить грехи. Я убила любимого человека. Он был невиноват. Мне кажется, я знала, просто не хотела верить. Я не смогу и дальше с этим жить. Хочу, чтобы нерожденный ребенок выжил. В память о том, которой погиб в моей утробе.
— Принимается.
Рамина улыбнулась, подползла ближе, легла на шкуру с другой стороны от Беляны.
Я подобрался, настороженно посмотрел на вещающую ведьму. Она вернула мне пристальный взгляд. Ведьма ждала предложения.
— Моя жизнь в обмен на жизнь любимой девушки, — произнес без тени сомнения в голосе.
Я был готов. Моя любовь. Я тоже улыбнулся. Беляна, ты будешь жить. У тебя родится ребенок. Ты сможешь стать счастливой.
Ведьма вмешалась в мои мысли:
— Этого слишком мало. Ты можешь отдать часть души. И ты будешь с этим жить. Боль останется с тобой.
Я растерянно моргнул.
— Да, конечно. Всё, что угодно.
— Принимается. Жертва во имя любви. Твоя душа лишь истинной любовью излечится.
О чем вещала ведьма? Моя единственная любовь лежала рядом.
Больше ведьма на меня не смотрела, она пристально разглядывала Накера.
— Твоя кровь — их кровь. Когда бы им не понадобилось.
Дракон хотел возразить, но ведьма махнула рукой, его рот захлопнулся, а глаза расширились и полезли на лоб. Он силился возразить, но так и не сумел произнести ни слова.
На что ведьма сказала:
— Твое согласие не понадобится.
Потом она воздела руки к небу и запрокинула голову:
— Да будет так, — громогласный крик разнесло эхом по роще.
Прошелестела листва, упорхнули птицы и снова стало тихо. И солнышко продолжало светить.
Глава 30
Шаардан
В Совете драконов разразился скандал.
Господина Бореля, Малори и Стаффилда достали из-под завалов. Пока троицу конвоировали, они предприняли попытку к бегству. Не смотря на млеющее проклятье, полученное в ногу и пожирающее изнутри, отец Рамины использовал внушение на одном из сопровождающих стражей.
Попытку зафиксировали, приложили к материалам дела.
После блокировки родовых чар и оказания целительской помощи, всех троих доставили на Совет для дачи показаний.
Малори и Стаффилд оправились от ментального воздействия, но были не в состоянии давать вразумительные показании из-за спутанного сознания. Их память не сохранила воспоминания в моменты подчинения. Им вынесли оправдательный приговор.
Осталось мое слово против Бореля.
У господина Бореля оказалось достаточно связей, чтобы обвинение в подготовке массового уничтожения людей заменили на превышение полномочий. Он отделался запечатыванием родовых чар, условным сроком и лишением места в Совете.
Но далее последовал еще один громкий скандал. Ведьмовской ковен заявил права на чары, которые господин Борель якобы незаконно присвоил своему роду. Ведьмы представили доказательства о краже и провели ритуал по изъятию чар у господина Бореля. Ранее о таком никто не слышал. Ведьмы вышли из тени и стали на сильную позицию в политическом раскладе сил.
Правда, чары, насильно отнятые у господина Бореля, Совет запечатал и спрятал «под семью замками» до выяснения обстоятельств. Заявления ведьм о недостатке потенциала в изъятых чарах оставили без рассмотрения за отсутствием доказательств. Я думал, Рамина унесла часть чар с собой в могилу. В целом, ведьмы остались ни с чем.
Юристы господина Бореля выдвинули встречное обвинение ведьмовскому ковену в «доведении его дочери до приношения жизни в жертву». Дело вышло сложным и запутанным. Разбирательство продлится ни один год, и скорее всего так ни к чему и не приведет.
Информация о древних манускриптах вызвала бурные дебаты, которые усугубились тем, что рукописи так и не были найдены и представлены на Совете.
Вероятность создания истинных пар с людьми, а также возможность рождения драконами здорового потомства в смешанных браках ставилась под сомнение.
Часть членов Совета оставались ярыми приверженцами соблюдения чистоты драконьей крови.
Мой брачный союз с природной ведьмой посчитали мезальянсом.
Мне не требовалось их одобрение, но тем не менее, вопрос о законности союза вынесли на тайное голосование. Я получил поддержку всего лишь с небольшим перевесом голосов. Уверен, в основном от тех драконов, чьё потомство оказалось среди пробудившейся кладки.
На слушаньях были высказаны опасения по поводу моего желания продолжить род с человеческой женщиной. Начиная с того, что многие считали просто невозможным подобное зачатие, и заканчивая предположениями о недоразвитости плода.
Дискутировали и о вреде, который плод способен нанести матери в утробе.
Между слов я считывал опасения. Драконы боялись сильного потомства со смешанной кровью. Они тряслись за свои задницы. Они чувствовали угрозу. Ведь, в манускриптах говорилось о том, что потомство от истинных пар — самое сильное.
Часть Совета не хотели перемен. Они хотели спокойно дожить свои несколько веков в привычном порядке вещей. И неважно, что через несколько столетий, даконьему роду грозило вырождение.
Они надеялись, что у драконьих пар получится отложить яйца теперь, когда мы с Василисой разбудили вулкан. Они возлагали надежды о продолжении рода на молодых драконов, вылупившихся их старой кладки, которых за глаза прозвали «последними из древнейших».
Все материалы по делу о смешанных браках отметили грифом «секретно» и спустили в архивы, постановив провести расследования, чтобы найти незаконнорождённых полукровок, если таковые, действительно, существуют и установить за ними наблюдение.
Никто из драконов не спешил признаваться в греховных связях. Наверняка, такие незаконнорожденные полукровки существовали.
Распространение информации среди людей строго запрещалось.
Я проникся разговорами, посчитал их не лишенными здравого смысла. Ведь, манускрипты, действительно, не нашлись, а верить словам Рамины я опасался. Переживал за Василису. Решил, что нам не стоит спешить с детьми. С другой стороны, я переживал, что человеческий век такой короткий.
Мне пришлось оставить мысли о мести Накеру. На время. По крайней мере сделать вид, что я успокоился. Ради спокойствия моей ненаглядной ведьмочки. Она безумно переживала за подружку и ее будущего ребенка. Как и Совет, который замял дело Накера о контрабанде единорогов, а также его причастности к делу Бореля. Ему и Беляне назначили условный срок и домашний арест. Совет был крайне заинтересован в ребенке.
Мы сошлись с Василисой на компромиссе: я оставлю Накера в покое, но
